Карамелька с повидлом проснулась и, протерев глазки, обнаружила, что она лежит в железной сахарнице. К её огорчению, крышка сахарницы совсем не пропускала солнечного света, и от этого карамельке стало очень тоскливо. На конфетке этой маленькой была одета обёртка, на которой был нарисован улыбающийся снеговичок.

Что же было делать карамельке и снеговичку, ведь им так хотелось хоть одним глазком посмотреть хоть на один лучик солнца. Лежать весь день в сахаре, и представлять, что это чистый-пречистый, белый-пребелый снег, конечно, было можно, ведь сахар и снежок удивительно похожи. Карамелька загрустила и заплакала, а снеговичок своими веточками, которые назывались у него руками, стал вытирать ей бедненькой маленькие глазёнки. Жалко стало обёрточному снеговичку карамельку, ведь если она так дальше будет плакать, то растает совсем, а с нею пропаду и я. И он, напрягши все свои снеговичачьи силы, отодвинул железную крышку сахарницы. После этого тяжело вздохнул и, к своему не малому удивлению, увидел улыбку на лице маленькой конфетки. И хоть слёзки с её маленьких глазёнок продолжали почему-то бежать, улыбка всё же победила их, и эти самые слёзки остановились и быстро высохли. В этот самый момент дети пили чай на кухне, и позапускали в сахарницу сразу несколько чайных ложечек, совсем не обратив внимания на то, что кто-то сдвинул крышку сахарницы. У видя несколько чайных ложечек, карамелька от страха тут же завернулась в обёртку со снеговичком. А отважный её защитник замахал своими ручками в виде веточек — он так не хотел, чтобы маленькую карамельку кто-нибудь съел.

Снеговичок как солдат ринулся в бой за своего маленького дружочка. Дети, к счастью, не обратили внимания на старания снеговичка, напившись сладкого чая, они уже надевали валенки, шапки-ушанки, брали санки и бежали на улицу кататься с большущей ледяной горы. Когда в доме всё стихло, и стало слышно только, как тикают часы с кукушкой, Карамелька волнующим дрожащим голосом сказала снеговичку:

— Спасибо тебе, снеговичок, дорогая ты моя обёрточка. Ведь если бы ты не стал заступаться за меня, то меня бы съели.

Снеговичок улыбнулся своей маленькой подружке и ответил:

— А если бы ты не перестала плакать, то совсем бы растаяла, поэтому прошу тебя, пожалуйста, больше не плачь, мне ведь тоже нелегко, но вот креплюсь духом.

Утром папа детей взял железную сахарницу на работу. И когда обнаружил в ней карамельку, хотел её съесть. Увидел это снеговичок и снова замахал на папу веточками. И папа не стал есть карамельку. Просто попил чаю с сахаром.

Теперь карамелька к радости своего друга снеговичка больше не плачет, ибо узнала, что сказку про них написал папа детей. И он совсем не собирается съедать карамельку, а каждый раз, открывая сахарницу, улыбаясь, глядит на смешного улыбающегося снеговичка, у которого на месте носа торчит кривая-прекривая морковина, а на шее висит голубенький галстук. Похожего снеговичка, только очень большого, папа увидел в детском дому, куда его пригласили читать сказки. Он вдруг подумал, что его маленький в сахарнице и этот большой снеговики родные братья. Только вместо морковки у того снеговика торчала здоровенная картофелина. Когда же папа спросил, почему вместо морковки, торчит на носу у снеговика картошка, дети дружно ответили, что у них есть такой мальчик, который уже съел две морковки у снеговика. А вот картошку не ест, говорит, что она не такая вкусная, хотя тоже сладкая.

Карамелька со снеговичком до сих пор живут в папиной сахарнице, которую он лишь время от времени наполняет сахаром. Потому что очень смешно глядеть на снеговичка в сахаре. Да и чайку с сахаром на работе, когда устанешь, особенно приятно бывает попить. Вот такой вот обёрточный снеговичок с карамелькой проживают в моей сахарнице. Живите мои добрые сказочные друзья, живите…

Анатолий Казаков