Заумно говоря, страшно из-за двух теорий об искусстве: Выготского и Шмита. Второй совсем мало известен, а у первого очень громкое имя, но не в связи с искусством. Наоборот, его «Психология искусства» (1965) подверглась всемирному молчаливому бойкоту в науке об искусстве, в той её части, которая занимается практикой, — в толковании произведения. В том, что наиболее насущно для населения, которому интересно, что хотел сказать автор. Потому интересно, что не понятно. Т.е. – далеко не всем, а только тем, кому мало, чтоб бессловесно нравилось.

Шмит писал о синусоподобной повторяемости во времени в одной и той же очерёдности всего нескольких главных стилей. И о зависимости появления каждого от предыдущего и будущего. Как может влиять будущее, можно себе объяснить логикой, дескать, раз нечто надоело, то новое (настоящее) будет близко к противоположности (будущему), но не доходя до крайности того. А Выготский тоже написал о противоположностях. Их осознаваемое столкновение рождает подсознательное третье. Как бы прошлое + будущее = настоящее. 1 + 2 = 3. Ну и есть (если случается у восприемника) 4-й акт – последействие искусства. В нём 3 осознаётся. Словами.

Для этого 4-го наткнуться (или прочесть) на противоречие мало. Надо вжиться в тот нюанс времени создания вещи, который бы навёл на соответствие его с 3.

И тут страшно. Страшно в случае того 3, которое на синусоиде Шмита находится как бы в виде точки на середине этой синусоиды. Этих случаев два: на восходящей ветви синусоиды и на нисходящей (если та нарисована горизонтальной). Страшно потому, что в этих местах одинаковые прошлое и будущее (скажем, индивидуализм и коллективизм или коллективизм и индивидуализм). Не известно, какой порядок. Например, для Высокого Возрождения это индивидуализм и коллективизм, а для Барокко это коллективизм и индивидуализм.

То, что я хочу разобрать – дореволюционные произведения Митурича, как раз подпадают под страх ошибиться, к какому стилю их отнести: типа Высокого Возрождения или типа Барокко.

П. Митурич. Рисунок тушью. 1914.

П. Митурич. Пейзаж. 1915. Масло.

Он был близок к футуристам. Но те были экстремистами-коллективистами. У них были сложные отношения с революцией в промежутке между первой и последующими. После первой у одних была претензия к революции: где ж продолжение?!. У других было опасение, что она пойдет неверным путём. Эти другие тоже разделялись. Кто боялся перегиба в централизм, кто, наоборот, недобора централизма. Они как бы до крови кусали губы, хваля революцию или вообще Прогресс. Это был идеал (идеостиль) типа Позднего Возрождения, идеал трагического героизма.

А какое видим «текстовое» противоречие у Митурича?

С одной стороны – сдержанность.

Я нарочно в левом верхнем углу рисовальной программой сделал кружок тоном снега, а в нижнем левом углу – кружок тоном неба.

(Психология, моя, по крайней мере, работает, что снег светлее мглистого неба. Но, как видите, это не так.)

Так или иначе, но за выражение сдержанности столь малое различие тонов – сойдёт. И сдержанность, ассоциируется с высоким.

А вот бурные штрихи для голых зимой веток деревьев вполне ассоциируются с низким.

И столкновение высокого с низким, — это даже общепринято, — считается Высоким Возрождением, гармонией. А в Барокко, это уже не общепринято, — трезвостью, соединением несоединимого.

И я обязан выбрать одно и про то и написать. И – страшно ошибиться.

Барокко, как трезвость, в другом веке именовалось реализмом. И если спросить Яндекс: «П. Митурич реалист», — то находятся сайты, содержащие оба слова.

Но меня что-то тянет на гармонию.

И я, кажется, чувствую, почему. – Потому что для меня неприменимо именовать авангардистами те стили, страшно корёжащие натуроподобие, которые выражали тогда полнейшее разочарование в Этом мире: постимпрессионисты, фовисты, кубисты, лучисты, супрематисты, абстракционисты.

Они достали, можно сказать. Как спрятанный искусствоведами от публики стиль, предшествовавший Высокому Возрождению и названный Лосевым обратной стороной титанизма (схематические рисунки мужских и женских половых органов самих по себе). Это из-за них метнулись художники в гармонию.

А есть те, которые считают, что в России в начале ХХ века была Великая русская революция 1905-1922 годов.

Так, если так же дело понимал и Митурич, то он не нервничал, как футуристы, и его идеал – типа Высокого Возрождения.

Соломон Воложин