Урбанистический пейзаж насыщеннее, многообразнее, интересного деревенского: из которого чётче воспринимается пульс природы, и лучше слышны мелодии небес.

Или?..

Город имеет свой колорит: особенно большой, сложно спутанный структурами, где былое плавно наслаивается на современность, и за комбинацией стеклом блещущих небоскрёбов находятся старые дворы, проулки, перетекающие один в другой, путаные, как наспех брошенная рыболовная сеть.

Рыба вся выбрана.

Как интересно, слоями идут крыши: надо смотреть с высоты, тогда открывается своеобразие орнамента, слоение и струение высот, их иерархия, и…своеобразная лестница к небу.

Низкая лестница.

Ей не подняться никуда, даже, если мальчишкой случалось вылезать – любопытства ради, или – чтобы проверить собственную смелость.

Всякое бывает.

Город мостов, фонтанов, лестниц…

О, снова они…

Вспомнится вдруг та, железная, грохочущая, которой в детстве сбегал из двора во двор, когда мчался в булочную, зажав в кулачке медную монетку, чтобы купить заманчивое лакомство.

Лестницы бывают роскошные, белеющие, торжественные и важные; как фонтаны – переливающиеся… порой игриво, но всё равно таинственно.

Всё стремится в высоту – приблизиться ли к ней?

Вероятно, используя стволовую мощь органа, по трубам которого вьётся музыка Баха, это проще сделать, хотя всё равно – иллюзия, иллюзия…

Блещут магазинные витрины, не предлагающие никакой высоты, но представляющие такое пищевое и товарное разнообразие!

Как много всего – обилие пугает, ставит в тупик, всё разноцветно, всё блестит, хоть игрушек завал, хоть колбас выбор.

Лучше дефицит?

Нет, конечно – лучше ориентация на дерзновение мысли и изучение чувств, на науку и культуру, а колбаса – необходима, но мера в количестве вполне уместна.

Стёкла магазинов, словно переходящие в стёкла кафе, когда кажется, что люди сидят прямо здесь, на тротуаре, только кажется, конечно, стекло плотно, в отличие от сна, чья зыбкость всегда условна.

Был?

Показался?

Музеи города!

От маленьких и уютных музеев-квартир, музеев-домов, хранящих дух былого, переданный через предметы, чрез атмосферу; до – помпезных, важных, много в себе концентрирующих музеев-громадин: шикарны, детское замирание в военных – надо ж! целый танк времён Первой мировой выставлен в зале!

Или – скелеты динозавров, восстановленные кропотливо: глядишь заворожённо, совершенно не интересуясь, как выглядели в настоящем: своём настоящем.

Площади города!

Мощёные разливы, или заасфальтированные, широта пространства, могущая породить агорофобию, и люди мелькают, бесконечность людская, ничем не доказывая, что человечество единый организм, пёстрое мельтешение, необходимое яви.

Обойдётся ли без людей?

Да вряд ли: взирает на них многоглазо: куда тут Аргус.

Таинственно мерцают парки, замшелые стволы платанов велики, как детские мечты, тенистые аллеи склоняют к тишине, лишь иногда шуршание гравия напоминает чью-то приглушённую речь.

Речь рек не услышать в городе полнообъёмно: реки, как правило в гранитных и бетонных берегах, далеки они, редко купаются.

Пароходик плывёт, баржа навстречу.

Много всего.

Урбанизм перенасыщен, и формулу его: очевидно – формулу грядущего – не вывесть.

Александр Балтин