Сегодня уже никого не удивляет хохломская роспись на дорогих иномарках, на фюзеляжах самолётов авиакомпании «British Airways, в дизайне одежды и украшений, на компьютерных мышках, в оформлении банковских карт, офисных интерьеров и даже общественных туалетов в Москве…
А ведь ещё совсем недавно речь могла идти лишь о расписной деревянной посуде, чем изначально была, есть и будет славиться  наша Золотая Хохлома. Именно аспект расписной деревянной посуды несёт в себе глубокий этнографический, психологический и культурологический смысл. Чтобы раскрыть эту тему, возьмём, в качестве сравнительного анализа, японскую чайную церемонию. Здесь всё – от формы и расцветки посуды до самых мелких деталей одежды, макияжа, движений японки, так или иначе вовлеченных в канву традиционной национальной церемонии, — направленно воздействует на все органы наших чувств, создаёт особую, романтическую атмосферу потребления чая. Одновременно чайная церемония ненавязчиво вводит нас в лабиринты древнейшей национальной культуры, выявляет черты японской идентичности. Нужно отметить, что японцы давно осознали тот факт, что культурная идентичность, пройдя стадию монетизации, может приносить стабильный доход, являясь очень действенным подспорьем в разработке брендов и логотипов, в создании атмосферы для инвестиционной привлекательности территории. Детали национального костюма, то или иное событие национальной истории, мифология, — всё это символически овладевает нашим сознанием, вовлекает нас в магию ритуала, заставляет покупать тот или иной продукт, отдавать своё предпочтение тому или иному национальному блюду…

    Таким образом, мы видим, как элементы, составляющие национальную идентичность, делают зримыми свойства объекта (товара), придают им образ – символ. Всякое явление на земле есть символ, а всякий символ, как говорил Герман Гессе, есть открытые врата, через которые душа, если она к этому готова, может проникнуть в недра мира. Такая мифологизированная трактовка образа, то совпадающего с символом, то лишь образующего символ вместе со «смыслом», проходит через все русские народное творчество. Особенно ярко проявляется это в народных промыслах. К примеру, хохломская роспись, как древнее народное символическое искусство, отождествляется с представлением о Пресветлой Русской Красоте, что, в свою очередь, претворяет духовное начало в материальное. Популярный образ-символ всегда связан с породившей его территорией, а отсюда вытекает естественная возможность территориальной ренты. Интересно, что секрет живучести самого образа-символа, как ни странно, кроется именно в его монетизации, в осуществлении территориальной ренты! А это напрямую связано с экономической ситуацией вокруг народных промыслов, поскольку помогает им выживать.
Оттолкнувшись от японской чайной церемонии, мы можем и дальше видеть, с каким маниакальным упорством японцы продвигают в структуры мировой экономики и бизнеса свою мифологию, традиционные образы-символы, составляющие национальную и культурную идентичность. Это проявляется и в упаковке японских товаров, в рекламе, в дизайне одежды, в чудесах электронной техники, в строительстве, искусстве, архитектуре. А в это время остаётся невостребованной богатейшая поэтика  и символика русских сказок, былин, народных промыслов. Устоявшиеся древнеславянские архетипы, щедрые сказочные и мифологические формы, аналогии и ассоциации, взаимосвязанные друг с другом и могущие потенциально обмениваться содержаниями и притягивать новые содержания, лежат нетронутым кладом. Такое впечатление, что у нас нет таких устремлений, как у японцев, и мы, как будто, не желаем устанавливать контакты  с окружающим миром, стесняемся, что ли, своей национальной идентичности, боимся чрезвычайно сложной и противоречивой системы реальных явлений и отображений, контактов с иными психическими и духовными мирами. А сами при этом готовы порой беззастенчивым образом подражать и японцам, и китайцам, и американцам, и итальянцам и ещё бог весть кому, забывая, что и у нас есть свои национальные «козыри», которые тоже могут стать всеобщим достоянием человечества и личным достоянием каждого! К слову, один японский бизнесмен, выступая на Нижегородской ярмарке, где были выставлены изделия народных промыслов, заметил, что идея матрёшки принадлежит японцам, но русские сделали из неё свой национальный бренд. «У русских есть всё, кроме одного: вы не умеете торговать! — сказал он. – А начинать надо с уважительного отношения к своей национальной идентичности…»
Мы, не задумываясь, обустраиваем свои дома квартиры по установкам китайского фэн-шуй,  стараемся достичь гармонии стихий или привлечь удачу с помощью амулетов, символов и талисманов фэн-шуй… Уже давно переняли бестиарий восточного календаря. Наши дети выводят на своих телах демонические или рыцарские символы Европы, китайские и японские «тату» драконов, мифических существ, далёких и непонятных нам явлений и стихий… Между тем, одна лишь хохломская роспись содержит в себе огромные нетронутые пласты позитивной славянской символики, с которой и рядом не стояло мрачное содержание современных модных «тату»!
Во-первых, расписная хохломская посуда сама по себе уже несёт в себе радующее глаз содержание, производит уже доказанное многими врачами и психологами невероятное терапевтическое и психологическое воздействие на человека. Иметь в интерьере жилого дома предмет с киноварно-золотистой хохломской росписью —  это свидетельство хорошего вкуса, а для русского человека ещё и элемент национальной идентичности хозяина дома. Об этом можно узнать из книги «Славянский круг» — про творчество потомственного хохломского мастера Степана Веселова. Он по памяти приводит расписанные ещё его дедом «пряники»-обереги, символические панно, охраняющие славянские очаги от зла и дурного глаза… Более того, он объясняет символическое значение, скажем, расписной солонки на столе, деревянной хлебницы с «травными птицами», «русалок-берегинь» над ставнями окон… Именно такие вещи, близкие нам по духу, и составляют нашу национальную идентичность, создают в нас  чувство невидимой и молчаливой общности. Они рождают взаимосвязи и предчувствия, всплывающие в нашей собственной жизни, и мы тогда находим у других народов нити, начала и концы которых мы, оказывается, держали в руках с детства, впитали с молоком матери. Касаясь этих нитей, словно струн гигантской арфы, мы продолжаем сочинение своей жизни и продвигаемся в познании вечности. А сделать это без сознания своих корней мы просто не в состоянии. С генами и через неисповедимые каналы восприятия мы несём по жизни мифологию и образы, насыщенные душевным содержанием. Бывает, что топорно сработанная игрушка из дерева, или расписная хохломская ложка радуют и греют нам душу порою сильнее, чем какая-нибудь электронная «штучка», — не по форме, а по внутренней сущности, не зависящей от нашего сознания, и обращённой прямо к нашим чувствам! В этом есть доля какого-то колдовства, направленного воздействия, о чём никогда не следует забывать, когда дело касается национального брендинга и маркетинга территорий.