Антонина Ивановна была маленькая полная краснощёкая женщина. Всю жизнь она стеснялась своей внешности, поэтому и замуж не вышла. Но детей любила. И профессию учителя выбрала по той же причине. И дети платили ей самой искренней привязанностью, потому что они всегда точно знают, кто их любит, а кто лишь притворяется.

Учила она детей не только биологии. Вместе с ними Антонина Ивановна лепила, слушала музыку и, смешно сказать, играла в футбол! Да, да! Она прекрасно стояла на воротах. За неё, вратаря, капитаны команд боролись в буквальном смысле слова: кто оказывался «наверху», за ту команду и выступала Антонина Ивановна.

И ещё сжигала её одна страсть. Тайная, тщательно ото всех скрываемая. Изобретательство. Казалось, чего стесняться? мало ли людей увлекается этим? Да, но много ли женщин-изобретателей вы знаете?.. Представляете комментарии коллег Антонины Ивановны, узнай они, что их немолодой биолог на ходулях собственной конструкции бегает и взбирается на крышу дома? Или, к примеру, что дачный домик, по желанию хозяйки, трансформируется в избушку на курьих ножках или в рукавичку-теремок, где — помните? — мышь-норушка зерно толчёт, а лягушка пироги печёт?

Но уж так человек устроен, сколько ни береги он свою тайну, сколько её ни храни, а в лихую минуту откровенности возьмёт да и выложит кому-нибудь!

Антонина Ивановна не была исключением. Открыла она свою тайну Вовке, семилетнему племяннику, с которым у неё давно установилось полное взаимопонимание.

Вовка, естественно, пришёл в неописуемый восторг и ещё больше привязался к тёте Тоне. Теперь родители не могли вытащить его ни на стадион, ни в гости к приятелям, счастливым владельцам «Мерседеса», в кабине которого они иногда разрешали Вовке посидеть и подержаться за баранку. Все воскресенья и каникулы Вовка проводил у тёти Тони. Они вместе изобретали. Вовка «генерировал» идеи, а Антонина Ивановна их материализовывала. И оба получали от этого огромное удовольствие.

И если раньше Антонина Ивановна с ужасом думала, что скоро ей придётся уйти на пенсию, то теперь она даже мечтала о том времени, когда не надо будет сидеть на педсоветах, участвовать в разных методических комиссиях и дрожать на «открытых» уроках. Наконец-то она по-настоящему, не спеша, займётся любимым делом.

Но мечте Антонины Ивановны не суждено было сбыться…

Однажды они с Вовкой гуляли в городском саду. Такой сад есть в каждом городе, а набор и качество аттракционов примерно одинаковы.

Почему-то любимым Вовкиным развлечением было катание на Колесе обозрения. Что уж он там «обозревал» — неизвестно, но как только он оказывался в саду — немедленно направлялся к Колесу.

И в этот раз они купили билеты, уселись в вертящиеся кресла и поехали. Колесо медленно плыло, Вовка крутился в кресле, а Антонина Ивановна подрёмывала.

Говорят, ум изобретателя не знает отдыха, даже, когда сам изобретатель вроде бы спит. Такое уж у него странное свойство. И вот, когда Колесо доставило их в наивысшую точку, головы Антонины Ивановны и Вовки осенили одинаковые идеи. Одинаковые по сути, но различные в деталях.

Вовка подумал: «Хорошо бы построить «колесо» на даче у тёти Тони. Можно было бы кататься, сколько хочешь и всегда бесплатно».

Антонина Ивановна подумала: «Хорошо бы построить «колесо» и обозревать с него не только площадку для танцев и пивной ларёк вон там, у изгороди, но и кое-что другое. Например, будущее…»

Они посмотрели друг на друга и по жадно загоревшимся глазам поняли: им от этого не уйти.

Опустим техническую сторону проекта: детям она не понятна, а специалистам — скучна. Скажем лишь, что Антонине Ивановне и Вовке пришлось основательно повозиться. Избушка на курьих ножках была передвинута в самый дальний угол двора, малина и смородина, а также гвоздика и гладиолусы принесены в жертву новому чуду техники. Но поскольку «колесо» не иголка и его в стоге сена не утаишь, за созданием аттракциона следило всё детское население дачного городка.

И вот к середине августа, то есть за две недели до окончания летних каникул, первые добровольцы сидели на стульчиках «колеса». Посадочных мест было четыре, большее число поднять не удавалось: электрический кабель и вся система питания в целом давно уже отслужили положенный срок и теперь тянули, что называется, на последнем дыхании.

Колесо, с трудом преодолевая тяжесть, нехотя поворачивалось, а Антонина Ивановна внимательно вглядывалась в лица своих испытателей: ведь о второй части идеи она никому не сказала, даже Вовке, — слишком нереальной и фантастичной она казалась…

А лица детей были сначала бесшабашные, чуть смущенные от оказанного доверия и тщательно скрываемого страха («колесо» — то всё-таки самодельное!), потом удивлённые, счастливые, недоверчивые (что происходит с нами?!) и, наконец, как награда, счастливые, восторженные, смеющиеся!..

«Видят, видят!» — шептала Антонина Ивановна, и слёзы радости навертывались на глаза.
Полный круг был рассчитан на семь минут. Но когда автоматика отключила питание, никто из четверых не захотел сойти с «колеса».

— Ещё! — хором потребовали дети.

И снова — теперь уже ожидание, удивление и восторг светились на ребячьих лицах.

— Всё, на сегодня хватит, — сказала Антонина Ивановна.

— Что ты сделала, тётя Тонечка? — спросил Вовка, когда ребята ушли.

— А что ты видел? — Антонина Ивановна испытующе заглянула в глаза мальчишки.

— Сначала речку, лес… Ну, всё, что здесь у нас. А потом увидел «мерс», и будто я большой, как папа, сел и поехал! И мчался, мчался, под сто двадцать, наверное.  Так здорово!.. А потом «колесо» остановилось, и всё пропало. Это сон, да?

— Нет, так и будет.

— Правда?!

— Правда. Ты же сам всё видел, — глаза у тети Тони лукаво блеснули.

— А другие ребята тоже видели?

— Здорово… — прошептал Вовка. — Тётя Тонь, а можно посмотреть, буду я в музыкалке учиться? На следующий год? Или нет? Может, мама всё-таки не отдаст меня? А?.. — он умоляюще посмотрел на Антонину Ивановну.

— Не знаю, не знаю, — уклончиво ответила она. — Отложим до завтра. Я сегодня очень устала.

На следующий день возле ограды стояла толпа — все хотели прокатиться на чудесном колесе. Очевидно, слух дошёл и до взрослых жителей городка, потому что Антонина Ивановна заметила кое-кого из старшего поколения.

А четверка счастливчиков уже сидела на стульчиках. Вовка нажал стартовую кнопку. Он быстро освоил немудрёную технику: включил-выключил. Семь минут, и столько счастья!
Ребятишки делились впечатлениями.

— Я в школу ходила! И была отличницей, вот.

— А мне папа купил клюшку и маску, и коньки!

— А я никогда больше не буду катиться! На этом колесе всё время в угол ставят!..

— Уважаемая Антонина Ивановна, можно вас на пару слов? — от калитки шёл высокий красивый человек. Светлый костюм, изящная трость, благородная седина.

Человек чуть наклонил голову.

— Позвольте представиться. Непомнящий Павел Романович. Академик. Ваш сосед, и в некотором роде — коллега. Работаю в области биокибернетики, может быть, слышали? — учёный улыбнулся, а

Антонина Ивановна залилась краской.

— Вчера внучка рассказывала мне удивительные вещи. Про ваше «колесо», — доложил Павел Романович. — Будто бы, катаясь на сей странной конструкции, можно увидеть будущее.

— Можно, — подтвердила Антонина Ивановна.

— Но мы же с вами знаем, коллега, что этого не может быть, потому что не может быть никогда, — наступал академик, нажимая на слово «коллега». — Так в чём фокус?.. Ну, мне-то скажите! Ей-богу, не проболтаюсь.

Но Антонина Ивановна почему-то заупрямилась и даже рассердилась.

— Во-первых, не называйте меня «коллега». А во-вторых, фокуса никакого нет. Дети видят своё будущее. Близкое, далёкое — то, что доступно их пониманию и соответствует настроению.

Павел Романович был слегка задет. Эта непонятная женщина вела себя, мягко говоря, неучтиво.

— Нельзя ли мне принять участие в вашем эксперименте?.. Может быть, я увижу, чем закончатся испытания моих «кактусов»?

— Пожалуйста, — разрешила Антонина Ивановна, нахмурившись.

Непомнящий, подшучивая над собой, «колесом» и всем светом, забрался на один из стульчиков. Через семь минут он снова подошёл к избушке.

— Замечательный обзор! Я и не подозревал, что окрестности нашей Басандайки столь живописны. И технически игрушка выполнена… эстетично. Браво, Антонина Ивановна! Вы делаете благородное дело, заботясь о досуге наших ребятишек. Рад был познакомиться, — Павел Романович снова чуть склонил голову с благородной сединой и отступил на шаг. — Ульяна! — позвал он. — Ульянка, домой!

К нему подбежала кудрявая девчушка в розовом платье.

— Деда, я ещё хочу!

— Нас бабушка ждёт.

— А я на лошадке каталась. Такая ушастенькая, серенькая и с маленьким хвостиком, а на конце — кисточка.

— Я не видел никакой лошадки. Тем более — осла.

— А ты бы глазки пошире открыл, — участливо посоветовала Ульянка. — Давай вместе покатаемся!

Академик начал терять терпение: разговаривать с трёхлетними девочками его не учили.

— Деточка, завтра приходи, — пришла на помощь учёному мужу Антонина Ивановна. — Сегодня лошадка устала.

Девочка неожиданно согласилась.

— Ладно. Только я буду первая! Правда, деда? — она взяла дедушку-академика за руку и повела к калитке.

Через день к Антонине Ивановне нагрянула авторитетная комиссия: доктора и кандидаты, членкоры и заслуженные деятели — люди всё уважаемые, авторитетные и принципиальные. Они дотошно всё обследовали, всех опросили и провели тщательный эксперимент: катались вместе и порознь, с открытыми и закрытыми глазами, после обеда и натощак. В заключение комиссии говорилось, что Колесо обозрения конструкции Антонины Ивановны не содержит элементов новизны и, следовательно, с научной точки зрения никакой ценности не представляет. Видений, галлюцинаций или миражей во время проведения опыта не возникало. Что же касается детей, то «эффект видения будущего» можно объяснить чрезмерно живым воображением, которое присуще всем людям в детском возрасте. Поскольку аттракцион является частным предприятием, не учтённым и не разрешённым Управлением культуры, а главное, финорганами, что создаёт условия наживы означенным выше лицом, а также оказывающим вредное эмоциональное воздействие на психику подрастающего поколения, «колесо» предлагалось разобрать, а деятельность изобретателя, то бишь, Антонины Ивановны Романовой, обсудить на педагогическом совете школы и в более высоких инстанциях.

Под заключением поставили подписи все члены комиссии. Правда, было одно частное определение. Молодой многообещающий психолог отмечал некоторое странное ощущение во время опыта. Ему казалось, что его диссертацию Высшая аттестационная комиссия признала несостоятельной и вернула на доработку. Психолог настаивал на повторном эксперименте в надежде разобраться. Горячность и неосмотрительность молодому, только что защитившемуся кандидату великодушно простили и даже не внесли его частное определение в официальную справку.

«Колесо» разобрали. Антонина Ивановна плакала украдкой. Вовка плакал — в открытую. Ревел и грозил кому-то кулаком:

— Погодите! Вырасту — докажу! Всем дуракам докажу! «Колесо» — настоящее, с будущим! И никто не виноват, что они слепые, что не видят ничего…

Антонину Ивановну он успокаивал, как мог:

— Тётя Тонь, не расстраивайся! Мы ещё что-нибудь придумаем! Получше «колеса», да?

Но Антонина Ивановна больше ничего не придумала. Даже когда ушла на пенсию. Вернее, пробовала втайне от Вовки, но ничего путного не получалось…

А Вовка помнит своё обещание — вырасти и всем доказать. Но вот пока ещё не вырос…

Римма Кошурникова