ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ2

Витал

Они знакомы более тридцати лет. Бывший футболист живет в частном секторе, в нескольких десятках метров от «пятиэтажки». Все эти годы их связывают чисто соседские отношения. Еще 14 — летним подростком Витал стал захаживать к гостеприимному соседу послушать современные диски, искупаться в ванной, а впоследствии и покурить. По выходным в квартире одинокого молодого мужчины было всегда многолюдно. Вместе с Виталом на мальчишник стали захаживать ребята из соседних многоквартирных домов. Листали иностранные журналы, слушали новые пластинки, брали под запись дефицитные книги. Во всяком случае, не слонялись по улице, а культурно отдыхали.

После окончания школы, Витал поступил на дневное отделение института физической культуры и спорта. Зачислили его за прекрасную физическую форму, а главное — умение гонять мяч по полю. Зачислили его и в юношескую сборную края. На третьем курсе подающий надежды футболист женился. После института отец с помощью близкого друга, тренера сборной Краснодарского края по футболу, устроил его в резервный состав футбольной команды, Однако, Витал не смог оправдать надежд главного тренера. Волею судьбы не получился из него профессиональный футболист. На этом его спортивная карьера закончилась Мать ушла к другому мужчине, бывшему кадровому военному. Отец жил в одном доме с сыном, в комнатке без удобств с отдельным входом. Витал работал в колбасном цехе на территории бывшего камвольно-суконного комбината, который режим Ельцина успешно развалил. Когда – то его сосед со склада готовой продукции отгружал народу товары легкой промышленности, а Витал после него, выдавал «на гора» продукцию мясной промышленности.

Стазаев видел, во что превратился некогда мощный комбинат, как безжалостно отнеслись к нему те, кого кормил он все эти годы: дирекциию, управленцев, парткомовцев и фабкомовце. Сначала растащили или продали все, что могли, затем объявили бывшего своего кормильца банкротом. Одним словом, ободрали, как липку и бросили. И никто за это не понес никакой ответственности. В нескольких местах в бетонном ограждении зияли огромные дыры. Территория превратилась в проходной двор. По ней днем и ночью бегали бездомные собаки, шаталась неприкаянная, обкуренная и подпитая молодежь, скрывались уголовные элементы. Так что, бывший комбинат теперь кормит Витала и всех, кто трудился в его бывших цехах. Мелкий бизнес только набирал обороты. Помещения арендовали все, кому не лень. Площадь огромная. Единственное, что напоминало о комбинате, так это огромная территория с производственными корпусами, да стоящее неподалеку девятиэтажное молодежное общежитие, впоследствии ставшее малосемейным. Вот где разжилось комбинатовское и городское начальство! Кто тут только не жил!

Когда с ним случился инсульт, и он оказался в больнице, Витал привозил ему угощения, приготовленные Мариной. В то время ему казалось, что жизнь кончена. Он с трудом сдерживал себя в руках, но выдержки хватало не надолго: из глаз ручьем текли слезы обиды и безысходности. Что ждет его впереди, на что надеяться, на кого рассчитывать? Сплошные вопросы, да что там, задачи с множеством неизвестных. Рано или поздно ему придется решать их. Найдет ли он правильное решение, или пойдет по ложному пути? Никогда еще он не задавал самому себе столько вопросов. Голова разрывалась на части, мозги пухли от думок. И это в его – то положении?! Страх и неизвестность терзали его изо дня в день, не отпуская от себя. Спасал сон. После непродолжительного покоя его снова атаковали мысли: как там его животные, не брошены ли на произвол судьбы? Витал и Галина обещали ухаживать за ними. Утром и вечером для них нужно было варить свежемороженую рыбу, подсыпать сухой корм, менять воду и, конечно же, убирать за ними. Вряд ли, Витал, все это проделывал. Надежда только на Галину. Единственное, что вызывало тревогу, так это агрессивное поведение Джины. Она не признавала никого, кроме хозяина. Достанется ей, бедной. Если на Витала нарвется, он ведь не станет терпеть. Джина очень чувствительная кошка. Ее раздражает запах спиртного, табачного дыма. Но больше всего — грубый окрик. В ней мгнове Джина очень чувствительная кошка. Ее раздражает запах спиртного, табачного дыма. Но больше всего — грубый окрик. В ней мгновенно срабатывает инстинкт самозащиты. Она никого не признает, кроме своего кормильца. Позволяет себя гладить, приходит к нему ночью в постель и укладывается в ногах. Он знает: все трое ждут его и скучают. Живут они мирно, каждый со своими привычками. Шайтан спит на холодильнике, или греется на балконе, наблюдая за сидящими за стеклом голубями. Джулия дремлет подле телевизора, а Джина обходит свои владения: она смотрящая. За порядком, за сородичами, за хозяином. Она должна все видеть, что происходит в этом доме, и все знать. Это главный смысл ее существования.

Гриша

Из общежития он, наконец, перебрался в собственный домик, купленный им в районе железнодорожного вокзала. работал вместе с Сашей экспедитором на краевой базе, а между делом подрабатывал ночным сторожем в детском садике в поселке КСК. Еще мотался на книжные развалы, продавал вышедшие из моды книги или обменивал. На базе сблизился с молодым грузчиком приятной наружности, общительным и разухабистым. Этаким рубахой парнем с десятью годами отсидки за плечами. Завязалась ни к чему не обязывающая дружба. Вместе работали, вместе столовались, часто выпивали. Через несколько лет напарник, клянясь в вечной дружбе, уговорил Гришу поехать на постоянное место жительства на его малую родину. Гриша, не долго думая, продал по дешевке домик с земельным участком и уехал за 400 километров от краевого центра, в котором прошла вся его сознательная жизнь. В хуторе Васюки купил себе завалюху с огородиком на краю улицы, под самым лесом, а другу – легковушку. Всю ночь отмечали новоселье.

Когда эйфория прошла, Гриша спросил не столько у друга, сколько у себя:

— А жить на что? – Где работать?

— Не пропадем! У меня здесь родня. Работать можно и в райцентре. У тебя куча книг, можно сдавать их в магазин. С землей будешь возиться, — успокоил его молодой друг.

На следующий день он открыл Грише все карты. Оказывается, здесь жила его жена с двумя малолетними детьми.

— Ко мне в дом – ни ногой! — заявил он. — Ты меня знаешь. У тебя своя свадьба, у меня – своя.

Это был удар ниже пояса. Что делать, куда бежать?! Он никого в этом захолустье больше не знает. Обратной дороги нет. Работы нет, денег нет. Главное его богатство – книги — так и остались лежать не разобранными в хв деревянных ящиках и картонных коробках. «С голоду буду помирать, но книги по ветру не пущу!»- сказал сам себе их владелец. За несколько лет он буквально обнищал: износился до нитки, жил впроголодь, а главное – скучно и однообразно. Большим подспорьем могла бы стать домашняя живность, но ее не на что купить и содержать. Выручала пожилая соседка со своим сигаретным промыслом. Помогали друг другу, чем могли. Огородик выручал картофелем и зеленью. Плодовые деревья фруктами.

Через пять лет приехал он в Краснодар собирать справки на оформление пенсии. Зашел в гости к Саше. Худой, постаревший. В поношенной одежде, резиновых сапогах. Хозяин квартиры встретил гостя без видимой радости, Джина – как никогда агрессивно. Было видно, что ее раздражали странные запахи незнакомого ей человека. Она не сводила с него глаз, внимательно наблюдая за движением рук, прислушиваясь к интонации голоса. Гриша был возбужден: то и дело размахивая руками, рассказывал о житие – бытие, о жизни в глубинке. Саша не успел предупредить незваного гостя о крутом нраве своей любимцы. Изловчившись, Джина бросилась на громкоголосого незнакомца, норовя вонзиться когтями в глаза. Тот едва успел закрыть лицо руками. Повиснув у него на кистях рук, она царапала их и кусала до тех пор, пока не выпустила из себя накопившуюся злобу. И только когда Гриша принял ванну, Джина, казалось, успокоилась. Но это только на первый взгляд. Не успел гость отойти ко сну, как Джина повторила свой акт возмездия, до крови исцарапав ему руки. Она так и не приняла старого приятеля своего хозяина.

За неделю Гриша оббегал всех знакомых, проведал девчонок из продуктовых магазинов. Даже за прилавком постоял. Вечером он принес трофей: соленые головы скумбрии, к утру провонявшей весь холодильник. Правда, к головам так и не притронулся. В Васюках он нажил себе язву, от которого осталась четверть желудка.

Чтобы приехать в город, в котором прошли лучшие годы его хлопотной, но безбедной жизни, ему пришлось буквально по копейке собирать себе на дорогу в течение многих месяцев.

Виктор

Он из городских. Жил с матерью в небольшом домике. После армии поступил на вечернее отделение факультета иностранных языков местного университета. В свободное время захаживал к Саше на чашку чая. Карты его не интересовали, спиртное тоже. Его интересовали книги. Уединившись на балкончике, он штудировал научную и художественную литературу. Был он человеком неконфликтным, молчаливым и задумчивым.

Университет он закончил, но в школе надолго не задержался. На знании не сваришь: ни зарплаты стоящей, ни жилья. Зато нервотрепки — по самые уши. Устроился рабочим в строительную организацию, встал в очередь на жилье.

Славик — велосипедист

Его страстью был велосипедный спорт. Он работал слесарем на комбинате, жил в «общаге» в маленькой комнатке на одного. После рабочей смены Славик спускал со второго этажа спортивный велосипед, садился на него и наматывал десятки километров по привычному для себя маршруту. Его так и прозвали: Славик – велосипедист. Он действительно был хорошим велосипедистом, занимался у профессионального тренера и подавал большие надежды. Но, как это часто бывает, в спорт вмешалась женщина, вернее, девушка, ставшая впоследствии его женой. Спорт ушел на второй план. Семья, двое сыновей.

Когда комбинат обанкротился, а десятитысячный коллектив выставили за проходную, Славик перебрался в поселок Лорис, славящийся крупнейшей в крае птицефабрикой. Полвека снабжал он население краевой столицы своей продукцией. Много лет Славик проработал на птицефабрике, получил квартиру, вырастил сыновей. С развалом Советского Союза в стране началась вакханалия: одно за другим стали закрываться предприятия, пришло в упадок сельское хозяйство. И это на Кубани- то — житнице России. Не миновала эта участь и птицефабрику. Некогда процветающее предприятие, можно сказать, флагман мясной промышленности края, задрал кверху лапки, захирел и обанкротился. Все, кто имел доступ к умирающему предприятию, быстренько растащили его по своим углам и приказали ему долго жить. Что оно и сделало. Коллектив птицефабрики оказался не у дел. Выживали бывшие птичники, кто как мог. Славик стал искать спасения в Краснодаре, где прошли лучшие годы его жизни. Первое время он бывал здесь наездами, а потом перебрался. Поближе к многообещающему бизнесу, который, который давно засел в его голове. В это время был самый расцвет финансовых пирамид. «А, где наша не пропадала?!», — сказал он себе и решился попробовать себя в одной из таких пирамид. Теперь он представитель московской международной фирмы, ее региональный координатор. Колесит по всей России, открывает провинциальных городах представительства, заключает договора. В общем, пирамида растет, развивается и раздувается, как мыльный пузырь, можно сказать, на глазах. Московская фирма тесно завязана на китайских поставщиках пластырей из целебных трав, рассчитанных на лечение всех без исключения заболеваний. Можно приобрести одну коробку таких пластырей, можно десять. Можно приобрести для себя. А можно на реализацию. Народ у нас доверчивый, легко внушаемый, клюнет на что угодно, в том числе и на так называемую фишку из поднебесной. Чтобы вписаться в структуру пирамиды, плоть до центрального офиса в Москве, нужно подписать контракт, считай, договор, с городским, если таковой имеется, или региональным представительством, заплатив соответственно 19 тысяч рублей. За последний год сумма выросла на 4 тысячи рублей. Наверное, ровно настолько выросло благосостояние среднестатистического россиянина. 10 процентов от суммы тебе возвращают обратно. Чтобы начать подписывать под себя новых клиентов, необходимо найти не менее двух желающих подписать контракт на выше указанную сумму. Когда наладишь дело на месте, в своем городе или районе, пирамида начинает работать на тебя. То есть, на твой карман. О лечении, как таковом, участники пирамиды вспоминают в последнюю очередь. Их интересует, прежде всего, финансовая сторона. Прослышав, что его давний приятель Стазаев стал инвалидом, Славик прикатил к нему домой. Рассказал в двух словах о семейной жизни. Сыновья все в него: крепкие, спортивные. Младший до того задиристый и драчливый, что чуть было в тюрьму не угодил. Чтобы избежать суда, пришлось «отстегнуть» следователю 150 тысяч «деревянных». Если бы не бизнес, вряд ли удалось бы «отмазать» своего драчуна.

— Что мы все обо мне, да обо мне? – Раз я здесь, значит, должен помочь тебе. Послушайся меня, и о своих болячках ты скоро забудешь. Средство, которое я тебе предлагаю, универсальное: безболезненное и очень эффективное.

И обклеил потенциального клиента пластырем с головы до ног.

— Когда своими глазами увидишь результат, сам позвонишь мне. Для начала купишь одну коробку пластыря, а там будет видно. Пластырь снимешь утром.

Пожелал скорейшего выздоровления, и уехал.

Всю ночь кандидат на выздоровление чесался, как прокаженный. Его и без того измученное болезнью тело покрылось сыпью. Врач «скорой помощи» назвал ее кожной аллергией.

Саша долго еще вспоминал чудо-лекаря вместе с его китайским пластырем самыми крепкими словами. Как-то позвонил ему, но его интересовал только один вопрос: «Собрал ли тот деньги для подписания контракта?» Он даже не удосужился задаться вопросом: «Где возьмет пенсионер-инвалид без малого два десятка тысяч рублей, чтобы ни за что, ни про что отвалить их человеку только потому, что тот его давний знакомый? Скорее всего, дело тут в другом: неважно, верит ли массовый обыватель в благие намерения московской компании, главное — что ее региональный представитель верит. Не найдя у Стазаева понимания и участия, Славик исчез с поля зрения. Саша уверен, что больше он в его жизни не появится. Вопрос на засыпку, и то для полных идиотов: как можно с помощью пластырей избавиться от инвалидности, устранить симптомы того или иного заболевания? Скорее всего, это из области фантастики, но только не для создателей финансовой пирамиды.

Десять лет, в зной и в непогоду, стоял он на улице у книжного лотка. Торговал не только книгами и канцелярскими товарами, но и галантерейными изделиями, которые хозяйка магазина привозила из Москвы. В стужу спасался горячим кофе, водкой и сигаретами. В летний зной холодным квасом и минералкой.

То, что он закоренелый домосед – это очевидно. Последние тридцать лет он нигде не бывал. Даже в родных краях. С родственниками почти не знался: не понимали они его. Дружбу мало с кем не водил.

Есть люди, которые в жизни одни, но не одиноки. Он же – один и одинок. Это испытание. Или судьба. А может, и то, и другое.

Баба Галя.

Благодаря куме Ирине, с которой он работал на торговой базе, в его жизни появилась баба Галя. Она старше на восемь лет. Классический образец пьющей женщины: испещренное морщинами лицо, «мешки» под глазами, грубый, прокуренный голос. Курила она под водочку домашнего розлива: «катанку» из разбавленного спирта. Пила мелкими глотками, растягивая удовольствие. В суждениях была резкой и категоричной. Говорила, как думала, без деликатностей.

Жила баба Галя на четвертом этаже пятиэтажного кирпичного дома, неподалеку от кинотеатра «Болгария», в котором не была уже несколько десятилетий. Ее достаток состоял из скромной пенсии и квартплаты постояльца – молодого мужчины по прозвищу Шварценеггер – вылитой голливудской кинозвезды. Бывший афганец торговал на кооперативном рынке мелочевкой вместе с бывшей женой. Третьим жильцом был восьмилетний кот Маня. Сын Антон жил отдельно, приживалой у очередной бабенки, «радуя» мамулю мелкими кражами предметов домашнего обихода. На выпивку и пропитание промышлял рыбной ловлей. Вяленую и сушеную рыбу продавал возле пивных точек по сходной цене. Из поля зрение матери он частенько исчезал на несколько месяцев. Баба Галя посылала на него проклятия и просила Господа прибрать непутевого сына, чтобы тот ее не мучил и сам не мучился. Она была уверена, что Антон по сей день мстит ей за то, что в детстве отдала его в интернат, променяв собственного сына на похотливых мужиков. Оставшимися после двух браков сыновьями он не занимался, много пил, беспрестанно курил и вел беспорядочный образ жизни. Баба Галя все прощала ему. Был он высокий, худой, к тому же, без царя в голове.

(вставка про домашний халат и ночные визиты к бабе Гале).

К сорока годам у Антона обнаружили туберкулез. Лечащий врач сказал ему, что лет шесть тот протянет. От стационара Аннон отказался и решил доживать отпущенное ему судьбой и болезнью время у матери. На холодильнике лежала куча дорогих препаратов с блоком сигарет, на столе стояла бутылка водки. Вместе столовались, курили и выпивали. Через пару лет, в первый день Нового года, Антон умер. Перед смертью попросил хоронить его прямо из больницы. Ему не хотелось, чтобы жильцы дома, в котором он вырос, видели, в кого превратила его смертельная болезнь.

Баба Галя выполнила последнюю просьбу сына. Теперь она сама на смертном одре. У нее цирроз печени и непроходимость кишечника. И все равно она остается преданной своим привычкам: курит сигареты под водочку, готовит пельмени с куриным фаршем и неустанно заботится о единственном члене ее маленького семейства – любимом коте Мане, капризном и своенравном.

С Сашей они давно не общаются. Как говорится, нашла коса на камень. А все из-за кошки Джины, перессорившей своего хозяина со всеми, кто был вхож в его дом. Дело было так. Раз в год он отправлялся на месяц в стационар для подтверждения инвалидности. На хозяйстве оставалась баба Галя. В ее обязанности входила забота о кошачьем семействе.

Джина

На книжном лотке он приторговывал котятами всех мастей. Породистыми и беспородными, пушистыми и гладкошерстными. Трудно было пройти мимо этих милых созданий. Особенно детям. В сезон котята расходились у него, как по щучьему велению. Денег хозяева у него не брали, а посему выручку он направлял исключительно на «катанку», сигареты и кофе.

Однажды его уговорили взять к себе кошечку турецкую ангорку с голубыми глазами. Он назвал пушистое создание в честь любимой артистки, легенды итальянского кино Джины Лоллобриджиды.

Джина выросла и превратилась в настоящую белую красавицу. Своим изяществом, грацией и пластикой она напоминала пантеру. С годами Сашкина любимица превратилась в настоящего монстра. Жилище и хозяина она охраняла доступными ей способами: в основном цепкими когтями и острыми зубами. За крутой нрав и агрессивный, бескомпромиссный характер ее прозвали турецкой овчаркой. Джина раньше хозяина реагировала на телефонный и дверной звонки. Первая встречала и провожала гостей. Она любила сидеть на кухне и слушать о чем говорят, едва заметно покачиваясь из стороны в сторону. Сидела с прикрытыми глазами, думая о чем-то своем, кошачьем. Но это только на первый взгляд. Стоило вам потерять бдительность, махнуть рукой, или повысить голос, как она молнией бросалась в лицо. Глаза ее наливались кровью. Она чувствовала людей, их настроение. Больше всего она не любила запах чужого пота, или алкоголя. Мог не понравиться тон, которым вы говорили.

После нее в квартире появился котенок породы «норвежские голубые». Шайтан вырос в огромного кота с длинной шерстью дымчатого цвета, обутый природой в белые носочки. В отличие от своенравной Джины, он был ласковым, спокойным и миролюбивым котом, ленивым и прожорливым. Плодом его кошачьей любви к Джине стала кошечка дымчатого цвета Джулия.

Хозяин вошел в азарт, и со временем его квартира превратилась в приют для котов и кошек. Вскоре кошачье семейство пополнил пушистый, белый, как снег, кот Мэйсон, непримиримый враг Шайтана. Он до того боялся своего соперника, что дневал и ночевал на холодильнике. Даже нужду там справлял. Кухня стала единственным местом его обитания.

Из квартиры шел такой отвратный запах, что соседи по подъезду перестали с ее хозяином разговаривать. А котята плодились и плодились: по два раза в год.

Он не бедствует. Правда, питание большей частью однообразное. Дополняет и украшает вынужденный постный рацион рюмка – другая коньяка, благотворно влияющего на сосуды головного мозга. В баре секретера у него всегда стоят несколько бутылок Дагестанского, Новокубанского и Армянского Пенсию дополняют две тысячи рублей, которые ежемесячно ему привозит родной племянник. У них своего рода бартер: он ему квартиру (после смерти, конечно), племянник — пожизненное опекунство. Пока что в виде скромного денежного содержания. К праздникам и в день рождения – продовольственный пакет: бутылка коньяку, батон дорогой колбасы. Из десерта — конфеты с фруктами. Так и родичаются раз в месяц. Иногда по телефону.

Есть у него небольшой дворовый промысел: мусорные баки. Нет-нет, да и побалуют они его чем-нибудь полезным для его скромного быта. Не так давно в пятиэтажке напротив скончалась старушка. Богатые наследники вынесли на здешнюю свалку весь ее скарб: от столовой посуды с чайными сервизами до приличных паласов с банными ковриками. Не говоря уже о бытовой мелочевке в очень даже приличном состоянии. Он берет только то, чего у него нет в его домашнем хозяйстве. Жильцы выбрасывают все: мебель, постельное белье, одежду на любой сезон, обувь, кухонные гарнитуры, платяные шкафы, сантехнику. А недавно он выудил десять граненых рюмок, которых нынче днем с огнем не отыщешь. Сам он потягивает коньячок из 25-граммовой, а 100 — граммовые рюмочки для редких гостей в самый раз. Вот уж воистину: «С миру по нитке, голому рубашка». Кожаная кацавейка с подкладкой из овчины, вязаная шапка, непромокаемый плащ — подарок «мусорки». Полгардероба – пиджаки с брюками и сорочками он тоже отнес на мусор.

Неимущие расхватали все это добро в тот же день. Так что, в месте для отходов тоже можно найти некий элемент рыночной экономики – бартер.

Библиотека

Предмет его гордости – два стеллажа книг. Разных. На любой вкус и цвет. Собирает он их всю свою сознательную жизнь. Правда, что-то обменивал, когда болезнь прижала к стенке и не на что было жить, что-то продавал. Раньше, до инсульта, раз в неделю он отправлялся на трамвае в Первомайскую рощу на книжный развал. Для него это было не просто «хобби», ставшее привычкой. Для него это был некий ритуал. Последние несколько лет трамвайные вояжи через весь город он совершает крайне редко. Зависит это и от настроения, и от погоды, а главное – от самочувствия.

За семь лет, что он на инвалидности, его библиотека пополнилась так называемым женским романом. В моду вошел известный, к тому же, прибыльный прием. Популярные телесериалы материализуются в книги. Это «Леди бомж», «Леди бизнес», «Леди мэр», или «Не родись красивой». Бредятина, конечно, полнейшая, но для массового обывателя – в самый раз. Для пенсионеров, для инвалидов. Для всех, кому вечера заполнить нечем. Кроме выпивох, заглядывающих в рюмку по любому поводу, или без такового. Вот и он коротает вечера, особенно зимние, за всякого рода «мыльными операми». А так как наша страна теперь уже не самая читающая в мире, а самая коррумпированная и вороватая, неважно, какие издания пылятся у тебя на полках.

Не так давно его осенила «гениальная» мысль. Или идея, если хотите: передать библиотеку в какой-нибудь детский дом. Бедные дети итак обделены родительской лаской и домашним уютом. Правда, ему говорили, что это бесполезная идея. Книги будут стоять в детдоме мертвым грузом. Сегодня молодежь ничегошеньки не читает. Они школьные – то учебники не хотят открывать, не говоря уже о толстых романах. Большинство воспитанников детских домов мало к чему приучены. Не прививают им ни любовь к школьным наукам, ни к труду, ни к людям, ни к животным. Растут, как бурьян. Опекать-то их опекают в лице государства, заботятся. Детки сыты, ухожены, но ни к чему не приспособлены. Засюсюкали их, зажалобили, а те и рады. Им ничего не нужно, ничего не хочется. Им все обязаны: государство, воспитатели, спонсоры, благотворители. Зато они быстро овладевают пагубными привычками: курением, распитием алкогольных напитков, воровством. Единственное, что успокаивает его, так это то, что библиотека будет пристроена в надежном месте, а не на помойке валяться. И пусть не дети откроют ту или иную книгу, когда-то с таким трудом добытую им, взрослые нет-нет, да и прочтут что-нибудь. Быть может, подросткам рановато читать книги для взрослых, те же любовные романы, женские романы, но в его библиотеке немало исторических книг, просветительских, и просто познавательных. Во всяком случаен, книжный ликбез вреда не принесет. Биографию Ленина, Сталина, несколько томов «Нюрнбергского процесса» он, конечно же, передавать не будет. Эти книги для воспитанников детского дома – что мертвому припарка.

Для немногочисленных знакомых такое его решение стало настоящим дивом. Он ведь никогда не любил детей. Не умел общаться с ними. Они для него как бы не существовали, а если и существовали, то на огромном от него расстоянии. Одним словом, не трогали ни душу, ни сердце. О нынешнем подрастающем поколении и говорить нечего: поколение отморозков и пофигистов. Сплошь и рядом – неоперившееся хулиганье, к тому же, несусветные эгоисты. Как-то прогуливался он по двору, с Рыжиком разговаривал. Навстречу шли три девчушки лет 13-ти – 14 -ти. У каждой: в одной руке сигарета, в другой – бутылка пива. Ведут себя развязно, даже похабно. А ведь они еще школьницы, у них есть родители. Хотя, что с них взять? Спиногрызы, потребители. Не их надо в первую очередь стыдить, а родителей. Да, что стыдить! Публично выпороть и оштрафовать за то, что детки их, как трава растут.

Когда летняя беседка не замыкалась, она напоминала проходной двор: в праздники и будни ее оккупировали не только дворовая молодежь, но и студенты соседнего института экономики и менеджмента. Девчонки сидят на коленях у парней, потягивают из бутылок пиво, вперемешку с водкой , дымят сигаретами, плюют семечки, матерятся на чем свет стоит. Утром беседка напоминает мусорку: вся заплевана, залита пивом, на земле валяются окурки и еще черт знает что. Бедная уборщица убирает все это со слезами на глазах. Жильцы дома давно привыкли к этому безобразию и махнули на все рукой. У большинства из них у самих дети и внуки не лучше. Сам он, конечно, не молчит: еще чего! Он не только в категоричной форме делает недорослям справедливое замечание, но и гоняет их палкой. В ответ те посылают его куда подальше и уходят, или притихнут и что-то бурчат себе под нос. Мол, мели Емеля, твоя неделя. Да, его раздражает и возмущает нынешняя молодежь. Это сущая правда. Но он не уподобляется старухам из своего и из соседних подъездов, которые только и знают, что плачут по собственной молодости, в которой все они были, чуть ли, ни агнцами божьими. «Не та, не та нынче молодежь, — сокрушаются бабульки. — Вот в наше время она была куда скромнее, культурнее и порядочнее». Чушь! Молодежь, она и есть молодежь. Он жил с юными и постарше ребятами в общежитии не один год, работал с ними на одном предприятии. Видел их в деле, и в быту. Так же, как и сегодня, парни напивались, дрались, устраивали с местными ребятами разборки, подкуривали, в вытрезвителе ночевали, воровали. Было, но не в таком масштабе, не поголовно. Просто лет 30 – 35 тому назад жизнь была куда скромнее. Не было ночных и круглосуточных торговых точек со спиртными напитками. Не было, или почти не было, богатеньких Буратино, у которых молоко еще на губах не высохло, а они уже на иномарках гоняют. С годами многое забывается. Выходит, у молодости память короткая? Но он же помнит?! Еще бы не помнить! Сколько конфликтных ситуаций ему приходилось разбирать на Совете общежития. То девчонок жильцы общежития затащили через окно: кто на простынях, кто на веревках, то подняли на второй этаж авоську со спиртным. А это уже ЧП. Общественность должна была реагировать. И реагировала. Исключали из комсомола, выселяли из общежития. Вплоть до увольнения с комбината. Вот вам и молодежь времен развитого социализма. Справедливо замечено: молодежь – молодежи – рознь. Что тогда, что сейчас. У трех его братьев дети хорошие. Разве что у старшего. Сыну его чуть больше тридцати, а у него за плечами 5 лет тюрьмы. Сейчас его ждет вторая судимость. Говорят, лет 6 впаяют. А все наркотики. Всю молодость себе испоганил, да, наверное, уже и всю жизнь. Мать его не дожила до этого позора. Сердце не выдержало. Вот вам и провинция. Его станица дала не только таких известных и заметных людей, как Володя Кулинченко, или брат Алексей, партийный работник но и изгоев. Людей с неудавшейся судьбой. Квартиру он решил оставить племяннику не потому, что на жизнь не хватает, а потому, что в Вадике течет и его кровь. И в последний путь он отправит своего немного странного дядю вовсе не из-за квартиры. Он уверен в этом. Неизвестно, чем закончится его старость, которая уже наступает на пятки, и что ждет его впереди, но мать племянника Клара никогда не бросит его в беспомощном состоянии. Она очень ответственная и порядочная женщина. Если бы все сложилось иначе, он бы пошел по пути наименьшего сопротивления: бросил свое бренное, уставшее тело на попечение государства. Буквально через шоссейную дорогу раскинул свои владения краевой дом ветеранов войны и труда. Дом престарелых, как называют его в народе. Отдаешь государству собственное жилье, частное домовладение или квартиру, и добро пожаловать в пенаты для немощных и одиноких граждан. Когда он смотрит из окна на безлюдный двор, на длинное, из красного кирпича, здание, напоминающее казарму, его пробирает дрожь. На склоне лет общежития в его жизни только и не хватало. Он уже жил в «общаге». Эдакая коммуна начала 70-х 20 – го столетия. Живые деньги, которые ежемесячно выделяет ему на карманные расходы племянник – пусть символическая, но все же помощь. Да, и не в них, по большому счету, дело. Помимо скромного семейного пенсиона (он сам установил эту ставку), Клара помогает ему устранять и чисто бытовые неполадки, которые тоже стоят денег. В квартире все старое, изношенное. Словом, все доживает свой век. Он иногда ловит себя на мысли, что Женя перед смертью дал домочадцам наказ не забывать о его младшем брате. Женя и сам не отказывал ему в помощи и внимании. Особенно во время болезни. Надо отдать должное также давним приятелям и просто хорошим знакомым, которые не оставили его один на один с тяжелым недугом. Для беспомощного человека это особенно дорого и памятно. Особенно в наше циничное, нечеловечное время. Кто – навещал в больничной палате, кто – то присматривал за домашним хозяйством, кто–то передавал приветы с пожеланиями, а кто-то не объявлялся.

Ему кажется, что он никогда не состарится. Физически – да, а вот душой и мыслями, вряд ли. «Эх, Саша. Я когда-то тоже так думала, — качает головой соседка, за плечами которой более восьми десятков прожитых лет. – А как 50-летний рубеж перешагнула, жизнь схватила меня, как лошадь за загривок, и понесла неведомо куда. Теперь – то ясно куда: к старости с болезнями и хандрой. Все опостылело. Вроде, и не одна. Дочка с внуком не забывают: и навещают, и помогают. И все бы ничего, да вот ноги отказывают. Старость. Самая что ни на есть глубокая.

Он, порой, забывает, что уже пенсионер, что пороха в пороховнице почти не осталось. А зайдет в трамвай, ему тут же напомнят: «Дедушка, присаживайтесь». Он благодарит и присаживается. А что еще остается? Если бы не палочка, неизменная его спутница, может, и не обзывались бы «дедушкой». Для окружающих он, может, и дедушка, а сам он считает себя сравнительно молодым мужчиной. А если и не молодым, то молодавым.Он и с палкой ходит быстрее здорового. Мотнет на рынок, или в магазин «Магнит» — не догонишь. Когда-то Клавдия Шульженко, вернее, ее героиня, спрашивала в песне: «Но как Вы можете гореть, Когда уж молодости нет?!» Он бы так ответил на это: « Не стареть! И в этом весь секрет». Или не думать о старости.

Мать его так и делала. Особенно на склоне лет. Когда навещали ее сыновья, радостно хлопотала у плиты. Никогда не просила у них на жизнь. Напротив, в трудную минуту сама им помогала. В конце 70-х дом Стазаевых был самым заметным на улице: двухэтажный особняк своей архитектурой напоминал терем.

Когда сыновья повзрослели и разъехались, Женя продал построенный им дом, а родителей перевез в станицу линейных казаков Убинскую. Места там по-настоящему дивные, природа — сказочная. И все равно, отец не прижился на новом месте: стал тосковать по Брюховецкой, часто болеть. Мать не в состоянии была обрабатывать огород в несколько десяток соток, ухаживать за садовым участком. Через год сыновья перевезли родителей обратно в Брюховецкую, купили им рядом с бывшим семейным домом хату-мазанку. Только тогда мать с отцом успокоились.

В Гражданскую войну красноармеец Стазаев лично встречался с легендарным командармом Семеном Буденным. В Великой Отечественной контуженный, неоднократно раненный, Стазаев старший не участвовал.

Когда гитлеровцы оккупировали Брюховецкую, мать прятала его то в заваленном домашним скарбом погребе, то на огороде в стоге сена, то в курятнике.

После смерти хозяина, она не смогла прижиться в большом, шумном и суетном городе ни у одного сына, ни у другого. Тело и душа противились чуждому и непонятному ей миру. Она чувствовала себя здесь лишней и совершенно бесполезной. Обременять сыновей хлопотами и заботами о ней она не привыкшая. Ее мальчики давно уже городские, а она привыкла всю жизнь земле кланяться, ухаживать за ней, ходить за живностью, дышать сельским воздухом, судачить с бабами на улице, давить виноград на вино и столоваться в одиночестве, а при случае с редкими, к тому же, немногочисленными гостями. После смерти отца мать жила одна почти до самой смерти. Другого хозяина у себя в доме она не представляла. Исправно вела небольшое хозяйство: живность держала, обрабатывала огород, за садом ухаживала. Женщина она с характером. Скажет, как отрежет. Ни одного внука не вынянчила. Сыновьям так и сказала: «Мне ваши дети не нужны. Я вас сама вынянчила, и вы своих сами растите». Когда сыновья ее навещали, радостно хлопотала у плиты. И никогда не просила у них на жизнь. Напротив, в трудную минуту сама помогала.

Прожила мать 94 с половиной года. До самой смерти не теряла присутствия духа. Уже, будучи, больной, ослепшей и оглохшей, по-прежнему любила пошутить, опрокинуть рюмочку домашнего вина. Доживала она у внучки Галины, старшей дочери Сергея.

Устроившись в городе, он перевез библиотеку в общежитие. Он до сих пор считает, что ему невероятно повезло. Если бы не отдельная комната, пришлось бы ему или распрощаться с библиотекой, или оставить ее в станице. Но там она никому не нужна. Сегодня в читателях у него числится всего один человек — 70- летний родственник Витала из частного сектора.

Его книжная беготня давно уже отошла на второй, если не на последний план, но иногда все же защемит на сердце: хочется пополнить свой домашний фонд каким-нибудь новым изданием, чтобы потом смотреть на него, радуясь удачной покупке.

ххх

Куму Ирину сгубили водка с сигаретами. После перенесенного менингита, она должна была должна навсегда отречься от спиртного и сигарет. Пагубная привычка к каждодневному застолью свела ее в могилу в возрасте 44 лет. В ту роковую ночь с ней случился инсульт. Больную можно было спасти, вызови 70-летняя соседка — собутыльница Галка «скорую помощь».

ххх

Промышленно – продовольственная база.

Он работал начальником этой загородной базы. Пристроила его на эту хлебную должность бывшая коллега по работе в городском отделении «Союзпечати», рекомендовавшая безработного на тот момент Стазаева своей близкой подруге, курирующей сеть торговых складов и баз. В его подчинении были грузчики, экспедиторы, водители. Хозяйка склада находила покупателей, а он по накладным отпускал товар. Персональный водитель привозил его утром на работу в станицу Елизаветинскую, а вечером и увозил обратно в город. На балконе у начальника базы стояли списанные им ящики с водкой и шампанским, мясными и рыбными консервами, ковровые и тюлевые рулоны. Шиковал он на всю катушку. По пьяни, и на трезвую одаривал всех, кто был вхож в его дом.

Не успеет он приехать утром на работу, а стол с закусками уже накрыт. Для полной сервировки не хватает «блюда» — сорокаградусной. Закуски целый склад, а ключи от вагончика со спиртным – только у него, у шефа. Остограмится народ, товар заказчикам отпустит и снова за стол. И так каждый день, через день. С водителем он напивался до того, по пути домой то и дело вырвал у него руль автомобиля и рулил, куда ни попадя. До сих пор удивляется, как ни нарвались на гаишников. ГАИ – полбеды. Как в дорожно-транспортное происшествие не вляпались?! Видно, везучие оба были.

В его подъезде, на пятом этаже, проживает 80-летняя Архиповна. Живет одна, в трехкомнатной квартире. По нынешним меркам женщина она не бедная. Ее ежемесячный пенсион составляет 8 тысяч рублей. К тому же, ей постоянно помогает дочь. И все равно, Архиповна вечно недовольна, вечно плачет и брюзжит. Может, характер такой, а может, потому что женщина. Но, скорее всего, это связано с возрастом. Ничего ей уже неинтересно, ничего не радует и не вдохновляет. Он иногда ловит себя на мысли: « Не дай Бог дожить до этих лет, и ненавидеть себя и окружающих!».

ххх

Дебют проекта на телеканале НТВ «НТВэшники», в котором обсуждался рейтинг развлекательно-познавательных передач, вызвал у него не только раздражение, но и отторжение. Известные в шоу-бизнесе, а также в телевизионном мире участники проекта, не мудрствуя лукаво, затеяли грызню по поводу популярности передач из серии «веселуха-замануха».. Каждый защищал свое, родное, как тот кулик, который свое болото хвалит. Геннадий Хазанов, возмущенный публичными телеразборками, едва не покинул студию НТВ, однако, поддавшись уговорам, остался. Это так противно. Избалованы все эти прохиндеи шоу-бизнеса. Свое мнение о молодежном КВН высказал Максим Галкин, назвавший теле — проект КВН самодеятельностью. Известный пародист не только высказал мнение, но и аргументировал его. Трудно с ним не согласиться. Он и сам не раз об этом думал, так как в какой-то мере тоже имеет отношение к КВН. Его поколение выросло на этой игре. Как и многие его сверстники, он участвовал в школьном клубе веселых и находчивых, затем в армейском. Тогда было другое КВН. Нельзя сказать, что последние сорок лет он только и делал, что смотрел телевизионные версии полуфинальных и финальных выступлений школьных и студенческих команд. Но именно в новейшей истории России и самого КВН, игра, отвоевавшая себе статус общенациональной, дала большой крен в сторону коммерциализации. Свои мысли и впечатления о деградации некогда увлекательной игры он записывал в дневнике.

Сегодня взрослые дети, или не очень, играют в КВН, раскочегарив его до настоящего шоу с неполными атрибутами агитбригад 20—30 годов прошлого столетия, Правда, агитировать нынче не за что и звать массы некуда. Остается одно: ерничать без меры по любому поводу и критиковать всех, кто под руку попадется. По его глубочайшему убеждению, нынешний КВН – это скорее студенческий, вернее, молодежный театр эстрадных миниатюр, нежели клуб экспромта, естественной, а не наигранной, веселости и находчивости. От всамделишного КВНа осталась лишь пародия на него. Ярмарка любительских, подчас, низкопробных шоу с элементами стеба. Ярмарка межвузовского тщеславия. Веселыми и находчивыми в набившей оскомину кэвээновской возне выступают, как ему кажется, авторы, поднаторевшие в специфике данного жанра: сценаристы, режиссеры-постановщики, сценографы, речевики и прочие спецы, усердно натаскивающие артистов-самоучек, но только не сами команды. Имею в виду финалистов, оккупировавших подмостки телевизионного шоу – региональные и республиканские. Как-то по краевому телевидению транслировался финал с участием школьных и студенческих команд КВН. Тогда ведущая обронила фразу: «Ребята играют в КВН…». Вот именно играют. А надо бы играть не КВН, а в КВН. Играть так, чтобы, прежде всего, тебе самому, исполнителю, всей команде, было не понарошку, а действительно смешно и весело. Конкурс капитанов не впечатлил: прием у всех один и тот же: зачитывание с листа анекдотов не первой свежести. К примеру: «Вчера в больнице мне вырезали гланды. А я так хотел детей». В сценическом арсенале юных «юмористов» преобладала туалетно-сексуальная тема. Капитаны оказались просто рассказчиками анекдотов. Капитанов сменил конкурс СТЭМ (студенческий театр эстрадных миниатюр), с темой «Открытый урок ОБЖ». Сельская школьная команда финалистов дала «оригинальный» урок. Учитель встречает учеников с автоматом в руках, и под аккомпанемент автоматной очереди тут же выпроваживает на тот свет. Урок ОБЖ закончился тем, что учитель порешил весь класс. А команда из небольшого провинциального городка на открытом уроке литературы пародировала сказку «Золушка». Фраза-записка одного из героев сказки говорит сама за себя: «Паханы уехали. Хата свободна. Принц». Танцующая в похотливом экстазе Золушка из Чернобыля (не кощунство ли?), принц с искаженным брезгливой гримасой лицом, нюхающий «обхезанный» башмак 44-го размера Золушки, укатившей потом с принцем. И куда бы вы думал? В Чернобыль!

Кэвээновское движение кубанской столицы представляла городская команда-финалистка. Правда, он так и не понял: то ли это команда веселых и находчивых, то ли молодежный театр эстрадных миниатюр… Зал аплодировал интермедии, в которой заботливый папаша угощает любимого сыночка таблетками, одна из которых – пурген. Не преминули кэвээнщики ввернуть в контекст своего выступления и фразу «сексуальный ленивец». Один парень, к примеру, обаял девушку с помощью баллончика с нервно-паралитическим газом «Черемуха». Очевидно, это как раз тот самый способ, которым можно воспользоваться «сексуальный ленивец».

Скулы у него от смеха у него не болели, за живот он не держался. Такое впечатление, что обычный, площадной юмор – временами вульгарный и отвратный – перетащили на сцену. А что?! Юмор все спишет. Невольно напрашивается вывод, что юных исполнителей больше волнует и занимает сексуальная ориентация Бори Моисеева и прочие половые дела, нежели свои, самые актуальные и злободневные проблемы, которых по горло, как в молодежной политике, так и в образовании.

Когда он смотрит кэвээновское телешоу, ловит себя на мысли: так кто же, все-таки, состязается на всероссийской сцене? Взрослые дети, приплаченные кем-то, или по-настоящему взрослые, солидные дяди с тетями? То есть, профессионалы? Отсюда – недоверие к самому КВН, как к клубу веселости и находчивости, выдаваемому за истинно молодежное творчество, которое «фонтанирует» неуемным юмором с элементами сатиры вот уже 40 лет с гаком. И с каждым разом, с каждым сезоном КВН, хочется не надрываться от смеха, а извините, плакать от бессилия этого самого КВНа.

В чем состязаются команды всех уровней? В находчивости? Так ее нет! А если и присутствует, то десятки раз режиссированная и дотированная. В веселости? Кем-то заранее написанной и отшлифованной все тем же натаскиванием? И ради чего? Ради гонки… Финальной гонки. А где же сиюминутный, сочиненный на ходу экспромт?! Где удачно подобранная команда из участников с различными задатками и наклонностями, реализующая все это в процессе игры? Помните, как в былые времена? Один- способный рисовальщик, другой – острослов и потешник, третий- прирожденный хохмач и фантазер, четвертый- музыкант и солит и т.д. Единственное, о чем можно без сомнения говорить, так это об артистизме тех или иных участников. Есть в командах действительно способные, Богом отмеченные, молодые люди. Но тогда опять все сводится к совершенно другому жанру: театру эстрадных миниатюр, не более. Причем здесь КВН?! Впрочем, что тут такого? Обыватель проглотит. И глотает. Никто не против профессионализма, хорошего вкуса. В таком случае, мы должны говорить о прерогативе профессиональных молодежных театров, или тех же студтеатров. В данном же случае, речь идет о разножанровом эстрадном шоу.

Он нисколько не удивится, если в один прекрасный день узнает о создании команд КВН в следственных изоляторах, колониях и психиатрических больницах. Вот где действительно будет! Настоящий! И выдумывать ничего не надо. Только успевая воплощать в сценическое действо. Смеху буде! Правда, сквозь слезы.

А пока, КВН сродни футбольному мячу, который от сезона к сезону, от финала к финалу, перекатывается по развеселому полю нашей доморощенной, разухабистой, зачастую с матерщиной, юморины, порождающей своей безвкусицей и примитивизмом, обывательской шуткой вперемешку с откровенной похабщиной, которой до настоящей веселости и остроумия как до Москвы… пешком. Шоу, выдаваемое чуть ли не за национальный вид массового досуга, забивая набившие оскомину головы до Высшей Лиги, первой Лиги, Краевой и так далее. Удачно пополняя «популярные» до тошноты телешоу с «Новыми бабками», «Кривыми зеркалами», «Кубками юмора». После подобных «веселух» на душе — сплошная пустота.

х х х

Он давно уже махнул на свою болезнь и на болячки, ей сопутствующие. Махнул не в прямом смысле, конечно. Все, что предписано лечащим врачом – он неукоснительно соблюдает. Просто перестал забивать голову постоянными думками о ней. Ему еще повезло, что Господь пожалел его и дал возможность передвигаться по этой земле, в меру возможности и сил заботиться о себе и о братьях наших меньших. За восемь лет он приноровился и к болезни, и к одиночеству, и к собственным мыслям. Из головы не выходит судьба одной женщины из курортного городка Горячий Ключ, о которой рассказала ему соседка по больничной палате, ее близкая родственница.

С мужем Раиса Васильевна прожила более полувека. Правда, «золотой свадьбы», с положенным, как принято, по этому поводу чествованием, не было: не тот случай. В узком семейном кругу торжество, конечно же, было: с поздравлениями и пожеланиями здоровья. Больше для проформы, потому что у виновницы семейного праздника как не было его все эти долгие годы, так и нет.

В тот «золотой» вечер юбилярша собралась с силами, душевными и физическими, и с помощью близких села за празднично накрытый стол. Не надолго, минут на десять. Больше не получается: начинает болеть позвоночник и выкручивать суставы. И снова – кровать, ставшая для нее то ли сестрой, то ли подружкой, единственной и неразлучной. Подружкой поневоле.

55 лет, изо дня в день, из года в год, несет она свой крест, ни у кого ничего не вымаливая и не выпрашивая. Как может, вместе с домашними обходится своими силами. У нее нет выбора, и никогда не было. Потому что на свете есть просто болезни, а есть — болезни-приговоры. И ничего тут не поделаешь. Видно, на роду написано. Словом, судьба. А начиналась она у нее совсем по-другому, как у большинства сверстниц: с девичьих грез, которых в юности не счесть, с первой любви и с мечты. Мечта эта сбылась – после войны Раиса стала студенткой физико-математического факультета Краснодарского пединститута. Учеба давалась легко. После окончания вернулась в родной Горячий Ключ дипломированным специалистом. Учительствовала в соседней станице Пятигорской. Там и судьбу свою встретила – большеглазого, с роскошной шевелюрой, Сеню Дубинина. Он воевал, освобождал город от гитлеровцев. Прогнав фрицев, вместе со всей страной воевал дальше.

… Они были интересной парой. Много работали, успевали и общественными делами заниматься. А потом начался новый этап в их совместной жизни: родилась Аллочка.

Страна набиралась сил, строила большие планы. Вместе с ней строили и они. Беда ворвалась в их дом нежданно-негаданно – Раису свалил тяжелый недуг. Не приковал, пока еще, но это уже был сигнал: боли в позвоночнике все больше и больше давали о себе знать. Молодой, крепкий организм сопротивлялся до последнего, но оказался бессилен перед законами неизлечимой болезни. Так начался еще один, теперь уже печальный, этап в ее жизни и в жизни ее дружной семьи.

Куда только ни возили ее, где только ни лечили – ничего это не давало, одни лишь потерянные надежды, превратившие душу в сплошную незаживающую рану… С годами боль притупилась. Смирилась ли Раиса Васильевна со своей участью? Конечно же, не смирилась! Разве можно с этим смириться?! Душа – то у нее дееспособная. Что толку с того, если она будет с утра до вечера рыдать и плакать, голосить и убиваться? Да и слез-то давно уже нет. Они ведь не бесконечные.

По словам ее родственницы, она, может, и свыклась, но не смирилась. Иной и здоров, и обеспечен, и удачлив – словом, обласкан судьбой, а жизни не замечает. Превратит ее в дойную корову и выжимает из нее все, что только можно, под девизом «Один раз живем!». А другой, не имеет не то что толику всего этого – самым главным, с чем связано все остальное — обделен: добрым здравием. И все равно, жизнь не прошла мимо. Пусть не так бурно и активно, как хотелось бы и мечта лось когда-то, пусть, в большем случае, без нее обходится, но знает, что она тоже каждый день видит, слышит и по-своему чувствует, что живет, как может. Как Бог позволил.

Не она с детства ухаживала за дочерью, лелеяла и пестовала ее, не она мужу угождала, а они ее нянчили, как дитя малое. Вместе с ними и она взрослела. Дочь не только ей помогала, но и отцу. К ним зять и внук прибавились. Гуртом и помогают ей выживать, да век доживать.

Раисе Васильевне не посчастливилось в полной мере наблюдать, как меняется ее родной город, каким он становится большим и современным. Она, конечно, старается не отставать от него, и по мере возможности «идти» дальше, но разве за ним угонишься? О сегодняшнем Горячем Ключе она судит по публикациям в городской газете, да по местным телерепортажам. И все равно, она знает и хорошо представляет, чем живет город, о чем мечтает… Лет десять назад, дети возили ее по городу, и кое-что она видела. Но тогда коварная болезнь чуть-чуть щадила ее. Сегодня же она полностью вошла в свои права, и как жестокий, неумолимый диктатор и надсмотрщик диктует свои страшные законы, не сводя со своей жертвы холодных, пристальных глаз. Голова, плечи и руки еще как-то слушаются, а вот ноги… Погоду делает позвоночник. Точнее, никакой погоды от него, никакого просвета.

Они оба инвалиды, только с разными физическими возможностями.

Она – лежачая, он — шкандыляющий с помощью палочки. Ее мир, можно сказать, совсем крохотный. Его — чуть больше, но все равно серый и однообразный. Она научилась радоваться миру, довольствуясь самым малым. Он – тем, что осталось от когда-то большого, необъятного мира. В том числе и мира людей. Частично выживать и век доживать он сам себе помогает, частично родное государство, частично – невестка с племянником.

 ххх

Теперь, когда на дворе другая жизнь, другие ценности и приоритеты, можно на время своей молодости и своего поколения посмотреть другими глазами: более трезвыми, что ли. Кубанский комсомол отпраздновал 90-летний юбилей Всесоюзного Ленинского. Шум вокруг этой, без преувеличения, исторической для нашей страны даты был большой. Потому как через эту массовую молодежную организацию прошли миллионы советских юношей и девушек. Он тоже имеет отношение к этому юбилею, так как в свое время активно помогал строить самое гуманное, самое справедливое государство на земле.

Юбилеи ВЛКСМ – это коллективный памятник бурной и веселой молодости нескольких поколений комсомольцев. По твердому убеждению ветеранов комсомола молодости чуть ли не идеальной и бескорыстной, озаренной отблесками «светлого будущего», которое неумолимо отдалялось все дальше и дальше. Тогда, правда, этого никто не замечал. Или делали вид, что не замечают.

Расхваливали во время юбилейных мероприятий «резерв и помощника КПСС» на все лады, не жалея эпитетов, а заодно и самих себя, как бы убеждая друг друга: мол, не зря ведь прогоняли свою молодость по улицам и площадям, собраниям и конференциям, субботникам и маевкам. Недаром протаскали километры кумача и тонны плакатных портретов. Если все это было, значит это кому-то надо?! Тогда – да. Еще как надо было!

В дни празднования, в здании Краснодарской мэрии целую неделю работал горком комсомола. На юбилейных собраниях бывшие партийные и комсомольские функционеры призывали возродить комсомол или взять в завтрашний день из его «нетленных традиций» все самое лучшее… Он еще тогда подумал: «Сделать подобное – то же самое, что сорокалетних объявить двадцатилетними, все ныне существующие общественно-политические партии и движения переименовать в КПСС, Россию назвать Советским Союзом, а рынок – распределительной системой времен социализма. А самое главное, везде и всюду вывесить лозунг: «Раньше думай о Родине, а потом – о себе!». Спасибо, уже думали. Только под священным словом Родина в то время подразумевалась компартия с тем же комсомолом, райкомы и горкомы, крайкомы и обкомы… Сплошная «непущаловка» и «запрещаловка», потому что так хотелось Родине и тем, кто себя ею величал.

Теперь же, волею судьбы и времени, все изменилось. И народ нынче не тот, и партий – уйма. А раз так, то все они усыновить пусть даже возрожденный комсомол, с его устаревшими догмами и стереотипами тоталитарной системы – не смогут. Сын полка тогда таковым является, когда полк один.

Бывшим идеологам однопартийной системы хочется загнать нынешнюю молодежь в общее стойло, а потом только успевай кнутом размахивать. Чтобы молодая поросль вставала и ложилась со старыми лозунгами и бесконечными утомительными призывами на устах, чтоб жила семьей единой, дружной. Чтоб ей денно и нощно талдычили, какой она должна быть, будто речь идет о пластилине: какой слепил игрушку, такой она и будет. Чтоб думал и жил юный гражданин так, как хотят ого взрослые дяди и тети, наделенные властью.

Поздно! Время былых политических грез ушло. Оно намного дальше, чем за горизонтом. Карманный Союз молодежи ждет та же участь, что и комсомол. Одно дело – направлять и всячески поддерживать молодежь, ибо государство, которое не заботится о ней, не имеет и не может иметь будущего. Другое дело – когда без меня, меня женили.

Так вот. Собрались «бывшие», попили-поели, вспомнили, какими они были правильными и идейными, как свято верили в коммунистическое завтра и послезавтра, попели комсомольские песни… Словом, сами себя поздравили. А когда утром, протрезвевшие проснулись – за окном все та же другая жизнь, другая молодежь. Другие понятия и множество молодежных союзов, организаций и объединений, рожденных не в кабинетах чиновников и политических горлопанов, а из недр самой молодежной среды — комсомола и след простыл.

Его призрак, несколько недель бродивший по столице Кубани, исчез до следующего своего юбилея (если будет кому-то его ожидать и праздновать)…

Стать членом КПСС, минуя комсомол, было невозможно. Сегодня можешь вступить в любую партию, кроме фашистской, конечно. Нынче их развелось столько, что не запомнить и не сосчитать. И все, как близнецы. И все рвутся к власти. Вся их деятельность сводится к сплошной говорильне. Создается видимость консультаций с правительством, с Президентом. На самом деле, все решают законодательная и исполнительная власть: Госдума, Председатель Правительств, Президент. Как они решат, так и будет. А народ, как жил бедно, так и живет. Десятки миллионов россиян еле сводят концы с концами. Правопреемница компартии Советского Союза КПР давно изжила себя и вряд ли способна что-либо изменить в нынешней жизни. Барахтается, суетится, провозглашает и митингует, возмущается и негодует и все — тщетно. В КПРФ , равно как и в других партиях, которые существуют достаточно давно, наблюдается несменяемость лидеров, жесткое единоначалие, нежелание и неумение терпеть в своих «монолитных» рядах «отступников».

Партии дают о себе знать в основном в год выборов в Госдуму. Тогда начинается «вал» заказных публикаций, рекламных роликов, пиар — проектов. Именно в этот год « упаковываются» и партийные активисты, и те, кто создает в стране и на местах видимость парламентской демократии, и многочисленная «интеллектуальная» челядь, обслуживающая выборные кампании. В такие партии вступать не хочется, да и не зачем. Будущее за теми партиями, которые принципиально откажутся от навязываемых правил игры, попытаются пойти в народ, чтобы понять, чего он хочет, какая страна ему нужна?

На сегодняшний день такой партии у нас нет. Лично у него, как гражданина и налогоплательщика, не вызывает симпатию ни одна партия.

Он не перестает изумляться: чего народ лезет в эти многочисленные, бесплодные партии? В жизни рядового обывателя они ведь ничего не меняют. Как были проблемы по самые уши, так и остаются. Может, все эти партии способствуют более активному продвижению к формированию гражданского общества? Так, нам до него, как до Москвы пешком. Взять ту же борьбу с коррупцией. Институты государственной власти сами расплодили ее, а теперь пытаются с этой коррупцией бороться. Где это видано, чтобы власть сама с собою боролась?! Меры эти, большей частью, популистские. Италия сколько десятилетий борется с доморощенной мафией, с той же коррупцией в институтах государственной власти, а что толку?!

Так называемая демократия до того уже намозолила мозги, что вызывает отторжение. О какой демократии, справедливости и законности в нашей стране может идти речь, когда все решают деньги и только деньги. Доказательством тому – мешки письменных обращений в Европейский суд по правам человека. Бедный Суд уже не знает, что делать с жалобами российских граждан. Вот почему дюжина тех же политических партий и объединений не вызывают у него никакого доверия и уважения. Это всего лишь игра в демократию и многопартийность. Народ не зря придумал когда-то поговорку «Рыба гниет с головы». Коррупция, ставшая настоящим национальным бедствием, исходит из кабинетов столоначальников всех уровней, а посему — уверенно и без оглядки — шагает семимильными шагами по стране.

ххх

Вот такая она, его житейская история. История простого, обыкновенного человека. Звезд он с неба не хватал, слава о нем не гремела по всей стране. Он просто жил, порой, выживал и продолжает жить. Может, жизнь его скучная и однообразная, но это его жизнь, его судьба – другой не будет, да, наверное, уже и не надо. Главное- что ему не стыдно за прожитое. За то, что сделано и не сделано. И что он может сказать: «Я, Александр Стазаев. Не такой, как все. Что ж, какой есть».

________________________________________

Валерий Кузнецов