Имя первого в мире полярного летчика Яна Иосифовича Нагурского — уже давно стало легендой. Он первый в мировой авиации на гидроплане типа «Морис-Форман» в поисках пропавших экспедиций Русанова, Брусилова и Седова 8 августа 1914 г. по заданию Гидрографического управления Военного министерства Российской империи во время совместной спасательной российско-норвежской экспедиции  поднялся в арктическое небо в районе Новой Земли. Совершив несколько полетов и достигнув мыса Литке (Новая Земля) летчик преодолел на архаичном воздухоплавательном аппарате около 1100 км на высотах от 800 до 1200 метров. Позднее, советский полярный летчик Б.Г. Чухновский говорил  о «крестном отце»  арктической авиации: «Полеты Нагурского — свидетельство большого мастерства и необычайной смелости…Кажутся маловероятными полеты, по существу, на авиетке, без знания метео обстановки на трассе, без радиосвязи, с ненадежным мотором, без наземного обслуживания и, что, пожалуй, самое существенное, без приборов слепого полета, отсутствие которых грозит любому самолету срывом в штопор или падением после вхождения в туман или облачность, т.е. во всех случаях потери летчиком видимого горизонта.»

Ян Нагурский – учитель в сельской школе в Кросневицах (Польша). 1905 г.

После благополучного завершения полетов на Новой Земле и возвращения в русскую воюющую армию на Балтику, поручик  Ян Нагурский 17 сентября 1916 г. совершил впервые в истории авиации «мертвую петлю» на гидроплане  — летающей лодки М-9. Его храбрость и упорство, трезвый расчет и высочайший профессионализм пилота снискали ему заслуженную славу. Он был награжден высшими орденами Российской империи.

Но парадокс его судьбы состоял в том, что имя Нагурского несколько раз было в забвении. Он погибал в 1917 г., сбитый в бою немецким «Альбатросом» над Балтийским морем и подобранный подводной лодкой. Все его товарищи и командиры посчитали тогда, что в том бою Ян погиб. Но он выжил. Известие о его гибели дошло в Польшу, до его родного Влоцлавека. Мать, узнав об этом, тяжело заболела и умерла.  Затем он «погибал» на страницах старой «Большой Советской Энциклопедии (даты жизни и смерти в БСЭ в 50-е гг. значились «1888-1917»). И вновь «оживал» благодаря польскому полярному писателю Чеславу Центкевичу, а также затем журналисту Станиславу Коженевскому, а у нас в СССР — журналисту Юрию Гальперину. Он сознательно скрывался в 1920-30-е гг. как морской, полярный летчик, награжденный многими российским орденами от польских властей, и не афишировал свое участие в национальных освободительной борьбе польских патриотов против фашизма уже после войны. Он говорил, приехав по приглашению советского правительства в Москву и Ленинград, что у него две родины: Польша и СССР, но и это почему-то оставалось за кадром истории.

Ян Нагурский – юнкер Одесского пехотного военного училища (1906-1909)

Его именем по инициативе советского полярного летчика Москаленко П.П. в 1956 г. были названы мыс и бухта на Земле Александры архипелага Земля Франса Иосифа (ЗФИ), куда он так и не долетел, а также местная гидрометеорологическая станция. При этом многие в советское время думали, что это в честь какого-то «белогвардейского» офицера… Однако имя Нагурского всегда была в тени знаменитых советских полярных летчиков. К тому же 1960-е гг. стали годами пилотируемой космонавтики. И все журналисты, киношники, писатели вдруг совершенно тогда вообще позабыли о полярной авиации и ее героях. Хотя, надо сказать, что история участия Нагурского в спасательной экспедиции 1914 г. в каком-то смысле исторически «пересекалась» с судьбой Ю.А. Гагарина. Дело в том, что Гагарин в конце 50-х гг. служил в морской авиации в г. Полярный – бывший дореволюционный Александров-на-Мурмане, откуда Нагурский в августе 1914 г.  на корабле «Печора» со своим гидропланом уходил к берегам Новой Земли, чтобы впервые подняться в небо Арктики. Кстати, Нагурский по праву считается одним из родоначальников российской морской авиации. Он некоторое время служил на первом русском гидроавианосце «Орлица».

В наше время с мая 2007 г. пограничное отделение ФСБ России там же, на Земле Франца Иосифа носит название «Нагурское», впрочем достаточно нейтральное и снова «непонятное». Хотя ради исторической правды и справедливости можно было бы назвать просто и ясно: имени «Яна Нагурского». Кстати, до сих пор его именем названы улицы в нескольких польских городах. Однако и в Польше Нагурский сейчас также почему-то не на слуху. Интересно, спросить на улицах польских городов у молодых людей, кто же такой Нагурский для них? Хотя в свое время, во времена Польской Народной Республики Нагурский был также популярен на родине, как у нас допустим Валерий Чкалов. Сейчас имя Нагурского обросло множеством мифов и легенд. Ему приписывают разные сомнительные факты и истории.  Так кто же на самом деле этот смелый, отчаянный русский офицер, поляк по национальности, у которого было, по его словам, две родины и который смог дожить до глубокой старости? (умер Ян Нагурский в 1976 г. в Варшаве)

Ян Нагурский – поручик конного полку пограничной стражи в Хабаровске. 1911 г.

Родом из семьи мелкопоместного шляхтича из небольшого городка Влоцлавека, Ян еще с детства мечтал о дальних странствиях и путешествиях. Но судьба распорядилась иначе. Из-за трудного материального положения стареющего отца, Ян должен был пойти на работу секретарем в «повятовский» (районный) суд, а затем он некоторое время учительствовал в сельской школе. Однако педагогическая деятельность не увлекла молодого, целеустремленного юношу и в 1906 г. Ян Нагурский поступил в Одесское пехотное училище. При чем перед этим он был зачислен в Варшавский кадетский корпус, где экстерном сдал экзамены на аттестат зрелости. После окончания пехотного военного училища, в 1909 г. подпоручика Яна для прохождения дальнейшей службы отправили на Дальний Восток в Хабаровск в пограничную службу. Ежедневная муштра, бесконечные офицерские попойки, картежные вечера и товарищеские походы в театры не прельщали Яна.  Его душа и ум стремились к знаниям, к учебе. Он уже тогда изучал европейские языки. Вскоре его рапорт был удовлетворен, и в 1911 г. Нагурский поступил в Морское инженерное училище. Уже по дороге в С.-Петербург, Ян случайно узнает о беспрецедентных полетах французского авиатора Луи Блерио через Ла-Манш. Нагурский поражен смелостью отважного летчика. Этот факт настолько повлиял на него, что выбор его жизни был сделан почти мгновенно. Так Нагурский, учась на морского инженера в Петербурге, оказывается в Императорском Всероссийском аэроклубе, а затем в 1912 г.  – в Гатчинской офицерской воздухоплавательной школе. Там он познакомился с такими прославленными авиаторами, как Нестеров, Яцук, Раевский, Россинский, Горшков, Гартман, Башко, конструкторами Сикорским и Лебедевым и многими другими выдающимися авиаторами, кто так или иначе повлиял на дальнейшую судьбу Яна Нагурского. В 1913 г. успешно закончив морское инженерное училище и воздухоплавательную школу, поручик Нагурский был назначен в Главное Гидрографическое управление Морского министерства лейтенантом по Адмиралтейству.

Нагурский в беседе с В.В. Седовой – женой лейтенанта Г.Я. Седова, Н.Мячиной, женой Пинегиной Е.М. художника и полярника Пинегина Н.В., и со своей женой Антониной Ярошевич в Ленинграде, в 1956 г. музеи Арктики и Антарктике.

Как уже говорилось, в 1914 г. российское правительство под влиянием общественности было вынуждено организовать экспедицию по розыску и спасению пропавших в 1912 г. трех совершенно самостоятельных арктических экспедиций: старшего лейтенанта Г. Я. Седова, полярного исследователя, геолога Г.А. Русанова и лейтенанта  Г.Л. Брусилова. Причем эта была первая до революции и единственная международная экспедиция по спасению русских первопроходцев. В ее состав входили купленные норвежские суда «Эклипс» и «Герта», и арендованные русские «Андромеда и «Печора». Капитаном «Эклипса» был назначен Отто Свердруп, отважный мореплаватель, снискавший славу с такими известными норвежскими полярниками, как Ф. Нансен и Р. Амундсен. Руководил всей экспедицией капитан I ранга, гидрограф И.И. Ислямов – человек, который не очень-то понимал и принимал участие гидроплана в этой экспедиции. Более того, многие исследователи склонны говорить о том, что Ислямов якобы даже противостоял этим полетам. Однако сейчас не об этом. Мы уже вкратце касались самой экспедиции и о ней написано во многих книгах и множество статей. Поэтому стоит остановиться несколько на ином.

Ян Нагурский со своим другом – первым советским полярным летчиком Чухновским Б.Г. Москва, 1956 г.

Заметим, что всего для поисков пропавших экспедиций с воздуха было намечено использовать двух авиаторов: Я.И. Нагурского на гидроплане «Морис-Форман» (Форман FM-11) и П.В. Евсюкова на гидроплане «Генри-Фарман». Однако в связи с начавшейся Первой мировой войной самолет Евсюкова был задержан полицией в Бергене (Норвегия), а затем сам пилот с началом боевых действий на Балтике, по приказу командования был отправлен в Петроград, где при испытании нового самолета в 1916 г. погиб в Финском заливе.   Кроме этого, в арктических широтах в тоже примерно время, в начале августа 1914 г. в экспедиции гидрографа и геодезиста Б.А. Вилькицкого для ледовой разведки по указанию Гидрографического управления решено было задействовать гидроплан «Фарман» и летчика Д.В. Александрова. Однако их попытка взлететь с механиком Тыркаловым, а уже тем более летать и оказывать помощь экспедиции Вилькицкого потерпела неудачу. Вначале Александров оторвался от воды и снова сел, а при повторной попытке у гидроплана сломалась хвостовая ферма с рулевой частью. На этом полеты прекратились.

Товарищеская беседа в кабинете начальника Главсерморпути СССР контр-адмирала Бурханова В.Ф. с полярными летчиками: Старов М.А., Mещерский, генерал-майор Водопьянов М.В., Я.И.Нагурский. Москва, 1956 г.

А что же Нагурский?

А у Нагурского как раз все получилось! Его неспешный, продуманный подход ко всем мелочам: включая сборку самолета и двигателя под Парижем и доставки его в разобранном виде на Новую Землю, а также основательную предполетную подготовку в самой Крестовой губе. Совершив пять беспрецедентных полетов с одним шлюпочным компасом (бортовой сломался в самом начале) и альтиметром (высотомером), без закрытой кабины и внутреннего обогрева, в труднейших метео и ледовых обстоятельствах, по сути в слепую, на грани смертельного риска, Ян Нагурский проложил дорогу всем последующим поколениям полярных летчиков в неизведанные северные широты арктического воздушного пространства. Жертвенный подвиг Нагурского заключается в том, что он не ради «спортивного» интереса и установления каких-то мировых рекордов рисковал собой, своим товарищем, матросом-мотористов Евгением Кузнецовым, а также капитаном «Андромеды» Г.И. Поспеловым и другими матросами, кого он брал на борт своего гидроплана. Нагурский жертвовал собой ради спасения жизни пропавших полярников. А это совсем иная мотивация его беспримерного подвига. При этом даже на сломанном двигателе во время полета с капитаном Поспеловым он смог справиться с управлением и благополучно посадить самолет. После ремонта двигателя полеты были продолжены. Надо сказать, что Нагурский и Кузнецов просто замерзали на высоте более 1000 м.  Понадеявшись на отчеты первого в мире французского дирижабле строителя, воздухоплавателя Жиффара Анри, который предсказал, что с увеличением высоты, температура воздуха увеличивается, Нагурский естественно не ожидал, что на высоте более 1 км в воздухе температура окажется менее -10 град C. То есть они с Кузнецовым, который после первого полета сразу же заболел и слег, отморозили, как говорится все что только могли. Возможно, из-за этого, Нагурскому впоследствии так и не пришлось стать отцом.

Всем хорошо известно, что Нагурскому так и не удалось обнаружить живыми никого из экспедиций Седова и Брусилова. Он лишь с матросами «Андромеды» нашел на Большом Заячьем острове на Новой Земле некоторые вещи и записку Г.Я. Седова. Но это не умоляло в тот момент стремления авиатора во что бы то ни стало выполнить поставленную задачу, пройти путь до конца к намеченной цели. Впрочем, трагические обстоятельства всей этой истории с пропавшими экспедициями оказались выше, чем героизм и упорство Нагурского и других членов спасательной экспедиции. Как известно сам Г.Я. Седов закончил свой путь на о. Рудольфа на Земле Франца Иосифа, а иные моряки и участники экспедиции упокоились также в разных местах этих широт. Спастись удалось лишь немногим из экипажа судна Седова «Св. Фоки», в том числе матросам А. Пустошному и Г. Линнику, которые сопровождали Седова к Северному полюсу, а также из экспедиции Брусилова — штурману «Св. Анны» Альбанову В.И. и матросу АЭ. Конраду. Из экспедиции Русанова вообще никто не выжил.

Подвиг Нагурского вошел в историю именно, как первые в мире полеты в Арктике даже пусть и на несовершенном, архаичном гидроплане, и даже при не достигнутых целях. Однако благодаря этому подвигу было доказано, что северные арктические широты или даже антарктические возможно покорять, исследовать и развивать с помощью авиации. Не зря же воодушевленный успехом своих полетов, в том же году Нагурский предложил Начальнику Гидрографическому управлению генерал-майору М.Е. Жданко сразу же лететь к Северному полюсу. Но начало Первой мировой спутало все карты. Об освоении Арктики в тот период и в последующие годы просто позабыли…

Рогатко С.А. на Выставке истории авиации на ВДНХ. Москва. 2015 г.

В 1981-84 гг. мне пришлось служить офицером ПВО на о. Земля Александры (ЗФИ), где находится и поныне полярная станция, пограничная застава и база Министерства обороны «Нагурское». В простонародье знаменитое на весь мир сооружение в виде российского «Трилистника». Также в моей судьбе были встречи с людьми, которые лично знали Нагурского: К.П. Гемп – беломороведом, историком, биологом и Гальпериным Ю.М. – в прошлом военным летчиком, фронтовиком, а позднее журналистом, историком авиации, написавшим книгу о Я.И. Нагурском «Он был первым: Быль о полярном лётчике Яне Нагурском». Ксения Петровная Гемп, седовласая, женщина с аристократическим лицом вспоминала, как она однажды на балу в 1912-13 гг. в Бестужевских женских курсах в Петербурге танцевала с Нагурским. При этом ее взгляд преображался, и она восторгалась — каким все-таки славным кавалером был Ян. Тогда в 1981 г. я поверил этому безоговорочно. Все, кто знал Нагурского не сговариваясь отмечали какой был скромный, тактичный, не любивший пустого позерства и в чем-то даже мудрый Ян Иосифович Нагурский. Вот сейчас в Интернете пишут о Нагурском разные небылицы, даже фото при этом употребляют ложные. Пишут, что, когда он оказался на «лекции» польского полярника Чеслава Центкевича, он якобы услышав, что о нем говорят как о погибшем, встал и чуть ли не закричал на весь зал: «Я же живой!» На самом же деле ничего этого не было и в помине. Нагурский скромно подошел к Ч.Центкевичу в перерыве в фойе Дворца науки и культуры в Варшаве, где тот во время открытия дворца выступал, и всего лишь сказал, что он его читатель и поклонник, и как он восхищается им, как писателем. Именно в этой тихой, непринужденной и незаметной для других беседе и выяснилось, кто такой на самом деле этот человек, назвавшийся Яном Нагурским. Все остальные эпизоды жизни Нагурского после 1956 г., когда его заново, по сути, впервые открыли миру, все его интервью на польском радио, где он все время повторял как ему было «бардзо» (bardzo – очень, весьма — польск. яз) страшно летать в Арктике, а он все равно летел ни смотря ни на что, лишь подтверждают это.  На самом деле – Ян Нагурский из тех, кого принято называть «человеком мира», но который всегда любил всегда две страны – Польшу и Россию. Он был настоящим патриотом и настоящим христианином, человеком светлым и всегда дающим другим надежду и свою любовь.

Сегодня, когда в Польше не та ситуация, когда ее власти, по сути, враждебно относятся к современной Российской Федерации, нам всем: в Польше и России стоит вспомнить об этом человеке, о первопроходце Яне Нагурском и воздать поистине должное этой незаслуженно забытой личности, которая принадлежит истории всего человечества.  А именно необходимо: создать документальный и игровой правдивые фильмы о жизни и подвиге Нагурского, переиздать его книги и книги о нем, а также поставить памятники в городе Варшаве, где на северном коммунальном кладбище он похоронен, а также памятник в его любимом городе Петербурге, с которым в свое время связала его жизнь, где он получил свои главные образования (а всего у него их было пять, в том числе последнее — экономическое, которое он получил в Польше после войны), откуда он ушел, чтобы совершить главное свое дело – проложить дорогу  всем поколениям покорителям  арктических широт. Возможно, тогда наши потомки уже никогда не смогут придать забвению этого замечательного Человека – Яна Иосифовича Нагурского — первого полярного летчика в мире.

Рогатко Сергей Александрович

Член Национального Комитета

по истории и философии науки и техники РАН,

Член Союза писателей России

кандидат исторических наук.