Году в 1995 или в начале 96 позвонил мне мой давний соавтор и добрый друг композитор Александр Кулыгин и попросил выручить… написать либретто мюзикла, быстро написать, срочно, потому что… очевидно, кто-то подвёл его и театр, в котором он был музыкальным руководителем, или в срок не уложился, или не то качество оказалось материала заказанного… не знаю, не вдавался в подробности… позвонил и я в свою очередь Художественному руководителю Музыкально драматического театра под управлением Геннадия Чихачёва и поехал к нему на свидание…

Такого театрального здания мне прежде видеть не приходилось — это было помещение Клуба Московского хлебозавода, и находился Клуб на территории завода, так что попасть в кабинет к Геннадию Александровичу не просто было, но зато… чудесный это был кабинет. Право — чудесный: он был стеснён сказочными масками персонажей, костюмами, разложенными на креслах и стульях, разным сказочным реквизитом, пачками программок и буклетов. И хозяин этой тесной комнаты мне показался вышедшим из русской сказки и очень похожим на Сергея Есенина — роль которого он и исполнял в одном из поставленных им в своём театре спектаклей…

С этой первой такой располагающей и запоминающейся встречи началась наша дружба и творческая и человеческая.

Театр этот начинался с самодеятельности, которая очень поощрялась в Советском Союзе, в 1981 году он получил звание Народного коллектива, а в 1987, когда грянула перестройка, получил свой официальный государственный статус.

Открылся театр на окраине Москвы в Волгоградском районе, и другого помещения, кроме того, что описано выше, для него не нашлось. Но Геннадий Чихачёв верил в свою идею культуртрегерства и вскоре получил подтверждение: все спектакли театра с той поры и доныне — аншлаговые. И дело вовсе не в том, что зал маленький, а в том, что премьер много, что ходят на спектакли по многу раз, как на любимые фильмы, потому что едут в этот театр с разных концов столицы, потому что целые классы ребятишек посещают любимый театр, потому что выросшие на спектаклях этого театра родители потом ведут своих детей, чтобы и они посмотрели их любимые постановки и тоже стали поклонниками этого театра и любителями искусства.

Детские спектакли особенно интересовали театр, вот и «Золушка», которую мне предложили написать была в их ряду.

Зритель пошёл в театр. А театр слушал зрителя и рос. Рос во всех отношениях, привлекая актёров интересными ролями и перспективами, постепенно всё больше переходя в разряд самостоятельных не только коммерческих, но и творческих единиц…

Сегодня из тех, кто начинал вместе с Геннадием Александровичем, по-моему, осталось… или осталась Татьяна Петрова, ныне Заслуженная артистка России, вынесшая вместе с худруком все тяготы становления и все удачи, и неудачи на сцене.

А вот как сам Геннадий Чихачёв рассказывает: «Театр создавался в сложное время, в середине восьмидесятых… многие театры разорялись, исчезали, а мне помогла моя жадность!

Вот, например…

Были как-то на гастролях в Казахстане, заработали хорошие деньги, но всю сумму не раздали сразу актёрам, а положили в банк, получили проценты, потом на эти деньги купили прекрасные костюмы, сделали декорации — деревянный  Лувр построили для спектакля «Анжелика – маркиза ангелов»… вот теперь дожили до того, что заказываем себе костюмы… бывает и сложные, дорогие… оркестр в театре завели – не под фонограмму играем!»

Позвольте прокомментировать. Не со стороны зная театр, могу представить, какую силу убедительности внёс в дело Чихачёв! Коллективом единомышленников великий режиссёр Георгий Товстоногов саркастически называл такой, в котором одна мысль на всех… а так-то в жизни никогда не бывает… чтобы актёр потерпел и не получил заработанных денег, надо чтобы он так верил в театр, режиссёра, завтрашнюю удачу, это посложнее, чем игра на бирже! Это талант впереди идущего!

И когда выбирал он для своей творческой жизни спальный район тоже прозорливо поступил, а может, и угадал, «учуял», что живущему здесь москвичу, далеко до центра, никогда не выбраться в театр. Только редкие любители на это способны. Но раз так – Чихачёв решил поменять всё местами: театр пришёл к зрителю, пришёл и оказался нужным и желанным… правда,  в начале, понятно, без громкого имени, не такой мастеровитый, да зато не загнивший на обязательных официозных спектаклях.

Театр оказался в положении любого театра маленького городка: он должен был часто давать премьеры, менять репртуар и постараться стать центром культурной жизни. Чихачёв шёл на это сознательно, и думаю, зажмурившись, потому что наверняка не знал, часто, очень часто, как поступить, чтобы не сбиться с пути…

Спектакль о наболевшем – «Ночевала тучка золотая» по повести Анатолия Приставкина не мог оставить равнодушным зрителя, который увидел на сцене себя, свои страдания, свою высоту и своё падение… потому что, кто же, как не они, были та страна, в которой такое творится!

И как было Чихачёву не поставить спектакль на самого себя? Почему? Да он удивительно в образе Сергея Есенина, даже внешне очень похож на него… светловолосый, с голубыми глазами, а жизнь и стихи этого народного (не по званию, а по призывавнию) поэта в зале нашли и понимание, и желание продолжать линию о русской истории, о России… и вслед за спектаклем «Хулиган и босоножка» пошли спектакли о Екатерине II, о Петре Ш…

Тяга к музыке главного режиссёра видна в каждом его произведении на сцене и постепенно привела к жанру мюзикла. Да и начал то он с водевиля Ф.Кони «Девушка-гусар». В театре идёт он в новой редакции под названием «Так любят только гусары»  — в главной роли Геннадий Чихачёв…

— Выгодно? – Спрашиваю, — Одновременно Вы и Директор, и Главный режиссёр, и актёр, один в трёх лицах!?

— Да уж! – Смеётся Геннадий Александрович! – Кабы! А на самом деле выгодно: когда платить нечем зарплату, сразу на троих и экономлю, а то кто бы ещё терпел то?! – В чувстве юмора ему не откажешь.

Поэтому и на сцене много юмора во всех его новых работах мюзиклах «Золушка», «Я вас люблю и обожаю» (по пьесе А.Н.Островского»Женитьба Бальзаминова»), «Каменный цветок»(по мотивам сказов П.Бажова), «Пираты и призраки», «Мирандолина», «Человек –амфибия» (По одноимёноому роману А.Беляева)… названия наводят на мысль, что только неординарный человек мог найти своё решение в таких известных, порой даже заезженных сюжетах, чтобы осуществить их на сцене… зрителя не обманешь… он теперь всё видел, и всё знает – в каждом доме телевизор… на плохой спектакль его не затащишь, а тут билеты вперёд на три месяца распроданы, и от метро лишний билет спрашивают перед спектаклем!..

Театр заметили в городе, теперь труппа готовится к новоселью. Уже переехали – ремонт идёт, вернее реконструкция…  Недалеко, здесь же, в этом районе… писать легко, а сколько крови потратил Чихачёв на то, чтобы получить этот кинотеатр, (зрительский сарай советского образца. Совершенно не приспособленный для театрального дела), превращённый молодыми капиталистами в коммерческий содом! Сколько обиженных — выселяют! Какие деньги тут крутились – и вот пришли «нищие актёришки» и что? А ничего… Может быть, Россия оживать начинает? Ой, как хочется поверить… при  Лужкове это началось: театр крышей обеспечить… новый мэр уже, а песня… старая… Какая? Не из театрального мюзикла: нет денег!

А когда культура становится задником жизненных декораций, это значит, «что-то неладно в королевстве!»

Но жив театр!

Удача спектакля – удача его автора, Чихачёва и его верного сподвижника художника Юрия Доломанова, да ведь недаром говорят, что хорош тот экспромт, который хорошо подготовлен. Ничто не растёт на неудобренной почве. Вспахивают чихачёвское театральное поле и актёры, и рабочие мастерских и сцены, и художники и костюмеры, и авторы-драматурги, и композиторы, с ним сотрудничающие, п`отом, не выдуманным, настоящим, потому что единомышленники, на самом деле, богаты не одной мыслью на всех, а общей целью – удача, успех – хороший спектакль!

Я признателен Геннадию Чихачёву за то, что привлёк он меня к работе, втянул в своё дело, мы сделали вместе несколько музыкальных спектаклей, и поверил я, что ещё бывает энтузиазм без кавычек, вера без оглядки и любовь навсегда. А потому и его автограф: «М.Садовскому, автору нашему и другу  театра на память» — это не пустые слова вежливости, а суть нашей дружбы.

А первая наша совместная работа так и не сходит со сцены вот уже почти два десятилетия!

Может быть, нам потому легко вместе, что похожи неугомонные характеры.

«Есть идея? — спрашивает Геннадий Александрович, — что ж отлично! Приезжайте, обсудим…»

«А реконструкцию закончили?»

«Куда там… приезжайте — покажу…»

Но всё же крыша есть, она не протекает, а надежда — это стимул дела и жизни — в России издавна все благие добрые начинания держались на энтузиастах, слава богу, что они не перевелись!

Михаил Садовский