Для московских театралов он – и князь Мышкин, и Вальмон, и Подколёсин, и всеми любимый Лёвка из «Бумбараша». Широкой публике актёр известен по сериалам.

О том есть ли что-то важнее актёрской профессии, как найти общий язык с будущими артистами и как вести здоровый образ жизни нашим читателям рассказывает з.а. РФ, актёр Театра Олега Табакова Виталий Егоров.

— Виталий, не утомляют Вас скорости современной жизни?

— Сегодня я больше всего занят преподаванием в Театральной Школе Олега Табакова, есть, конечно, и спектакли, и съёмки. Но были времена скоростей космических – по 29 спектаклей в месяц! Мы даже соревновались с коллегами – кто кого. Честно говоря, мне кажется, что актёры, которые сетуют на высокую загруженность, несколько лукавят. Если выбираешь это ремесло – принимаешь его и понимаешь на что идёшь. Да и на что жаловаться? И удовольствие и заработок.

— Дочки не ревнуют к табачатам, вы же их «детьми» называете?

— Сейчас, пожалуй, нет уже – понимают, что иду к студентам. А раньше недоумевали, что за дети, к которым ухожу чуть ли не каждое утро. А им ведь  по 14-16, и вправду дети.

— А если вдруг Аня или Маша пойдут по актёрской стезе, как к этому отнесётесь?

— Мы с женой иногда заговариваем об этом. Глядя на старшую, она говорит: «По-моему, она пойдёт по этой дороге». Не могу категорично сказать, что я бы этого не хотел, но хочется уберечь от неудач каких-то. Изнутри понимаешь, как всё зыбко, какую роль играет момент везения… Пока придерживаемся общего развития – языки, музыка, танец.

— Да, кому, как ни Вам знать, что такое вовремя подвернувшийся шанс – в Школу-студию МХАТ ведь фортуна завела.

— Таких случайностей даже не одна: вовремя после окончания Днепропетровского театрального училища прослушался в Одесский национальный украинский театр, потом мама моего еврейского дружка, отправляя его в Театр Советской армии, и меня с ним командировала: «Не поедет же мой Сеня в Москву один!» А потом мне сказали, что Олег Табаков добирает курс и что можно попробовать. Иду и поступаю. Ещё во время учёбы репетировал Звездича с Иннокентием Михайловичем Смоктуновским в «Маскараде» — фантастическое везение. В общем, удача за удачей. Но и труд, конечно. В начале 90-х не было такого как сейчас изобилия выбора для людей с этой странной профессией. Я понимал, что надо «рыть» в театре и у того человека, который меня учил.

— И, может, такие случайности вовсе не случайны?

— С возрастом, пожалуй, понимаешь, что да, это действительно так. Кто-то там, видимо, все эти вопросы решает.

— Трудно пробить себе дорогу в искусстве, но молодёжь, такая прагматичная, казалось бы, продолжает штурмовать театральные училища. Что их привлекает сегодня?

— Разные они. Кто-то к успеху и славе стремится, даже ни разу не побывав в театре, кого-то талант приводит. Но и талантливые порой обнаруживают, что совсем не так себе театральную учёбу представляли, и уходят. Бывает, что из 24-х первокурсников к последнему курсу половина остаётся.

— Почему Вы назвали актёрскую профессию странной?

— Я много говорю об этом со студентами. Они приходят к нам маленькими, ещё без опыта расставаний, большой любви, обид, огорчений, страсти, а ремесло наше, как любил называть профессию Олег Павлович, конечно, прекрасное, удивительное, замечательное, волшебное, но ещё и очень бесстыдное, в том смысле, что выходя на сцену, актёр обнажается. Чехова или Горького произносишь слова, но делишься и выворачиваешься ты, и зрителя цепляют твои личные нарывы.

— Какая она, сегодняшняя молодёжь?

— Прекрасная. Они не похожи на нас, но я люблю у них учиться. Теперь слушаю не только любимые джаз или оперу на Relax FM, часто включаю в машине каналы с поп-музыкой – мне ведь говорить с ребятами на одном языке. А потом поднимаемся к Марии Каллас, к Вагнеру – к вершинам. Полностью согласен с одним английским психологом, который рекомендует слушать музыку вместе с детьми – им важно знать, что вы с ними. Я спрашиваю их совета в выборе мультфильмов для своих девчонок. Через всё это идём потом к Маше, к Вершинину, к другим героям классики. И, когда они с чем-то серьёзным соприкасаются, когда понимают, что что-то получается – распахиваются: «Веди, веди!» И, если у них выходят вещи эмоционально им не свойственные, очень это ценят. И ещё я говорю им, что научиться можно всему. Возьмём, к примеру, пение – можно научиться, совсем глухих нет. Артист должен уметь петь, во всяком случае, слышать, тогда чувствуешь партнёра и вообще людей. Мне кажется, актёр, умеющий петь, богаче. Слышишь тональность, слышишь ритм – можешь читать Серебряный век, это музыка в стихах. Поэтому ухо нужно, пусть не будет выдающихся вокальных данных, но нашептать в тональности важно.

— Знаю, что педагогом Вы быть не хотели…

— Да, поначалу как мог отказывался, когда Михаил Лобанов в Школу-студию МХАТ звал. А потом случился разговор с Евгением Писаревым, который пророчески сказал: «Ой, дурак, иди – заразишься и всё». Я не сразу понял о чём речь, но теперь минуты, когда у студентов получается и они сами это ощущают, дорогого стоят. Не зря, — говорю я себе, — я их мучал.

— Вы ещё и режиссёром стали. На мой взгляд, отличный приём – один маститый актёр в спектакле плюс молодняк.

— Я безмерно благодарен Сергею Беляеву за то, что согласился взять на себя это бремя в спектакле «На бойком месте». Сергей помогал ребятам, они распускали крылья, оживали, расцветали. Такую же историю «замутили» Алёна Лаптева с Яниной Колесниченко, поставив «Ночи Кабирии» с Евдокией Германовой и молодыми артистами. Рядом с юными должен быть кто-то повзрослее, поопытнее.

— А как Вы относитесь к телесериалам? Сегодня их принято ругать – не искусство, мол.

— Такая же актёрская работа, как и любая другая. Я и студентам говорю: не ждите, что вас всё время будут звать только на главные роли и только гениальные режиссёры. Главное – вам выглядеть достойно и использовать всё, чему научились, чем владеете. Хорошие актёрские работы – не важно, главная это роль или роль второго плана — фильм выводят на достойный уровень. А если с режиссёром повезёт – это вообще подарок. Такие очень незаметно провоцируют вытянуть изнутри вещи, которые сам бы не достал, сам бы туда не полез. Бывает, что команда весёлая собирается, где по-актёрски похулиганить можно. И очень ценно всегда работать с интересными партнёрами.

— Вы – актёр разноплановый, это помогает в работе?

— Когда-то наша педагог по сценречи Анна Николаевна Петровна мне, худенькому мальчику с веснушками еврейского вида, который самостоятельно выдавал всё время что-то романтическое, посоветовала идти от противного (это от Олега Николаевича Ефремова всё), она иносказательно объяснила, что иногда интереснее быть не Вертером, а сыграть что-то характерное. И я начал ощущать, что фактура и мозги помогают мне быть разным, что получается и то, и это, а смешное – вообще супер. Серьёзно чересчур играть нельзя, даже трагедию. Вспоминаю, как гениальный Отар Мегвинетухуцеси играл Креонта в «Антигоне» Темура Чхеидзе. Сколько было юмора! Тоже, кстати, студентам надо рассказывать. Я за ним наблюдал – он за весь спектакль три раза кричал, всё остальное спокойно, с юмором, но с таким глазом! Чувство юмора – одно из основных условий занятия актёрской профессией, артист без юмора – мёртвый артист. Нет юмора, цинизма в хорошем смысле, самоиронии – всё, кранты. Мы на какие-то вещи смотрим немножечко со стороны. Абсолютно согласен с Олегом Павловичем, который говорил, что артист, полностью идентифицирующий себя, скажем, с Рогожиным, может и ножом пырнуть. «Быстро, быстро вызывайте чумовоз, здесь плохо одному человеку», — шутил он.

— Виталий, а как перезагружаетесь?

— О, это дети и дом. Пытаюсь субботу и воскресенье освободить, понимаю, что только в выходные смогу полноценно побыть со своими девочками. Когда родилась первая дочка, это была такая перезагрузка! Вот тогда я понял, что это самое большое, что я сделал. То, каким мои дети будут людьми, в какой-то степени зависит от меня. И это самое важное, это то, ради чего занимаешься этой профессией, ради чего мама с папой когда-то произвели тебя на свет, единственное, ради чего ты сюда послан.

— Какой отдых предпочитаете?

— На огороде с тяпкой (улыбается), по три дня стою, спины нет, но я так отдыхаю! Родился и вырос в частном доме на Украине, сам наполовину хохол, поэтому грядки и сад – моя слабость. Дом на участке никак не достроим, но не это главное. Важнее земля, на которой всё растёт, даже арбузики. Кто-то удивляется: «Как так, без удобрений даже!» А я шучу: «Потому что на южном направлении», то бишь в 140 км по Киевскому шоссе. И домашние мне помогают, девочки посадили такой замечательный лук! От всего отключаюсь – благо, даже телефон плохо берёт.

— Выглядите замечательно, практикуете здоровый образ жизни?

— У меня здесь своё понимание. Очень люблю поесть, готовить обожаю. И ем с большим удовольствием, не думая, что майонез, скажем, – это вредно и ужасно. Я считаю, что всё в голове – пробрасывать такие вещи надо. Для меня все диеты – бред полный. Мы должны питаться, как питались наши родители, не тем, что откуда-то привезли, а тем, на что организм генетически настроен – картошечка, сало, те же сливы, груши, яблоки, мясо обязательно. И студентам советую больше физкультурой и танцами заниматься, а не голодать.

— Чем домашних любите потчевать больше всего?

— Конечно, лучшее – это борщи. У мамы и бабушки научился: украинские, красные, с зажаркой на сале, с разваренной фасолью – как вкусно! У меня несколько вариантов голубцов, мясо очень люблю готовить, новое для меня — баранья нога под особым маринадом.

Беседовала Наталья КОСЯКОВА

НАША  СПРАВКА

Виталий Егоров родился 20 декабря 1968 г. в г. Корсунь-Шевченковский, Украина.

В 1988 г. окончил Днепропетровское театральное училище (специальность «актёр-кукольник»)

В 1994 г. – выпускник Школы-студии МХАТ (курс О.П. Табакова).

Заслуженный артист РФ, актёр Московского театра  Олега Табакова.

Женат, две дочери — Аня и Маша.

Фото: Филипп Резников