В начале 70-х прошлого века (до чего же звучит странно – никак не привыкнешь) в издательстве «Малыш» готовили к выпуску мою «раскладушку». Это книжечка, которая складывалась постранично, и текст печатался на двух сторонах твёрдого листа. Очень практичное издание для малыша – удобное и долговечное. Художника «назначили» – мнение автора не имело никакого влияния на выбор иллюстратора – такая практика существовала во всех издательствах страны. По крайней мере, для обычных авторов – не генералов от литературы. Так я впервые услышал имя Михаила Беломлинского, узнал, что он живёт в Ленинграде и что он иллюстрировал уже не один десяток книг для детей в разных издательствах.

Много-много позже Михаил Беломлинский в своём интервью журналу «Вестник» сказал: «Мне ужасно повезло – я всю жизнь рисую». На сегодняшний день у него солидный багаж – более 250 книг проиллюстрировано! Среди них произведения всемирно знаменитых авторов: Толкиена, Сервантеса, Даррелла… и, конечно, советских, поскольку десять лет Беломлинский был художественным редактором журнала «Костёр» и кроме книг иллюстрировал произведения, печатавшиеся в этом издании.

В 1989 году художник с семьёй переехал на жительство в Америку, а в долгой дороге, как всегда, рисовал, рисовал, рисовал, и, уже когда осел на месте, выпустил книжку рисунков «Из дорожного альбома». Начинается она так:

«Сколько я себя помню – всегда рисовал.

Ещё мальчишкой во время войны, я умел рисовать Сталина, Гитлера и Геббельса.

Потом я окончил художественную школу, институт имени Репина в Ленинграде и иллюстрировал множество весёлых детских книжек.

Потом я решил эмигрировать и, пожалуй, единственным периодом, когда я не рисовал, было время сборов в дорогу.»

В Нью-Йорке Михаил Беломлинский стал художественным редактором газеты «Русское слово».

Это такая длинная преамбула…

В 2003 году в Москве вышел мой роман «Под часами» и я подарил его Михаилу Беломлинскому с автографом, конечно, и… получил от него письмо:

«Дорогой Миша! Спасибо за книгу, я не отрываясь прочитал её с первой страницы до последней, пронзительной с отъезжающей толпой, в которой 30 апреля 1989 года в Ленинграде были и мы: а 12 июля, после Вены и Рима, мы прилетели в N.Y.

Посылаю тебе мою книжку, которая начинается там, где кончается твоя. Это наброски с натуры (с 5 класса художественной школы я ношу с собой альбомчик, и делаю наброски, а в Риме и Вене рисовал особенно интенсивно на нервной почве). Из этих рисунков получилась книжка, текст написала Вика (жена художника Виктория Платова, М.С.)… и т.д.»

И действительно, роман заканчивался сценой в аэропорту Шереметьево-2 так:

«Надежда Петровна встала и смотрела вслед последним уходящим за своими телегами беглецам… казалось, огромная воронка утягивает их в свою бездонную неизвестность… — пошли, пошли… да, Надежда, что с тобой — посмотри на часы! Время! Время!

— Да, — повторила Надежда Петровна. — Время! – Она вдруг представила себя на месте этих людей, несчастных… Несчастных??? — она вздрогнула. — А если счастливых? Если они счастливы именно сейчас, в эти минуты, и лица их потому так напряжены, что они боятся в последний миг лишиться этого счастья, упустить его?! От счастья обретения свободы, а не тоски расставания с Родиной?! Что тогда? Как тогда жить, если они счастливы, можно ли нам тут оставаться счастливыми? В наше время! «Время, время, время…» — стучало у неё в висках…

И она не нашла ответа…»

У меня тоже нет ответа – счастлив ли Миша Беломлинский на новой земле? Об этом сколько ни говори и сколько ни спрашивай, нет уверенности, что узнаешь истину. Не потому, что отвечающий неискренен, а потому что сам себе не может ответить. Художник, созидатель так тонко устроен, что с одной стороны совершенно независим от окружающего мира, а в то же время, как никто другой чувствует его и переживает все его неурядицы и беды.

Михаил Садовский