Домик в аллейке

Каждое событие, произошедшее с нами в детстве, откладывается в памяти, как в копилке, чтобы потом, через много лет ожить и заиграть особым светом и цветом, как это делают драгоценные камни.

Жаркий июльский полдень… Я бегу по нашей улице вдоль аллейки. За мной гонится Нинка Сучкова, в её руках расплавленная смола и она целится в мои золотистые кудрявые волосы.

Мне шесть лет, но я понимаю, что смолу не отмыть –волосы придётся состричь и поэтому сердце моё бьётся быстро и громко, а я бегу от страха на предельной скорости. Но горячий расплавленный кусок смолы, метко брошенный Нинкой, всё же вцепился в мои волосы.

Дома — мой громкий плач, причитания и охи родителей, бабушки, тщетные попытки отмыть или отлепить злосчастный шмоток смолы, с наименьшим уроном для моей причёски. Но всё напрасно! Волосы пришлось состричь.

Помню ощущение непоправимости, отчаяния. . .

Нинка Сучкова жила с братом и родителями в небольшом домике, который стоял в Тукаевской аллейке на повороте на улицу Благоева. Её отец числился сторожем и дворником этой аллейки. Дети их слыли хулиганами, и мы редко с ними играли.

Они жестоко нам мстили за своё унижение. Мы жили в обычном уфимском дворе, а они в аллейке, как лебеди на пруду, у всех гуляющих на виду.

И мстили за свою жизнь напоказ.

5.7.13г.

Летучие мыши

Кто-то из мальчишек сказал, что в старом сарае живут летучие мыши. Надо только дождаться темноты и тогда мы их увидим, потому что летучие мыши ведут ночной образ жизни: днём спят, а ночью охотятся.

Набралось человек пять смельчаков. Между задней стеной сарая и деревянным забором, за которым простирался двор мечети, валялись битые кирпичи и стёкла.

Но только оттуда мы могли забраться на старую хлипкую крышу сарая.

Сидели на корточках, затаясь. Было страшно. Темнота сгущалась и в каждую минуту из сарая могла вылететь, громко хлопая крыльями, поднимая пыль, таинственная летучая мышь, которую никто из нас никогда в жизни не видел.

Летучую мышь мы представляли себе наподобие маленького дракона с перепончатыми лапами, чёрными крыльями и маленькими острыми глазками. Мы прислушивались к каждому шороху, пугались нечаянного скрипа доски под чьей-то неосторожной ногой. Нам всё чудился всплеск крыльев.

Но вот всплыла над нашими головами яркая летняя луна, загорелись звёзды, зашумел ночной ветерок, а летучей мыши всё не было. . .

И мы, разочарованные, разбрелись по домам. . .

Наверное, летучие мыши просыпаются поздней ночью, когда все спят глубоким сном.

Мамины платья

Подружки мне говорили: «Твоя мама самая красивая!». И я пыталась взглянуть на неё со стороны и видела: да, на самом деле, моя мама самая нарядная и красивая.

У неё было много крепдешиновых и крепжоржетовых платьев, шуршащих, цветных. Было деловое шерстяное в клетку, цвета кофе с молоком. И моё любимое крепдешиновое бордовое, на плечиках, по тогдашней моде, с круглым вырезом под горло и с узорным кофейного цвета орнаментом на кокетке.

Ещё у неё была фетровая шляпка с откинутой на небольшие загнутые поля вуалью. У неё были удивительно синие глаза и длинные чёрные волосы. Отец написал её портрет и он висит в моей комнате.

Я помню молодость своей матери – она прошла на моих глазах, помню все её платья, разговоры с отцом, как они собирались на работу по утрам под звуки гимна СССР, который звучал по радио ежедневно ровно в восемь.

А иногда, я просыпалась чуть раньше, когда по радио передавали гимнастику, а родители завтракали и вполголоса обсуждали свои дела.

Глядя на мою маму, никто бы и не подумал, что она пережила немецкую оккупацию, в подростковом возрасте работала на лесоповале, что ей приходилось пахать колхозное поле.

По праздникам у нас часто собирались гости. Нас, детей, сажали за отдельный стол в соседней маленькой комнате.

Крутился патефон, звучали популярные мелодии того времени: «Рио-Рита», «Маленький цветок» , вальс «Амурские волны», часто пел Леонид Утёсов популярную в те годы песню:

«Старушка не спеша

Дорожку перешла,

Её остановил милиционер:

«Куда, вы, бабушка. . .»

Мы, приоткрыв дверь, смотрели как взрослые танцуют и смеются.

Родители и не подозревают, как чутко и внимательно следят за ними дети. Ведь отец и мать –главные люди в их жизни.

20.8.13г.

Любительская фотография

Кроме рыбалки, у отца было ещё одно увлечение – фотография.

Фотокарточки он печатал по ночам при скудном освещении красного фонаря на кухне. Иногда мне разрешали присутствовать при этом таинстве и я, затаив дыхание, наблюдала как отец опускает в ванночку с проявителем белые прямоугольники бумаги и на них вдруг начинают проступать очертания людей, домов, деревьев… Это воспринималось, как волшебство.

А утром, когда я просыпалась, по всей квартире были натянуты веревки, на которых сушились фотокарточки, прихваченные бельевыми прищепками. И на столах тоже лежали шуршащие ворохи фотоснимков. Едва открыв глаза, мы бежали к столу смотреть фотокарточки: разгребали их руками, выхватывали то одну, то другую. . .

Эти ворохи просохших скорчившихся фотоснимков мне напоминали ворохи опавших осенних листьев. .

После отца осталось несколько больших картонных коробок со старыми любительскими снимками. Они пожелтели, выцвели — на этих снимках история семьи, история двора, история города. На этих снимках словно застыло время. Смотришь, и окунаешься в атмосферу прошлого века, в его быт: видишь деревья, которые давно спилили, дома, которых уже нет, детей, которые давно выросли.

Жизнь не стоит на месте.

Школьный хор

Все школьные годы я пела в хоре.

Ежегодно мы принимали участие в Смотре художественной самодеятельности района. Если повезёт, то нас пропускали на городской смотр.

Петь я любила. Нравились конкурсные выступления, торжественная волнующая атмосфера на концертах.

Нашим хором руководила замечательная преподаватель урока пения Любовь Климовна Каменева.

В то время казалось, что это обязаловка, но посещения занятий хора не прошли бесследно. Я навсегда полюбила хоровое пение.

Когда к нам в Уфу приезжал на гастроли хор им. Свешникова, я получила огромное удовольствие на их концерте. Они выступали в театре Оперы и балета. Мы сидели в ложе, обитой мягким красным бархатом, и наслаждались.

А сейчас, я частенько захожу в церковь, послушать церковное хоровое пение. Стою среди толпы и чувствую, как пение и молитва объединяет людей…

18.10.2013г.

_____________________________

Светлана СМИРНОВА (Пономарёва)