Николай Николаевич Вернолюбов никак не мог заснуть.

— Уже четвертый час… – сообщил он сам себе, бросив прищуренный взгляд на прикроватную тумбу, которую украшал будильник и томик сонетов Вильяма Шекспира.

Каждый вечер Николай Николаевич перед сном читал любимой и единственной жене красивые строки великих классиков. Розовая шелковая закладка, вышитая нежными цветами в стиле французского кантри, отмеряла тоненькую стопку последних листов книги.

— Да, послезавтра, за завтраком нужно будет с моей дорогой обсудить какого автора выбрать в следующий раз…, — прошептал Николай Николаевич и осёкся.

«Как бы не разбудить моё солнышко», – подумал про себя Вернолюбов и встал с кровати».

Не зажигая света, осторожно, на цыпочках, задерживая дыхание, он вышел из спальни и проследовал в кабинет. Плотно прикрыв за собой дверь, Николай Николаевич устроился в кресле перед рабочим столом и зажег лампу.

Тусклый свет обозначил дорогие предметы, расположенные на рабочем пространстве: письменный прибор с двумя Амурами, держащими в руках свадебный венок, фотографию жены в элегантной серебряной рамке в виде сердца, сиреневую папку для бумаг, обрамленную сверкающими стразами.

Вернолюбов,чуть касаясь, с придыханием погладил каждый, после чего опёрся локтями о стол и положил подбородок на холеные, ухоженные руки. Глаза потускнели.

Николай Николаевич вот уже восьмой час не мог найти себе места. Испуг, вперемешку с тоской и отчаянием, охватили его сразу после обеда. А виновником всему стал Петр Петрович Бруталов, который войдя в офис, не здороваясь, с порога заявил:

— Мужики, завтра 8-ое марта! Все помнят?

Немногочисленный коллектив нашей фирмы, состоящий на сто процентов из мужчин, тут же оторвался от дел, загудел, зашевелился, пришел в движение. Сослуживцы стали подходить друг к другу, озабоченно покачивая головами, и вопросительно заглядывая в глаза в поисках ответов на немые вопросы.

Бруталов оценил обстановку и, не выпуская инициативу из рук, продолжил:

— Тех, кто хочет получить квалифицированную консультацию по этому вопросу, прошу пройти за мной в конференц-зал!

Послышались облегченные вздохи. Мужчины затихли и вереницей отправились за Бруталовым. Последним к ним примкнул Николай Николаевич Вернолюбов, предварительно позвонив жене и сообщив, что если она будет вдруг звонить, то некоторое время он не сможет взять трубку так как у них совещание.

Мастер-класс Бруталова был коротким, но информативным.

Николай Николаевич аккуратно записал каждое его слово. Хотя никакой необходимости в этом не было, у Вернолюбова была отменная память. По пути домой, он, как мантру, повторял про себя всё сказанное Бруталовым. Особенно в его крепкий ум вцепилась и никак не хотела уходить одна фраза: «Главное, чтобы этот день запомнился женщинам как настоящий праздник. Он должен отличаться необычной теплотой, вниманием и лаской!».

«…Необычно …Внимание …Ласка, — губы Вернолюбова шептали эти слова, — …Настоящий праздник!».

Николай Николаевич, решил еще раз пройтись по каждому пункту ценных советов сослуживца. Достав из сиреневой папки конспект, он положил его перед глазами.

Пункт первый – обязательно купить цветы.

Не было и дня, с момента знакомства Вернолюбова со своей будущей, а теперь и настоящей женой, чтобы он не дарил ей цветы. Даже по выходным, он вставал пораньше, чтобы сходить в ближайший цветочный магазин и выбрать букет.

— Это не оригинально, — тут же отмел Вернолюбов, — цветы и так каждый день… Обыденность!

Да, букеты были всегда, одно лишь слабое отличие – это их размеры и формы. Ежедневные в основном состояли из пятнадцати алых роз, слегка украшенных веточками полевых трав, для живости. А «по поводу» или «особым случаям», он всегда преподносил огромные корзины с редкими цветами, которые заказывал в крупнейшей в Стране флористической фирме.

Следующий пункт – завтрак в постель.

— Банальней некуда, — всё больше огорчался Николай Николаевич, — как сделать так, чтобы завтрак в постель стал оригинальным? Это невозможно!

Это действительно трудно было сделать. Как только сыграли свадьбу, и молодожены стали жить вместе, так с первого дня Вернолюбов, даже если и опаздывал на службу или по каким-либо другим причинам, он в первую очередь считал обязательным накормить жену!

Каждое утро, Николай Николаевич бережно расставлял на огромном подносе масленку, сахарницу, миниатюрный молочник со сливками, хрустальный бокал со свежевыжатым соком, отполированные до блеска столовые приборы, блюдце с несколькими кусочками поджаренного хлеба; клал на лёд красную икру; нарезал несколько ломтиков лимона; водружал чайник с только что заваренным чаем «Английский завтрак», чашечку из тонкого фарфора, тарелочку испеченных оладушков с малиновым сиропом, яйцо, сваренное «всмятку» и все это нес жене в постель.

— Опять банальность!, – чуть было не закричал Вернолюбов, но быстро успокоился и перешёл к следующему пункту.

— Сводить в ресторан… сводить в ресторан… сводить в ресторан…

Он повторял этот пункт как старая заезженная виниловая пластинка.

Николай Николаевич дорожил каждым часом свободного времени своей обожаемой супруги. Стремился полностью разгрузить от домашних дел. Поэтому, когда ему вдруг случалось по служебным делам задержаться, и он не успевал приготовить ужин, то всегда заказывал столик в шикарных ресторанах, где они за блюдами «от шеф-повара» обменивались впечатлениями о прошедшем дне, рассказывали друг другу последние новости и строили планы на предстоящие выходные.

Николай Николаевич резко встал из-за стола и сделал несколько кругов по периметру кабинета. После чего остановился у большого зеркала и внимательно посмотрел на себя:

— Нет, ты не мужчина! – зло гляда на свое отражение обвинил сам себя Вернолюбов, — Ты не достоин быть рядом с этой женщиной!

Простояв так минут пять, он вдруг опомнился:

— Там есть еще несколько пунктов!

Николай Николаевич вернулся к записям.

— Сделать подарок,… лучше всего украшения из золота… Пропускаем…

На все праздники, включая религиозные, он делал жене презенты из ювелирного магазина.

— Кино… театр… концерт…

Чета Вернолюбовых, благодаря усилиям главы, не пропускала ни одной премьеры, новой экспозиции, ни одного сольного концерта звезды. Репертуары всех театров были им известны и просмотрены, абонементы концертных залов и филармоний куплены загодя и даже в цирке им, как постоянным зрителям давали скидки и резервировали лучшие места.

— Так, что еще, что еще…

Николай Николаевич судорожно бегал глазами по злополучному листу бумаги…

— Так, что еще… Вот!

Вернолюбову показалось, что он нашел то, что искал. Напрягая уставшие от бессонной ночи глаза, он вчитался в последний пункт:

— Обя-за-тель-но по-здра-витьтё-щу по те-ле-фо-ну, в при-сутствии же-ны и при-го-то-вить по-да-рок и ей… И ей…

Николай Николаевич обмяк, плюхнулся в кресло и зарыдал.

Тёща была желанным гостем в их доме, каждые выходные они ездили к ней в гости или приглашали ее. Вернолюбов обожал и глубоко уважал маму жены и не упускал возможности делать ей подарки по случаю и без.

— Я ничтожество, — сквозь слезы корил себя Вернолюбов, — я не мужчина. Я не способен ни на что! …Не люблю футбол по телевизору, рыбалку и охоту, встречать с друзьями в сауне, пить пиво, играть в преферанс! …Мне всё равно какая марка автомобиля сейчас популярна! …Я даже не курю!

Обессиленный от горя, Николай Николаевич положил голову на стол. Его тело несколько раз содрогнулось от плача, и он заснул.

Короткий сон Вернолюбова был прерван ласковым голосом жены:

— Милый, милый… Дорогой мой… Просыпайся, радость моя. Сегодня праздник, — Международный женский день 8 марта! А ты знаешь, что это значит?

Николай Николаевич тяжело поднял голову, протер слипшиеся от слёз и сна глаза, посмотрел на свою самую любимую женщину на свете и хрипло ответил:

— Вроде бы знаю, родная…

— Нет дорогой, не знаешь. Это восьмой день весны, когда женщины должны напомнить мужчинам, что они самые красивые, самые желанные, что их выбор самый лучший!

Вернолюбов улыбнулся и только сейчас разглядел, что в руках у самой лучшей женщины на свете был поднос с тостами и икрой на льду.

Дмитрий Плынов