Клён или дуб?

Кто оригинальнее прозвучит в сердце, давая метафизический образ древа: таинственного, будто проросшего сквозь обыденность реальности, чтобы сделаться поэтическим перлом…

Дуб, — ограниченный пределом сказки, безгранично шевелит мудрою листвой, беря корни в такой древности, какую не исследуешь историческим инструментарием – входил в жизнь поколений с самого розового детства, укрепляясь на весь период пёстрого бытования на земле:

У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом…

Без дуба не было бы сказочного космоса.

…а клён – опавший и родной, слезьми как будто пропитанный, отчасти сентиментальный, отчасти жёсткий, всё не даёт ответов, сколько бы гениально-беспутный поэт не обращался к вечному древу:

Клён ты мой опавший, клён заледенелый,
Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой?

Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел

И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.

Панорама человеческого развернётся: будто и клён – просто основа для демонстрации оной…

Стремительно врываются в бездны неба «Сосны»: настолько стремительно, что густо сделанное стихотворение Пастернака отсекает – хотя бы временно – смерть, и волокна её, вечно упруго держащие мысли человека, лопаются резко:

И вот, бессмертные на время,
Мы к лику сосен причтены
И от болезней, эпидемий
И смерти освобождены.

С намеренным однообразьем,
Как мазь, густая синева
Ложится зайчиками наземь
И пачкает нам рукава.

И сия природная причтённость завораживает – своей невозможностью и естественностью одновременно.

Чаши ощущений полнятся необычным.

…рассыпаются искры фантазии Корнея Чуковского: искры блестят, серебрятся, играя, и дерево, входя в быт фантазии, просто дарит с себя предметы быта, вечно необходимые:

Как у наших у ворот
Чудо-дерево растёт.

Чудо, чудо, чудо, чудо
Расчудесное!

Не листочки на нём,
Не цветочки на нём,
А чулки да башмаки,
Словно яблоки!

Мама по саду пойдёт,
Мама с дерева сорвёт
Туфельки, сапожки.
Новые калошки.

Поэтические деревья густеют звуком, полнятся им, гудят…

Стоицизм деревьев Фета завораживает, как и неожиданность его философского совета:

Учись у них — у дуба, у берёзы.
Кругом зима. Жестокая пора!
Напрасные на них застыли слезы,
И треснула, сжимаяся, кора.

Все злей метель и с каждою минутой
Сердито рвет последние листы,
И за сердце хватает холод лютый;
Они стоят, молчат; молчи и ты!

Тютчев рядом: Молчи, скрывайся и таи…

Фет гармоничен в каждом звуке – гармоничны и деревья его, сколь бы ни терзал их холод; каковы бы ни были каверзы жизни, она оправдывает собою всё, являясь избыточно щедрым даром.

…чёрные, ржавые…

И – страшные ассоциации вызывают такие ёлки у поэта:

Ржавые елки
На старом кургане стоят.
Это винтовки
Когда-то погибших солдат.

Ласточки кружат
И тают за далью лесной.
Это их души
Тревожно летят надо мной.

Краток А. Жигулин.

Точен.

И туго пульсируют строки, поражая.

Вспыхивает ярко-красное причитание Цветаевой: истовое и ярое, яркое и трагичное, древнее и могучее:

Рябину
рубили
Зорькою.
Рябина —
Судьбина
Горькая.
Рябина —
Седыми
Спусками.
Рябина!
Судьбина
Русская.

Не одолеешь судьбину…

…не так много деревьев в русской поэзии, но те, что взросли в её недрах, так украшают художественное пространство…

Сложно переоценить.

Александр Балтин

От редакции

Когда речь заходит о поэтических образах природы, неизменно вспоминаются деревья — клён и дуб. Эти величественные творения природы обрели своё лирическое воплощение в работах великих русских поэтов, как свидетельство их удивительного взаимодействия с окружающим миром.

Александр Сергеевич Пушкин, один из величайших поэтов не только России, но и всего мира, воплощал в своих стихах красоту и величие деревьев, придавая им свойственные ему изысканность и глубину. Мифологические и фольклорные образы, которые он использует, позволяют читателю увидеть в клёне и дубе не просто растения, но символы, уходящие корнями в древние предания и верования славян. Дуб у Пушкина — это образ мудрости и вечности, дерево, которое представляется связующим звеном между прошлым и настоящим, между землёй и небом.

Сергей Александрович Есенин, певец русской природы, с исключительной теплотой и нежностью описывал клён в своих стихах. Клен и берёза для Есенина — это символы родной земли, её красоты и щедрости. Его поэзия наполнена мелодичностью и цветочными метафорами, которые обрамляют образ клёна в романтический ореол. В каждой ветви, каждом листе клёна Есенин видел отражение души русского человека — его стремления к красоте, его радости и грусти.

Николай Алексеевич Клюев, хоть и уделял большее внимание таким деревьям как ель и кедр, всё же вносит важный вклад в создание древесных образов в русской поэзии. Сильно укоренённый в традициях народного творчества, Клюев черпает из природы не только образы, но и философское значение, отражающее связь человека с природой, его вечное стремление к познанию и слиянию с мирозданием.

Образ дуба в русской поэзии занимает особое место. Дуб с древних времён символизирует силу, мужество и стойкость. Поэты разных эпох обращались к этому могучему дереву, чтобы через него выразить устремления и борьбу духа, его несгибаемость перед лицом жизненных бурь.

Клен же, со своей удивительной красотой и элегантностью, вдохновлял на создание изысканных поэтических образов, полных чувственности и грации. В каждом листке клёна — своя музыка, свой стих, своя неповторимая история.

Таким образом, рассмотрение образов клёна и дуба в русской поэзии позволяет нам углубиться в философские размышления о природе, о вечных ценностях и о человеческой душе. Пушкин, Есенин и Клюев — каждый из этих поэтов оставил свой неповторимый след в создании этих символических образов, через которые мы можем лучше понять самих себя и мир вокруг нас.

ГлавРед

Дмитрий Плынов