ИДИТЕ… В ГАЗЕТУ!

… Первый вопрос ко мне звучал с нескрываемым сарказмом:

-А почему  волосы такие яркие? —

-Мне так нравится!- растерялась я.

-Что, подростковый  возраст? Эксперименты с внешностью… Просто Мальвина!

-Яркость не зависит от возраста, — ответствовала я (это была потуга на философствование).

Работодатели  мне все равно не перезвонили, что и понятно. Солидная компания, один из лидеров на рынке. Зачем им девица с малиновым колорированием, когда есть другие, больше соответствующие их пониманию об эстетике?

Я снова  с тоской вспомнила о тех временах, когда работала журналистом. Чем мне нравилась эта профессия  — своей демократичностью. Полный простор фантазии, никаких унылых дресс-кодов (если, конечно, речь не идёт об официальных мероприятиях).

Впрочем, требование ассимилироваться среди офисного планктона — лишь один из немногих подводных камней, с которыми я столкнулась, решив  уйти из профессии.

ЖУРНАЛИСТИКА УМЕРЛА?

Местная газета, в которой мне довелось трудиться несколько лет, агонизировала и хрипела несколько месяцев. От молодых авторов требовали сенсаций:

— У нас читателей не остается!

Где бы найти неординарные события в провинции? Разве что устроить массовый протест против внедрения технического прогресса,  путём массового выбрасывания ноутов из окна. Ведь благодаря Интернету,  автором теперь может стать любой человек. Увидел-снял-выложил   – вот тебе и сенсация. В  оперативности предоставления данных с Инетом конкурировать невозможно.

Вскоре молодых журналистов и вовсе вывели за штат.

Прочие издания жили на лишь  потому, что не освободились места на кладбище творческих идей – устраиваться  туда было бессмысленно, к тому же, сокращения были повсеместными.

«ШТАТНЫХ ЕДИНИЦ НЕТ»

Чуть позже я перебралась в столицу, попробовала устроиться там. Чтобы стать копирайтером или журналистом в серьезных изданиях, требовалось высшее образование, солидный опыт, возраст от 25. Несмотря на   наличие более 150 публикаций, возраст оказывался решающим фактором. Впрочем, заработанная плата не радовала. В мелких газетах «все места заняты», штатные  авторы не требуются.  Фриланс? Многие живут этим, но мне, приезжей, эта перспектива сказочной не казалась. Для того чтобы оперативно «поставлять сенсации» или аналитические статьи, нужно иметь свои источники, коих у меня не было. В одном небольшом издании была более удобная для меня система: газета была ежедневной, задание давал редактор. Не надо было ломать голову в поисках темы.  Мне надлежало описать приезд известного певца. Для этого пришлось встать в 6 утра, чтобы добраться из Подмосковья до шикарного отеля, где исполнитель давал пресс-конференцию.  Статья была написана в тот же день и отправлена редактору. В 13:00. Та пожаловалась, что я-де слишком медлительна для автора ежедневного издания. Разумеется, то, что у меня дома нет Интернета, — её не касается. Кон-ку-рен-ци-я.

Подрабатывая фрилансом за съемную квартиру не заплатишь.

ПОЭЗИЯ И КРЕСТ

Несмотря на то, что я окончила курсы референтов, и опыт на данной позиции у меня был (небольшой), стоило узнать, что в моем послужном списке работа в газете, это вызывало массу вопросов и одно отторжение:

-А почему ушли?

-Не хотите ли в журналистику?

-А не быть ли вам скучно?

В мои разумные (надеюсь) доводы о необходимости в смене деятельности, о том, что творческая жилка ну никак не помешает работать секретарём,  никто не вслушивался. Вердикт: «идите в газету, вам это ближе», по пути снабжая размышлизмами на тему «если есть талант, вы найдете работу и в Москве, даже если вы моложе 25, и «вышки» нет, главное верить».

 Сделав вывод, что творческая жилка – это клеймо, несмываемое, бросающее тень на репутацию, что журналистов считают  чудиками, витающими в эмпиреях или  потенциальными алкоголиками, я стала тщательно скрывать свое «страшное» прошлое, как нечто постыдное. В  качестве увлечений в очередной анкете указывала стандартное: «отдых на природе», «чтение художественной литературы» (но никак не ее создание!).

Благодаря скорректированному резюме мне удалось найти работу секретарем-диспетчером. Дресс-код. Белый верх. Черный низ. Терпимо, многие так живут.

Единственное, что мне мешало начать новую жизнь – яркий цвет волос и пирсинг в носу. Вопросов было много.

-А зачем пирсинг? Вам что, 16? Вы уже не в  том возрасте, чтобы самовыражаться посредством одежды. Ощущайте себя, как хотите, а колечко из носа извольте вынуть. Нет, что вы, мы не можем требовать, но…

В отделе меня так и звали «Мальвина», добавляя:

-Да она ж бывшая журналистка, — с налетом снисходительности.

 В общем, не вняв Макаревичу, что «однажды мир прогнется под нас», пришлось поменять масть. Рыжий – на сдержанно-каштановый.  Когда-то в школе я активно  выступала против тех, кому не нравились мои фейс, манера одежды и поведения, и, когда меня звали «ниферкой» даже радовалась, ибо  было настроена на вызов.

Но школа давно закончилась.

Я  сижу в офисе, печатаю приказ об увольнении, но периодически смотрю в окно… Там – свободна, навечно утраченная, так  и став приобретенной. Скорее, мечта о ней и тоска оттого, что, став взрослым понимаешь, что лучше синица в руках, чем химеры и рассуждения о них.

Вроде бы, все хорошо.

Но что-то не так…  совсем не так…