Довелось мне как-то ехать по Тульской трассе пересекая нынешний Перемышльский район. Дорога самая обыкновенная. Таких в нашей России пруд-пруди. Указатели, реклама и вдруг, впереди показались остатки старинной усадьбы.

— Что за строение? Жаль, если такая красота совсем исчезнет. Неужто не реставрируют, не восстановят?

— Жарки. — Коротко ответил мой водитель Илья. Знаток окрестных мест.

— Те самые?

— Семейное гнёздышко господ Кологривовых. Были здесь винокуренный, сахарный и кирпичный заводы. Теперь от них и следа не осталось. А в холодные зимы прошлого века вымерз и большой плодовый сад.

— Выходит, что здесь проживала, та самая, Прасковья Юрьевна. Ведь, на сколько мне известно, она вышла замуж за хозяина имения.

— Наверное жила. Мало ли здесь разных княгинь и прочих графинь обитало. Всех не упомнишь.

— Прасковья не всякая! Она первая! — Искренне возмутился я.

— То есть? Почему первая? Точнее я хотел спросить, в чём? Дорога у нас длинная. Расскажите, что знаете.  Третий десяток лет здесь обитаю, а о такой, кажется, не слышал. Или запамятовал.

— Дама была выдающаяся. Настоящая смолянка, одни словом. — Я замолчал. И в памяти тут же возник портрет, работы Художник Грасси.

— Ну, выпускница смольного. Так что с того? Мало ли их было? — Илья с нетерпением ждал новой информации.

***

О годах, проведённых Прасковьей в институте благородных девиц мне тебе рассказать нечего. Знаю лишь то, что господь девушку красотой не обидел. И вдобавок наделил изумительным характером.

— То есть? — Водитель, на мгновение, оторвал взгляд от дороги и посмотрел на меня.

—  Лёгким на подъём и весёлым. К тому же девушка была смела, до дерзости. Потому и в девицах не засиделась. Вышла замуж за князя Федора Сергеевича Гагарина. Офицера, служившего в свите самого фельдмаршала Потемкина! Сидеть и ожидать супруга из многочисленных походов отказалась категорически! Не раз ездила к нему в действующую армию. Делила с любимым все тяготы военной службы.

***

Однажды взяла, да и приехала к мужу. В городок под названием Яссы. Слышал о таком?

— Читал, только не помню где. Кажется там, какой-то договор подписывали или сражение было. Ой, вспомнил. Большая операция войсковая проводилась, но это уже в годы нашей Великой Отечественной.

— А в то далёкое время, фаворит императрицы, светлейший князь Потёмкин давал приём, в свою собственную честь. И в подпитии решил приударить за Гагариной. Та прилюдно высказала недовольство его, более чем, откровенными ухаживаниями.

Григорий Александрович отказов не терпел. И вообще посчитал, что женщина элементарно кокетничает и с этим надо быстро покончить! Не мешкая, Светлейший княгиню обнял и поцеловал.

Бывшая смолянка в долгу не осталась. Тут же залепила увесистую оплеуху главнокомандующему русскими войсками.

Оркестр, как по команде, смолк. В зале воцарилась гробовая тишина. Потемкин ни слова не говоря, покинул дом.

Супруг виновницы инцидента ожидал скорой мести. Как минимум лишение наград и чина. И вполне возможно, предстоящая ссылка в далёкую Сибирь.

Однако Георгий Александрович оказался человеком благородным.

Рано утром, следующего дня, в присутствии офицеров штаба попросил прощения у четы Гагариных. И для окончательного сглаживания вины вручил Прасковье великолепные бриллианты.

Позже он не раз упоминал в своих беседах этот прискорбный случай. Считая, что женская добродетель и смелость дорого стоит!

— Смольное воспитание! — Прервал мой монолог Илья. — Кто-то говорил, что его ещё именовали Институт благородства.

Я кивнул, в знак согласия, и продолжил.

1794 год

Весной вспыхнуло Польское восстание. Так называемое «Варшавская заутреня». Генерал-майора Гагарина откомандировали его подавить. Верная супруга, как всегда, последовала за ним.

В скорости муж был убит, а смолянка вместе с пятью малолетними детьми оказалась в плену. В подвалах Брюлевского дворца. Повстанцы превратили его в суровую тюрьму. Семья Гагариных содержалась там рядом с королём Станиславом-Августом.

Положение женщины усугублялось ещё тем, что она ждала ребёнка.

Два раза Прасковья была на пороге смерти. Но выжила. Первый раз смолянку спасла княгиня Яблоновская, а затем мятежный комендант Варшавы Орловский.

Благородный король Станислав, делился с узницей и её детьми хлебом, который получал всего лишь раз в сутки. Несмотря на все тяготы Прасковья Юрьевна родила в застенках дочь Софью. Через полгода русские войска под командованием Суворова, взявший штурмом предместье Варшавы и выпустили на свободу всех заключённых.

***

— Я вспомнил! — Илья от радости забарабанил пальцами по «баранке». Это же её Грибоедов описал в «Горе от ума». Только она там не Прасковья, а Татьяна. Нам училка на уроке литературы рассказывала.

— Так считали его современники. И у меня нет оснований им не верить.

— Ну, а дальше то, что. Угомонилась?  Детей воспитывала? Чай не бедствовала. Княгиня, всё-таки.

— Перебралась на постоянное жительство в Москву. К ней сватались многие. В том числе и известный тебе Карамзин. Даже посвятил ей стихотворение. Но тщетно. Отказывала всем ухажёрам. Носила в серьге землю с места упокоения бывшего супруга. Однако характер не поменяла. Была весела. Устраивала в своём доме спектакли. Ставила итальянские оперы. И конечно же играла в них заглавные партии. Мало того, регулярно участвовала в постановках театра Шаховских.

В те года ещё не изобрели такое слово как «женская эмансипация», поэтому за глаза бывшую смолянку именовали просто- «бойкая барыня».

Однако смолянке этого казалось мало. Ей хотелось чего-то, на что ещё не сподобилась ни одна русская женщина. И она решилась.

1803 год

Не знаю уж как, скорее всего за немалые деньги, уговорила француза Гарнерена взять её в полёт, на построенном им воздушном шаре.

Приземлились удачно, в местечке Остафьево. Владелец этого имения в последствии стал затем Прасковьи. И не раз шутил. — Я изрядно прославился тем, что на земли мои, изволила опуститься сама Гагарина.

— Гагарины, они такие. По природе, всегда первые! — Констатировал мой водитель. — Наверное фамилия обязывает!

1805 год

— Возраст давал о себе знать. И смолянка решилась! Ответила согласием на предложение влюблённого в неё богатого помещика, Петра Кологривова.

Высший свет был немало удивлён решением «бойкой барыни».

На каком-то из балов Петра о чём-то спросили. Незадачливый помещик растерялся, не зная, что ответить. Но всё же нашёлся, заявив- «Я законный супруг самой Прасковьи Юрьевны. И уж поверьте на слово, это звание много важнее всех титулов!»

Несмотря на свою природную застенчивость Кологривов был неплохим коммерсантом. Определил сыновей супруги, от первого брака на военную службу. Дочерям подыскал достойных мужей. Одну из них выдал замуж того самого Вяземского.

— Остаток дней смолянка провела в столице. Выходила в свет с дочерями. Шокируя, откровенными декольте и дорогими шёлковыми нарядами, сшитыми по последней европейской моде.

— Я вспомнил! Она ведь похоронена не в Питере, а у нас! Её могила находится возле Михалоархангельской церкви. Вот доставлю вас до места. Вернусь и положу на надгробную плиту цветы. Гагарина это заслужила. — Голос шофёра немного дрожал. И я знал, почему.

Мало, вероятно, а вдруг! Чего на этом свете не случается! И в местечке Жарки нашла своё упокоение, дальняя родственница, самого первого, Юрия.

Уж больно схожи они характером. Не так ли?

Александр Ралот