Цикл: «Тайны заповедника»

Рассказы для среднего школьного возраста

— У него два глаза: одним оно смотрит днём, а другим ночью. Что это? – Спросил папа Егорку, когда он укладывался спать.

— Небо.

— Как они называются? – И подсказывает сыну. — Луна ночью присматривает, кто не спит. А днём?

— А солнце днем всех будит. Пошли завтра на поляну за колокольчиками.

— А где эта поляна? – удивился папа.

— Где-где?

— Кто спрашивает, не заблудится! – Папа шутит.

– Засверчал: где-где, зачем-зачем! Может там летающая тарелка притарелилась? Или летающий шар пришарился. Помнишь, мы ходили в лес. Там был ручей, река. Холм с берегами, берёзы. Домик.

— Скит. Для монаха.

— Да, у него была борода.

— А по небу синей лентой легла небесная река.

— И колокольчики. И ты говорил, что там журавли живут.

— Прямо картина Нестерова «Видение отроку Варфоломею».

— Это в Третьякове… А то было в лесу! В настоящем!

— А мальчик-то был?

— Где?

— В лесу в настоящем?

— Был. Я!

— Отдыхай, сил набирайся. А завтра пойдём искать твоего журавля.

…На поляне в Подмосковье, где несколько лет назад были торфоразработки, а сейчас в глухой тиши за ивняком и тростником. За ивняком квакали лягушки, возрождалось болото. Но поляна была на сухом открытом месте, и солнце весело играло-забавлялось с колокольчиками.

Сверчок позвал мальчика, по-особому пропев. Егорка понял и сразу  трансформировался — стал мальчик с пальчик. И телепортировался, словно прилетел на ковре-самолёте.

Под фиолетовым колокольчиком ждал его сверчок. Ковёр-самолёт приземлился прямо посредине той поляны, где было гнездо, а в гнезде два огромных яйца, похожие на шары. Быстроножка-муравей давно шары заприметил и теперь хотел отрыть своё открытие друзьям. Затея удалась. Журавль улетел из гнезда, чтобы поклевать ягод. И Егорка видел, как муравей обследует гнездо, как Машенька домик, где жили три медведя. На лапке шпора для отпора уж готова. И зазубринами цепляется, как крючками, и поднимается по гладкой скорлупе шара, как по оконному  стеклу муха.

Вдруг шар вздрогнул.

— Шаротрясение! – испугался муравей.

— Ты скажи себе: «Сломай препятствие!» И сломаешь его. – Пел маршевым гимном сверчок, подбадривая муравья. — Но если ты остановишься в нерешительности, тебе придётся отступить.

Внутри шар пискнул, услышав марш бравого сверчка.

— Ты кто? – спросил муравей, постучав усиками по макушке шара.

— Яйцо, — отозвался голос из-под коры-скорлупы.

— А… — Подумал муравей и сказал, как говорила ему мама. — Яйца муравья не учат.

Вдруг в говорящем шаре появилась трещина. Муравей прыгнул вниз.

Глядят муравей и сверчок и глазам своим не верят.

— Птеродактиль возродился! Чок-чок, — испугался сверчок.

Из белой золы, точно феникс из белого пепла – встал на длинные тростиночки в жёлтой пуховой пелеринке…

— Цыплёнок? – свистнул сверчок. – Цып-цып. Цыплёнок тоже хочет жить… С нами будешь дружить?

— Не цыплёнок я, а журавлёнок! Мои предки жили и в послединазавровую эпоху! Когда вас никого ещё не было.

А дружить мне с вами или вас съесть, я спрошу у своего папы, который, как настоящий самец, согревая, высиживал меня два месяца.

— Чур-чур не меня! — Сверчок отступил. – Умеешь играть в прятки?

Но тут поднялся ветер, пригнулись незабудки, зазвенели колокольчики.

— Динозавр возвращается! Полундра! – успел крикнуть бравый сверчок.

Действительно, расправив могучие крылья, огромная птица с длинными-длинными ногами спустилась на землю.

— Журавль это!

«Для муравья журавль — птеродактиль из эпохи динозавров. – Вспомнил Егорка, он читал книжку о путешествии Гулливера. И на всякий случай отошёл, чтобы не разрушить ничего, как и Джонатан Свифт, он тоже  в таких случаях стоял над ситуацией, не обнаруживая себя читателям.

Страшный свист крыльев, ветер отбросил сверчка в ивняковые заросли.

— Чок! Чок! – тихо звал-искал Сверчок друзей. — И сверчок выбираться не торопился, играя в прятки.

…Сверчок увидел Егорку, а светлячка они не нашли.

— Жёлто-зелёным светом светится у светлячка в конце брюшка. Там три слоя. Зеркальный слой отражает свет, и светит как дальние молнии. У светлячка ночью светится даже его кладка яиц. А днём его не найти с огнём.

— Свет первичен, и поэтому колокольчик красивый. А светлячок светит как солнечный зайчик или лунный зайчик.

— Фосфоресцирующим светом. И бледные поганки тоже светятся. Свет – люцифер, светоносный.

Светящийся домик его можно издалека найти ночью. А днём светлячка нигде не было видно. Светлячок любил ночную преображенную реальность, когда он — свет. А свет светит во тьме. А днём он не светит.

На них смотрело и смеялось яркое солнце.

…А мальчик с пальчик проснулся, депортировался, став опять учеником Егоркой. Перед ним на стене, как на запасном аэродроме, «Ковёр-самолёт» Шишкина.

— Есть журавли из зоопарка, а есть лесные. – Загадочно сказал он, когда вошла мама. – Мы с папой к настоящим журавлям пойдём.

— В зоопарке один журавль 80 лет живёт. Самый настоящий. А на воле – 20 лет живёт. Кормят, пруд в зоопарке, и зимой домик тёплый есть…. Тепло, светло и клещи не кусает. И у них есть доктор.

— Айболит?

— Нет. Ветер… Отгадай? Ветер…

— Ветеринар. – Отгадал Егорка. — И он никуда не улетит?

— Кто? Ветеринар?

— Журавль! Ему что, крылья подрезали?

— Когда-то, когда он был свободным журавлём и возвращался, быть может, из Иерусалима… А один охотник его подстрелил.

— В журавлей не стреляют!

— Этот охотник – брак…

— Браконьер? Браконьер никого не любит.

— А журавль из Иерусалима землю святую для нас принёс, чтобы нигде никогда войны не было.

Вдруг Егорка услышал весёлую песенку мамы.

— Я поймала журавля, а журавлик, оказался из тетрадки вчерашней, — вошла мама и хотела всех развеселить.

— А кто сделает сто бумажных журавликов, тот болеть не будет. Потому что, кто терпит, тот всегда добивается своей задуманной цели.

Надежда Середина