Недавно набрела я в сети на интересную дискуссию. Предметом спора был китч как явление. Спорили о его природе и, главное, о критериях, отличающих его от настоящего искусства. В качестве примера китча один из участников привёл Альфонса Муху, апологета модерна в изобразительном искусстве. Пример меня не удивил. Поклонница Репина и Серова, именно этим словом я обозначила для себя творчество Мухи, впервые увидев его много лет назад.  Но «картинки» были такой красоты, что мысленно я продолжала возвращаться к вопросу – а справедливо ли я заклеймила художника? Работы декоративные, и в рамках своего жанра  — прекрасны.  Муха талантлив: отменный рисовальщик, колорист.  Но что ещё важнее, у него невероятное чувство стиля: модерн в его работах «отточен» до безупречного, чистейшего состояния. Собственно, Муха действительно много работал как дизайнер и театральный художник: афиши, декорации, костюмы, ювелирные украшения.

Рекламный плакат сигаретной бумаги Иов. 1896 г.

Работал и в качестве иллюстратора. Есть  у Мухи и монументальная серия — «Славянская эпопея» — два десятка огромного размера работ в технике масло/темпера. Но известен он больше благодаря самостоятельным графическим сериям – те самые томные красавицы с развевающимися волосами, замысловатыми драпировками, в обрамлении  цветов, фруктов и орнаментов ар нуво.

Танец. Из серии «Искусства». 1898 г.

Так настоящее ли это искусство или китч? Я долго не могла с чистой душой отнести творчество Мухи ни к тому, ни к другому. Здесь стоит определиться с терминологией. Понятие китча не имеет чёткого определения, споры об этом велись и ведутся, и среди искусствоведов нет единого мнения. Есть родственное понятие – «салон». Салонное искусство.  В широком смысле этот термин описывает искусство, обслуживающее поверхностные буржуазные вкусы. Такое искусство является «предметом» красоты и источником наслаждения, лёгким для восприятия, не требующим умственного или душевного напряжения.  Так вот, в моём понимании, китч – это крайняя степень «салона». То есть искусство (всё-таки искусство!) максимально «красивое» и понятное всем. Всем и каждому.  Коврики с лебедями я к искусству (а стало быть и к китчу) не отношу вообще – эти предметы за гранью добра и зла в системе эстетических ценностей.

Был ли Муха в этом смысле «салонным» художником? Несомненно. Если на то пошло , модерн целиком был «салонным» искусством, в этом его суть. И Альфонс Муха, ярчайший его представитель, в декоративном жанре – прекрасен. Целью его было «сделать красиво», и это действительно невероятно красиво.   Что касается его монументальных полотен… Они, будто бы, наполнены содержанием: серьёзные исторические и религиозные сюжеты, многофигурные композиции… Но цель всё та же – «сделать красиво».

Рубин. Из серии «Драгоценные камни». 1900 г.

И вот здесь я перехожу к основной мысли. Если мы оцениваем художника, важно, в рамках какого жанра мы его рассматриваем (или в рамках какого жанра он сам себя позиционирует). Отвлекусь на пример из области музыкальной. Мне очень нравится Мишель Легран. Музыку к Шербурским зонтикам я считаю одним из лучших саундтреков за всю историю кинематографа. Но можно ли я сравнивать Леграна, ну, скажем, с Бетховеном? Или вообще оценивать его по критериям классической музыки?  А предложил бы Легран своё произведение для исполнения симфоническому оркестру в концертном зале Плейель? Художник (композитор, поэт, писатель), будучи, возможно, непревзойдённым  в рамках своего жанра, может быть совершенно иначе оценён, выйди он за эти рамки. Есть творения — красивые, профессиональные и талантливые, но не настолько глубокие, чтобы быть самостоятельными произведениями искусства. При этом, они прекрасны, являясь частью комплексного произведения  – как музыка Леграна является частью песни и частью фильма. Как театральные костюмы, афиши и декорации Мухи.

Присяга членов организации Омладина под славянской липой. Из серии «Славянская эпопея». 1910- 1928 г.г.

Возвращаясь к Мухе, мне кажется, станковая живопись – не тот жанр, куда стоило переносить эстетику модерна. Театральность композиции, статичные, манерно-условные персонажи, декоративная палитра… Не могу я отнести эти мегаполотна, несмотря на их монументальность (площадь картин от двадцати до пятидесяти квадратных метров ) к большому искусству. Так же как и графические серии: не привязанные ни к чему (в отличии от афиш, декорации и т.д.), на самостоятельные произведения «большого» искусства они тоже не тянут. Термин «декоративно-прикладное» искусство не случайно состоит из двух слов – это искусство одновременно декоративное и ПРИКЛАДНОЕ. Декоративность без приложения её к чему-либо, без, в некотором смысле, утилитарной функции – пуста.

И только поэтому талантливая, красивая и великолепная по стилю графика Мухи вызывает  неприятие. Между тем, есть жанр, в который Муха, с его декоративностью, образностью, чувством стиля, вписался бы совершенно. Это жанр книжной иллюстрации. Особый, очень ценный жанр, не более и не менее значимый, чем живопись — но другой, с другими законами. Не «большое» искусство, но самое что ни на есть настоящее. Сама я неравнодушна к хорошей иллюстрации и могу с уверенностью сказать: все её составляющие – безупречный рисунок, цвет, композиция, декоративность, стилистическая определённость  и чистота — всё это у Мухи на высочайшем уровне. Некоторый опыт иллюстрации и Мухи был, и жаль, что он не продолжил эту практику – думаю, в его лице мы приобрели бы одного из лучших иллюстраторов всех времён и народов. А вот как станковый художник, Альфонс Муха остался в веках на грани «салона» и китча. Ближе к последнему.