Идёт семья по деревне. Молодой красивый мужик Иван с женою Марусей, и двумя маленькими сыновьями. Старшему Матвейке пять лет, Елизарке четыре. Отец идёт быстро, жена Маруся поспешает за мужем, а дети их за мамины руки крепко держаться, словно бояться, что бросит их мама. Да разве ж взбредёт в голову матери бросить своих детей, а поди ж бояться чего – то сыночки. Улыбка мамина, два, три тёплых слова, и нет печали у младого племени. Рядышком стояли дома Ивана и Маруси, сразу после службы в армии и сыграли свадьбу, так уж оно в России ведётся. Семья подходит к дому, там живёт Дед Иван. И к нему, стало быть, в гости, приехал из районного центра его сын Ваня. Как родились один за другим на Божий свет сыновья, так и перестал сын Иван, называть отца, отцом, появились другие слова, то ласково скажет «тятя», то «дед». Деда Ивана это вовсе не злило, что поделаешь, дед так дед, оно ведь и взаправду дед. И вот сидит Савельевич на лавочке, поджидает сына, невестку, и внуков. И как только подойдут к резному крыльцу дорогие гости, Иван Савельевич покряхтев скажет:

— Вот едриттвою, внуки пожаловали.

А внуки уж облепили деда. Матвейка кричит:

— Дед! А у тебя лавочка волшебная, мы пока добирались устали, знаешь, как хотели посидеть на твоей лавочке.

Елизарка молчит. Тогда дед Иван, достаёт из широкого кармана самодельную дудочку, и даёт Елизарке. Тот поглядел, подержал в руках, и дальше глядит на деда. Савельевич ласково говорит:

— Маленький ты ишшо. Я для тебя почитай цельных полдня дудочку энту делал. А как ты хотел? В сад колхозный сходил, веточку вырезал, пока добирался обратно – то, отдышка, язви её замаяла. Вот каки дела брат. Гляди вот сынок.

Иван Савельевич подул в дудочку, она засвистела. Дед давай пальцами дырочки зажимать, и вот те на, мелодия полилась по деревне. Закончив играть мелодию, дед бережно отдаёт дудочку внуку. Елизарка берёт дудочку, пробует дудеть, но выходит совсем некудышно. Дед вздыхает:

— Ничё сынок, обучу, подрасти только сердешный. Я брат на лесозаготовках во время войны научился дудочки энти делать, от голода и тоски спасался не токмо молитовкой к Богу, а ишшо и мелодией, которая дудочка даёт. Я ить брат слух имею, а вот на гармони играть не обучился. Жалею. Неколи было. Наша жизнь была одна надсада.

Потом добавляет к сказанному:

— Смирной ты ишшо.

Дед Иван курит газетную самокрутку, сильно кашляет, бросает, и топчет резиновой калошей окурок. Ругается:

— Ну вот чего закуриваю, коли сын Ваньша приезжат, волнуюсь едриттвою колено. А потом заснуть не могу, сердце стучит, индо спасу нет. Сколь раз говорил, не буду курить, и ведь не курю. Но Ваня с внучатами приедет, и ну сызнова пыхтеть начинаю, дурак.

Любуется дед Иван резным крыльцом. Гордиться собою. Никто ему не показывал, как узоры плотницкие мастерить, да и некому было, всех мужиков на войне убили фашисты. И ему сердешному не миновать бы войны, если бы не отдышка с детства. Так на лесозаготовках всю войну и отробил. Думал теперь Иван так: « Вот помру, внучата будут приезжать к дочери моей Дуне сюда, а крылечко – то о старинном будет им напоминать. Велика наша история едриттвою. Так бы мужиков поболе было после войны, раненые вернулись трое из их деревни, да рази пожили бы, еле душа в теле. Такое видывали, страх. От болезней вскорости померли. Поминали брагой слабенькой, вовсе в голову не ударяла, вот времечко было. Пожрать до сыта мечтали. Ой внучаты мои внучаты.

Матвейке отец помогает вытащить гармонь на крыльцо. Дед завидев это ругает их:

— Тащите обратно, рано ему, время придёт научиться. А то ироды струмент спортите. Я ж зарабатываю гармошкой – то. Сам играть не умею, а как свадьба у кого, просят, бутылку дают или на свадьбу приглашают.

Напротив дом Иванковых. В окно за дедом Иваном и внуками, наблюдает приехавший из города к бабушке Татьяне, Вася. Он постарше Матвейки и Елизарки на три года. Васька берёт ржавое колесо от велосипеда, и начинает его со всей силы пускать по накатанной деревенской дороге, колесо катиться довольно далеко. Матвейка с Елизаркой тут как тут. Матвейка смело просит:

— Чо, городской, приехал. Дай колесо покатать?

Что Васька приехал из далёкого сибирского города, который стоит на реке Ангаре, Матвейка услыхал от деда Ивана. Васька отдал колесо Матвейке, и тот с радостью стал гонять колесо по деревне. Вася поглядел на деревенскую улицу, и вдруг остолбенел, ещё совсем недавно они с деревенскими ребятишками смотрели по телевизору фильм «Чапаев». Ребятишек в соседский дом набралась целая изба, а крику – то было, когда Чапай на коне нёсся. А тут прямо по улице такая же конница летит, только Чапаева в папахе с саблей нет. Дед Иван кричит:

— Быстро отбегайте в сторону пострелята, снесут ведь.

Васька, Матвейка и Елизарка отбегают к забору, а мимо них проносятся большие красивые кони с всадниками. Васька узнаёт  одного, это Вовка из соседнего дома, но он уже совсем большой.

Васька, поначалу, когда увидел всадников закричал:

— Чапаев с конницей прут.

Теперь же когда конница промчалась мимо Васька негромко, словно расстроился, сказал:

— Нет, это не Чапаев.

Дед Иван стоящий рядышком с ребятишками, улыбнувшись, охрипшим голосом баял:

— Не Чапай, верно. А красиво промчались наши робяты, эх едриттвою, прости Господи.

Так прошла пятница. Только Васька совсем не следил,  какой день нынче, не ведал он, что такая льгота только в его возрасте дана. Наступила суббота. Бабушка Татьяна достала из русской печи чугунок с пшённой кашей, поверх каши лежали яички прямо в скорлупе. Васька очистил одно яичко, зачерпнул прямо из чугунка большой деревянной ложкой каши, от которой шёл духмяный пар по всей избе, и начал охотно есть. Бабушка запричитала:

— Ох сынок, какой бледненький с города – то приехал, не кормят вас там наверно. Мамка твоя всё на работе.

Васька ел и успокаивал бабушку:

— Нет бабушка, мы с мамой в бараке живём, и еда у нас есть. Мама работает на большом бетонном заводе, а еды в городе много. Я в школе котлеты с какао люблю.

Татьяна Ивановна вдохнула, перекрестилась.

— Ну, вот и слава Богу. Ныне сынок суббота, баня на деревне. Пойду на реку надо воды натаскать, пойдём со мной, всё веселее тебе будет.

Вышел Вася на крыльцо, полюбовался на резные узоры, сел, и увидел маленького петушка, который пытался кукарекать, только получалось у него ещё несмело и слабенько. Тогда Васька сам кукарекнул, и по всей деревне заслышав Васькино пение, запели петухи. Затем всё поутихло. Тогда Васька снова запел по петушиному, и снова пошло по деревне петушиное пение. Напротив сидел дед Иван, он всё это время наблюдал за Васей, и на конец не выдержал, ударил себя по коленке, и сказал:

— Вот едриттвою, Васька. По петушиному, стало быть, баять научился.

А на деревне, меж тем началось светопреставление. Вся деревня от мала до ведика ожила. Сама деревня стояла на довольно большой возвышенности, внизу метрах в ста текла речка, возле речки были бани. Десятки старух с десятками ребятишек таскали воду в бани. Ребятишки отыскивали под камнями лягушек, и бросали их в речку, тут же и в футбол играли. Протопив бани, бабушки старались быстрее намыть многочисленную ребятню, потом мылись сами. У Васькиной бабушки Тани бани не было. После войны ещё немного подюжила, и вся сгнила. Строить новую некому было, муж на войне проклятущей погиб, а дети малые ещё были, а как повыросли, в город на Ангаре подались.  Но пока баня дюжила, многие деревенские мылись в ней. И теперь бабушку Таню приглашали к себе все, а Татьяна Ивановна по привычке, не только к тому кто пригласил воды поможет натаскать, а ещё и другим поможет, такова  уж была она, так как она делали многие. В этот раз, дед Иван Савельевич так и сказал:

— Ты Татьяна никуда не ходи, моя баня всех ближе, сразу под горой. Вот мои Ваня с Марусей, и ребятишками помоются, и вы с Васькой ступайте. Я жару не люблю, сама знаешь, отдышка у меня, я после всех обкачусь.

Татьяна Ивановна вручила внуку полотенце, и сказала:

— Ты сынок ступай к бане деда Ивана, знаешь поди где она. А я скоро приду.

Васька, прошёл по деревне, свернул в проулок, спустился с горы, и вот она баня деда Ивана. Подошёл к бане, открыл дверь, и обомлел. Перед ним стояла совсем без одежды тётя Маруся. Васька испугавшись быстро закрыл дверь предбанника. Тётя Маруся сказала:

— Вася! Подожди маненько, мне ещё надо Матвейку с Елизаркой одеть.

Васька стоял и думал, какая красивая тётя Маруся. Кругом до самой речки, и разумеется дальше, Васькиному взору предстала картина разнотравья, вдоль речки стояло много бань. И мальчик познавал красоту Богом данного человечеству мира. Вот Васька видит дядю Васю, который насадил полную телегу ребятишек, и катает их вдоль речки. Ребятня галдит, конь не торопясь везёт тяжёлый груз. Дядя Вася,  мужичок маленького роста, а детей у него десять, он матерно ругается, а в душе добрый. Тётя Маруся выходит из бани вся разрумяненная, красивая, с детьми Матвейкой и Елизаркой. Матвейка тут же Ваське кричит:

— Чо, городской в баню пошёл, а кто тебя веником будет хлестать?

Красивая Тётя Маруся добродушно говорит старшему сынишке:

— Матвейка! Сейчас бабушка Таня придёт, найдут они применение венику – то. Не печалься сынок.

После бани Васька сидит за столом, наливает из большого самовара чай, пьёт в прикуску с кирпичным сахаром. Сахар этот крепок, бабушка его с помощью ножа и молотка крошит. Вдруг стук в дверь, бабушка громко бает:

— Ну чего стучать, заходите добрые люди.

Дверь открывается, на пороге стоит какая – то странная, толи девушка, толи женщина, не понять какого возраста человек, и Васька робеет. Бабушка даёт несколько кирпичиков сахару гостье, та чего – то мычит, кладёт сахар в карман фартука, кланяется, и быстро уходит. Заметив робеющего внука, бабушка добродушно говорит:

— Чего напужался Василий! Это наша деревенская, Нюшкой зовут, умишка вот Бог, не дал, а так – то она добрая. С её стороны худа не будет. Божий человек энто сынок, непужайся. Эх и любит она сахарок – то. А чё его жалеть, войны, слава Богу, нет. Таких людей надобно жалеть. Ох Господи! Всех надобно жалеть.

На следующей неделе Васька с мамой поехали в районный центр на автобусе. Мама ходит с сыном по магазинам, но Ваське это не совсем нравиться, он хочет есть. Мама Настя занимает очередь в столовую. Кругом множество грузовых машин, народу полным – полно, из столовой распространяется дух вкусной еды, но очередь настолько большая, что люди стоят даже на улице. Васька смотрит на дома через дорогу, они ему кажутся какими – то чёрными, не такими, как в их деревне. К вечеру мама с сыном добираются до родной деревни. Бабушка наливает внуку большую кружку молока, и Васька всю её выпивает. Парное молоко Васька любит. Бабушка Таня говорит с дочкой:

— А чо там в районе – то, делать там нечего. В столовой есть, прости Господи, разве это еда.

И тут же обращается в внуку:

— Съешь сынок яицко – то, чай легше на нутре – то станет.

Васька съедает сразу два яица, хлебает большой деревянной ложкой самый вкусный на свете бабушкин суп, и говорит:

— Бабушка! А у тебя самый вкусный суп. Не зря дядя Серёжа когда к тебе приезжает, он только суп ест.

Татьяна Ивановна немного злиться:

— Да ну его, готовишь, готовишь, а ему только суп подавай, и всё.

На следующий день Васька на улицу гулять не пошёл, весь день лил дождь и гремел сильный гром. С неба по крыше дождевая вода долбила так, что Ваське было страшно. Бабушка в такие моменты крестилась и шептала глядя на зажжённую лампадку и образа:

— Илья Пророк на колеснице едет. Прости Господи, нас грешных, и заступи.

В избе погас свет, и стало страшно. Васька глядел на лампадку, и шептал:

— Хоть бы дождик закончился.

Перед дождём, мама Настя успела сходить в лес, и насобирать целую корзину маслят. Теперь в чугуне была наварена картошка, нажарены на большущей сковороде маслята с луком, был приглашён в гости дядя Вася, который был родным братом бабушки Тани. Все ели вкусную еду, и дядя Вася выпив рюмочки две водки рассказывал:

— На войне городок мы один брали, а немцы бомбят и бомбят . Бомбы эти окаянные в реку – то и попадают. Рыбины большие стали всплывать, наши солдаты стали доставать рыбин этих, некоторые совсем открылись, и посекли их пулемётными очередями. Видишь, любители рыбалки были, не выдержали, что, де, добро пропадает. И жизни лишились. Ох война. Дядя Вася был рослый постаревший раньше времени мужик. Сын его старший сгорел во время войны в танке, жена вскоре померла, и растил он троих дочерей один. Теперь они стали давно взрослыми, одна среди них глухонемая. И у него есть внучка Анка, которая по деревне почту разносит. Дядя Вася много не пьёт водки, потому как мучает его отдышка. Мама Настя очень уважает своего дядю Васю, весела мамка у Василька. И говорит во время беседы с дядей, его племянница  Настя:

— В городе свет погас, и всё, а мы вот какой вкуснятины в русской печи сотворили.

Все смеются, и на удивление дождь закончился, выглянуло ослепительное солнышко, Васька убежал на улицу, и тут же увидел деда Ивана, а тот ему:

— Чо Василий! Надоел дожжик – то. Вот едриттвою.

Но Васька уже не слушает деда Ивана он бежит к друзьям. Когда Васька приехал из сибирского города, то он разговаривал по — городскому, но пожив в деревне, стал применять в разговоре, и деревенские слова. Раньше он говорил  «бабушка», а теперь «баушка», «говорить», теперь «баять», но это его совсем не смущало, приехав в город он будет разговаривать по городскому, и теперь он хоть , и учиться во втором классе, а уже знает два языка деревенский и городской.

Между их и соседней деревней есть огромное поле, там идут футбольные бои между сёлами всего района. И вот в один из дней состоялся один из матчей. Васька с Вовкой сидели на зелёной лужайке и смотрели серьёзную игру взрослых. В одном из острых моментов матча, мяч катился в пустые ворота, но не докатился. И Вовка закричал:

— Я за такой момент, и целых двадцать копеек бы не пожалел.

К Ваське подбежал друг Славка, и сказал:

— Пойдём я тебе покажу где моя баушка похоронена.

Мальчишки поднялись в гору, подошли к  церкви, где теперь было зернохранилище, зашли в ограду, и Славка показал могилку своей баушки, при этом сказав:

— Я знаешь как свою баушку любил, она нам всегда на пенсию свою конфет покупала. А когда умирала, плакала.

Затем Славка подвёл Ваську к большим могилам, и сказал:

— А тут толи цари, толи царицы, или помещик с помещицей похоронены, так мне баушка баяла.

Постояв у могилок, мальчишки вышли из ограды, немного спустились с горы и сели на траву. Пред их взором открылась вся футбольная баталия. Славка мечтательно сказал:

— А зимою мы с горы на санках катаемся, жалко ты к нам Васька зимою не приезжашь.

На следующий день деревенские мальчишки купались в речке, наряли с обрыва, Васька поначалу нырять боялся, но его столкнули вниз, он упал в воду, и дна не достал. Ваське было страшно поначалу, но потом сам нырял с обрыва. Затем мальчишки бежали в колхозный сад, нарывали там полные рубахи яблок, купались в пруду. Бабушки с этих яблок пекли внукам пироги.

Быстро пришло то время, когда надо было возвращаться в далёкий сибирский город. Утром приехал на бортовой машине дядя Вася по прозвищу «Цадока». Откуда было такое прозвище, Васька не знал, но дядя Вася был добрым, и он сразу его полюбил. Бабушка угостила его водкой, тот закусил горячей картошкой и солёным огурцом, бабушка недавно доставала огурцы из кадушки, лазила в глубокий каменный погреб. Васька глядел на бабушку, и просил её, чтобы она поскорее вылазила оттуда, говоря:

— Баушка! Ты что! Быстрее вылась оттудова, там вон как зябко, застудишься, заболеешь. Мы уедем, кто тебя лечить – то будет.

Бабушка Таня громко смеялась от слов внука, но вскоре  плакала, провожая дочку с Васькой. В кабине кто – то уже сидел. Мама Настя с Сыном, залезли наверх бортовой машины. Грузовая машина потихоньку тронулась по разжиженной вдрызг деревенской дороге после дождя. За машиной бежала целая ватага деревенских друзей Васьки, кричали:

— Приезжай городской! Приезжай Васька! Приезжай Василёк! Не забывай нас!

Васька глядел на друзей и махал им рукой. Ему вдруг вспомнились холодные сибирские метели, их с мамой холодный барак, сибирские друзья. Путь до сибирского города лежал по железной дороге длинною в пять тысяч километров. Васька теперь знал два языка один городской, другой деревенский. У Василька были деревенские друзья и сибирские. Какая большая наша страна Россия, и в ней в этой самой большой стране живёт Вася…

Анатолий Казаков

В качестве иллюстрации к рассказу использованы фото русских крестьян-ремесленников за работой. XIX век