В начало: Часть I, Часть II, Часть III, Часть IV, Часть V, Часть VI, Часть VII, Часть VIII, Часть IX, Часть X, Часть XI, Часть XII, Часть XIII

XIV

Жизнь города текла по своим мудрым законам, но не все люди им подчинялись. Зинаида своевольничала во всём.
Поползли привычные будни. Она какое-то время держалась. А потом… опять, как будто, подменили. Порочное пристрастие к спиртному её не покидало, оно буравило ежесекундно её мозг, день за днём занимало себе прочное место в её поведении.
Бывало,- пила почти беспрерывно. Наступавшие затем короткие периоды отрезвления уже не радовали ни её саму, ни домработницу, ни Андрея. В такие дни она пыталась уйти из дома, скрыться, потом её надо было искать, возвращать. По утрам она провожала Андрея на работу, становясь на колени, целуя ему руки и вымаливая прощения.
— Вот подожди, голубчик, всё это скоро пройдёт… Я всю эту гадость брошу и вернусь к настоящей жизни. Вот увидишь. Я чувствую это, я не сомневаюсь в этом!.. — бормотала с виноватым видом, запахивая полы халата. Смотри вот, какие стихи я написала.
— Ей очень хотелось, чтобы Андрей хоть за что-то её похвалил.
— Я спешу, ты же знаешь. Вечером почитаю.
«Лечить её надо.- Не раз говорил себе это.- Может, не надо было ей увольняться из комбината? А то мается теперь в безделье».
А Зинаиде жить самообманом, что она прекратит сама пить, становилось всё сложнее. Она уже не могла не затушёвывать свой больной мозг спиртным. Периоды беспрерывного опьянения удлинялись, потом наступало отрезвление недели на три, иногда на месяц, что зависело от внешних обстоятельств или от личных настроений.
— Не могу глядеть на себя,- останавливалась у зеркала.
Когда приходила в себя, старалась не смотреть в него вовсе. Это уже было не её лицо: отёчное, синюшное какое-то.
Отчаянье с каждым днём анакондой лезло в неё; ей казалось, что она слышит её шипение, кричит на неё.
Однажды наяву она заглушила его диким воплем, да так, что нянечка и Машенька испугались, прибежали к ней в комнату и успокаивали, как могли, всю дрожащую, испуганную, как лань, преследуемую львом.
Её всё чаще душил страх, когда казалось, что кто-то клещами хватал за сердце, сжимал его в комок, и она видела, как льётся её кровь. Тогда она хватала любое платье, попавшееся ей под руку, и усердно вытирала- вытирала паркет, на который в её воображении лилась из её сердца кровь.
— Да у неё белая горячка. Андрей, вызывай врача, у Зинаиды очередной приступ, — испуганно кричала в телефон няня.
Подобные странности, резкие смены настроения учащались. Андрей, посоветовавшись с Дмитрием по телефону, по его рекомендации обратился к частному наркологу. Он настаивал на госпитализации Зинаиды.
— Вы же сами видите, что уже задета психика, идёт деградация личности, алкогольный невроз налицо.
— Она часто жалуется на сердце.
— Естественно. Развивается стенокардия. Давайте поначалу сделаем комплексное обследование. Приходите завтра в клинику. Важно, чтобы сама она захотела лечиться.
— И слышать не хочет.
— Типичное поведение для алкоголика.
Проводив врача, Андрей вошёл в комнату Зинаиды. Она лежала поперёк кровати, лицом вверх и чему-то улыбалась.
— Зина, поднимайся. Завтра едем в клинику. Возможно, придётся лечь в стационар. По крайней мере, врач рекомендует.
— Так я не больная.
— Ну, да, только неделю назад тебя привозили из кафе «Ассорти», уже не помнишь? Ты сколько раз мне клялась, что бросишь пить?! Степану Ильичу обещала. Машенька всё видит и уже начинает понимать, какая у неё мама.
— Не хуже, чем у других. Вот Зойка, помнишь, дуэтом мы с ней пели в клубе? Так вот — вообще из дому ушла. А у неё не один ребёнок, а два. Ой, что вы все меня воспитываете?.. Ладно, пойдём завтра в клинику,- вдруг покорно согласилась, прикинувшись послушной лисой, Зинаида.
— Знаешь, мне бы лучше к терапевту. Сердце давит. Хотя нет,- влюбиться надо, всё и пройдёт.
Полно метаться, полно тянуться, сжаться пора: пора взять голову в обе руки и велеть сердцу молчать. Может, от этой беспризорности, от отсутствия таких рук, с ней и не разлучается эта тяга к алкоголю? Ведь молодое сердце ещё. Совсем недавно оно беззаботно билось в её груди, сохраняя красоту хозяйки. А теперь вот болит. А ещё, оказывается, что её красоте вовсе не нужно бесконечно жить, она довольствуется, чем есть. Но подаренные судьбой годы оказались всё же надолго отравленными и беспомощными перед силой её привычки.
Её красота не тратила сил на поиски значимости в неопределённом будущем; жила по принципу «здесь и сейчас». Самые обычные ситуации для неё были полны одного смысла: развлекаться. Не имело значения, с кем и по какому поводу.
Её нравственная связь с мужем ежедневно рвалась, как натянутая нить, подавала предупреждения о предстоящем разрыве. Но они продолжали жить вместе, и взаимная отчуждённость была тяжела для обоих. Разочарованная в муже, Зинаида разочаровалась в прелестях семейного очага и, проклиная себя за мимолётное влечение к личному счастью, потому и стала искать утешения в спиртном?

***

А расстроенный выводами нарколога, весь день Андрей не находил себе места. «Что у нас пошло не так? А то не знаешь. Тебя же предупреждали. Да, но не об алкоголизме. Это же какое наказание, и кто ею будет заниматься теперь?»,- мысленно сокрушался, жалея себя и годы, проведённые с Зинаидой.
А меж тем, как только дом опустел: Андрей на работе, нянечка с Машей на прогулке,- у Зинаиды созрел план. Созвонилась с Зоей. Зашла в спальню, начала рыться в постели, и из-под матраса достала четвертинку с коньяком. « Я чуть-чуть. Для храбрости»,- приложилась, и в момент бутылочка опустела. Быстро оделась, и, покинув дом, на всякий случай, чтобы не увидели соседи, через чёрный вход, оказалась на пути к зойкиному новому пристанищу.
«Будете вы сами у меня лежать в больнице»- улыбалась себе.- Нашли больную». И словно внутри неё кто-то оказался и впрямь живой и не согласный с ней, её грудь стиснула непередаваемой силы боль, и она медленно стала опускаться наземь…
Очнулась в больнице. Инфаркт.
Первым увидела возле себя стоящего Андрея.
— Ну, вот, не хотела в больницу, а судьба распорядилась по-своему.
— Зиночка, как чувствуешь себя?
— Не знаю. Я ничего не помню. Позвони маме. Пусть приедет. И Клавдию Ивановну попроси. Галине Григорьевне одной трудно будет.

***

Клавдия и её соседка Анастасия сидели на кухне, когда раздался телефонный звонок.
— Андрюша звонит,- почти шёпотом уведомила гостью Клава.
— Слушаю тебя сынок, здравствуй.
— Всё хорошо у меня. А у вас? Я Степану ещё не звонила, ты уж не осуждай меня. Трудно мне. Обиду так просто не выдворишь из сердца. Что, что? У Зины? Боже ж ты мой, беда какая. Хорошо, хорошо. Я помогу.
— Что случилось? – забеспокоилась Настя.
— У Зинаиды, невестки моей, обширный инфаркт. Просят приехать. Говорит, что прогнозы врачей нехорошие.
— А её мать где?
— Да в Италии, я же рассказывала. Свою жизнь устроила, а мужа- инвалида и дочь оставила. Не понимаю таких женщин.
— Дима, когда приезжал, помнишь? — говорил Андрею, чтобы не увлекался Зинаидой.
— Влюбился, наверное. Если бы знать, где упадёшь, соломку бы подстелил. Чего уж теперь, такая судьба.
— Поедешь?
— А ты бы не поехала? Тем более, ждала их этим летом. Вот оно как. Ничего загадывать наперёд нельзя. Ну, что ж, с чего начнём? Билеты.
— Я попрошу дочь.
— Ну, да. Она у тебя в аэропорту работает?
— Не в кассе, но билет достанет и принесёт.
— Сейчас, минутку. Возьми деньги.
— Да это потом, когда билеты принесут. Кстати, почему билеты, а не билет. Обратно, неизвестно, когда вернёшься.
— Я оставлю ключи, вазоны надо будет поливать. Ты уж извини.
— Ну что ты, Клавочка. Не беспокойся. Присмотрим.

Светлана Демченко

Продолжение следует…