Тот, кто увлекался туризмом, конечно же, исходил немало троп. Были они разные: нахоженные и заброшенные, маркированные и охотничьи, таежные и горные, степные и водные. Были тропы, превращающиеся по мере приближения к жилью в проселочную дорогу. И были звериные тропы, петляющие среди бурелома и внезапно исчезающие или рассыпающиеся на еле заметные тропки.

Но какими бы ни были туристские тропы, есть у них одна общая черта – по ним кто-то уже проходил до вас. И само понятие нехоженые тропы, если вдуматься, звучит довольно странно.

Мы идем по чьим-то следам. А так хочется порой стать первопроходцем. Но как же можно стать им, если идёшь по проложенной кем-то тропе? Нет, есть только один способ – сойти с тропы.

Помню знойный июльский поход по берегу одной излюбленной туристами реки. Мы шли по довольно набитой тропе, у нас были карты и кроки. Если не считать двух проплывших мимо групп байдарочников, за неделю мы не встретили ни одного человека. Однако то и дело попадались признаки того, что мы здесь далеко не первые. Это и следы кострищ, и срубленные кое-где деревья, и остатки рыболовных снастей, которые можно было найти на берегу.

Однажды я сидел на берегу реки и ждал, когда проснутся товарищи. Над рекой ползли клочья тумана. Ветер гнал их туда, где за частоколом деревьев уже начинало светлеть небо.

Вдруг на другом берегу я заметил лисицу. Она подошла к реке и застыла, рассматривая что-то в воде. Затем осторожно потрогала ее лапкой, стряхнула капли и стала пить.

Я пошевелился, и лисица подняла голову. Наши глаза встретились. С минуту мы смотрели друг на друга. Потом лисица медленно опустила голову и вновь стала лакать воду.

Сзади раздались голоса. Мои друзья проснулись и по своему обыкновению затянули хором «Как прекрасен этот мир! Посмотри…»

Лиса неторопливо отошла от воды и потрусила вдоль кустарника. Через мгновение я потерял ее из виду.

Завтрак по традиции был совмещён с планёркой. Мы собирались устроить днёвку. Костя как обычно планировал, что можно будет приготовить на обед. Виктор собирался посвятить время рыбной ловле. Меня же особо не привлекало ни то, ни другое. Я решил исследовать местность за рекой.

— Одному идти нельзя, — тут же встрепенулся Костя. – Мало ли что может случиться. Ищи тебя потом.

— Хорошо, возьму тебя с собой, — согласился я. – Тем более что кулинарные планы ты можешь строить и по дороге.

— А чего их строить, — заметил Виктор, ложкой выуживая осу из кружки с киселем. – И так всё ясно. Вечером – тройная уха и жареная рыба. Вы по дороге смородины наберите, если попадется. А то малина надоела уже.

Костя проверил рации, положил одну в походную сумку, проверил часы и напомнил:

— Связь каждый чётный час.

Виктор кивнул.

Мы перешли реку и стали искать проход в кустах. Прохода не было. Но ведь лиса как-то прошла. Значит, проход должен быть, пусть и небольшой.

Наконец нашли место, где между кустами, и вправду, был небольшой просвет. Во всяком случае, несколько метров можно было протискиваться между ними. Что мы и сделали. А дальше в ход пошли ножи и карманные пилы. Тучи потревоженных насекомых окружили нас звенящим облаком, но, худо-бедно, мы всё-таки продвигались вперед.

Пару раз мы попадали в заполненные водой низины, но, в конце концов, с кустами было покончено. Мы вздохнули с облегчением, когда оказались в лесу. Здесь нужно было остерегаться лишь гигантских пауков, растянувших свои сети между деревьями, сухих сучьев, грозящих распороть одежду или поранить тело, да поваленных стволов, покрытых мхом и грибами.

Мы засекли время и решили идти час. Если за это время не найдем ничего интересного, то возвращаемся обратно. Чтобы не заблудиться, мы то и дело рубили сухие ветки, отмечая тропу. Минут пятнадцать мы шли в приличном темпе, стараясь выдерживать намеченное направление. А потом упёрлись в бурелом. Овраг, о глубине которого трудно было что-то сказать. Он был весь завален сломанными деревьями, которые напоминали ворох спичек, высыпанных из коробка. Единственное отличие, что у спичек не было торчащих во все стороны ветвей.

Идти дальше было бы безумием. И мы уже решили было двинуться назад, как я заметил просвет на противоположной стороне. Когда в густом лесу показывается просвет между деревьями, это очень часто сулит смену обстановки. Или поле, по которому приятно пройти после лесной чащи, или река. Впрочем, это может оказаться и болотом. Но, по крайней мере, в сердце оживает надежда на встречу с чем-то волнующим. И мы решили попробовать обойти овраг. Свернули в сторону, и пошли вдоль бурелома.

На душе стало легче, когда послышался звук, который мы узнали сразу и который сразу же придал нам сил. Мы вышли на небольшую полянку, за которой журчал ручей. Он представлял собой цепочку водопадиков, спрятавшихся в промытом каньоне.

— Нарекаю тебя Водопадным, — торжественно провозгласил я.

Мы напились и набрали воды во флягу.

— Интересно, откуда он течёт, — подумал я вслух.

— Родник где-нибудь.

— А может, озеро. Схожу, пожалуй, на разведку.

— Давай. «А я с лагерем свяжусь», — сказал Костя, доставая рацию и смотря на часы.

Я перебрался через ручей и пошел вдоль бурелома. Внезапно боковым зрением уловил какое-то движение в кустах справа и, повернув голову, увидел бегущую лисицу. Она пронеслась вдоль оврага, словно указывая мне путь. Я пошел следом.  И вдруг оказался у относительно чистого места. По крайней мере, были видны и дно оврага, и его противоположный склон. Конечно, так же громоздились стволы поваленных деревьев, но по сравнению с тем, что встречалось ранее, это был просто проспект.

Я вернулся к ручью и сообщил Косте, что проход найден. Он не выразил особой радости, но, всё же, согласился продолжить путь.

Переправа через овраг оказалась куда сложнее, чем я думал. Приходилось просчитывать каждый шаг, каждое движение руки. Многие стволы были покрыты скользким мхом, а некоторые сгнили до такой степени, что рассыпались под ногами.

— И оно того стоит? – спросил Костя, переводя дух.

Я ничего не ответил. Было одно желание – упасть на траву и замереть в блаженном бездействии. Но до ближайшей травы было еще метров тридцать. И эти тридцать метров мы преодолевали более часа.

Наконец всё позади. Мы из последних сил выбрались из оврага. И, забыв про усталость, застыли на месте

— Да оно того стоило – вымолвил Костя.

Перед нами лежала большая цветущая поляна, окаймлённая стеной сосен. И как два синих глаза – две водных глади, соединённые слегка изогнутой протокой.

Мы подошли к озеру, и вода вскипела от метнувшихся во все стороны рыбьих стай. Зато утки не обратили на нас никакого внимания. Они словно не понимали, что человека следует опасаться.

Мы обошли озеро вокруг. Наткнулись на ложбинку, усеянную крупными ягодами ежевики. Встретили цепочку кустов смородины. Спугнули несколько куропаток.

Левый берег меньшей озерной чаши был усеян бурлящими родниками. Мы пробовали воду из каждого, и всё никак не могли решить, какая вода лучше.

Обратная дорога была заполнена разговорами о том, что завтра нужно непременно сюда вернуться, уже всем вместе, и провести на этом озере хотя бы несколько дней.

— Веревки есть. Наведём переправу через овраг. А сквозь кусты проход прорубим. Ничего страшного, — строил планы Костя.

Так мы и сделали. Пять дней, проведённых нами на озере, остались самым ярким впечатлением этого похода. Мы назвали озеро Затаённым и договорились, что сохраним тайну его местонахождения.

Через год мы вновь побывали в тех же местах. И увидели тропу к нашему Затаённому озеру. Мы дошли по ней до Водопадного ручья. Здесь видны были следы стоянки. Дальше туристы не сунулись

С тех пор, в каких бы походах мы ни были, мы всегда несем с собой ощущение того, что знаем главное, ради чего стоит идти в поход. Ради того, чтобы иметь возможность сойти с тропы.

Валерий Румянцев