Родина известнейших Антоши Чехонте и Лёши Пешкова переживает нынче времена похуже эпохальных перемен в истории Китая, в коем брат Конфуций считался, как у нас один арап-поэт, величинОй культурной для народа весьма превыше, ярче и милее звёзд на небе.

Мы Пушкина боготворили – это факт; а они, китайцы, в ранг религиозный возвели наследие своего философа и мудреца Конфуция.

Они преклонёны пред умом собрата, но русские преклонёны перед сердцем чужака, так крепко любящего смутную Россию за перечень противоречий в нём, а также увидели в нём всё присущее менталитету сына Родины медведей с балалайкой.

С тех самых пор уж повелось культурной мерою судить наполненность народной жизни.

В двадцатом веке стар и млад премного жили так, и в двадцать первом – нисколечко не изменилось.

Но осмысляя круговерть событий на стыке смены двух режимов, цивилизация умерила свой пыл в угоду жажды потребленья зрелищ с хлебом, забывая о духовной пище.

Притронувшись к благам капитализма, людскому брату всё сложнее возвращаться к зачаткам предыдущих увлечений, в коих чтение большой литературы оставляло след могучий в стат.данных советского архива: считалась советская страна – читающим гигантом.

Теперешнее времечко не в пользу просветления явило миру скверную картину разлада всей культурной составляющей могучей некогда страны.

В политику особо не влезая, достаточно взглянуть на мир литературы. Здесь явно искажён нормальный вид. И вместе с ним и разум мой уходит, вдруг, за разум.

Тут крупные издательства внушают людям идеалы сытой жизни и эфемерных нужд посредством книг посредственного содержанья.

Сквозь пелену в моих младых глазах я напрягаюсь лицезреть весь этот лит.процесс. Сконфужено глазищами таращу вправо-влево: и смутно различаю правду с кривдой. За все свои прорехи в истине – я извиняюсь.

Итак, начнём. Здесь, кажется, Сорокин и Пелевин правят балом? Где первый подло подменяет простую правду грубым матом с гнусною начинкой из глупой головы. А у второго, кажется, хоть совесть есть не приходить за премиальною раздачей, когда о нём известно понаслышке, что ли: вся масса тех сюжетных линий (из книг последних лет) составлена литературным негром, и даже не одним, и всё как будто впопыхах, лишь чтобы успевать в десятки тысяч экземпляров издавать литературную похлёбку. Видать, не зря Пелевин игнорирует подачку большущей суммы денег с премий, чтоб (заведомо из подлости характера) всем своим литературным неграм ни центика и ни копейки не отдать, а так ведь получается на деле – они свои имеют гонорары, а сам Пелевин – славу, когда его всё вновь и вновь зачтут в мятежники спокойствия с очередными выходками, а, верней, невыходом на публику, читающих его. Вот, дескать, я непредсказуемый и необычный, — всё это говорят его поступки. Но он уже набил оскомину разрозненной интеллигенции, есть вещи и другие, что вон из ряда выйти норовят.

Я устремляю всё внимание на бездну, характеризующей в каком-то роде всю русскую литературу, и что я вижу: бледное мерцанье фактов результата премиальных выборов. Все вывески попутались в мозгу, могу и перепутать в каждом слове все значения и смыслы, и вкусы поменять свои. Уж, миль пардон, все господа и дамы: в такой пространной жизни легче в казённую психушку, спасая слабый разум, скрыться.

Ну, вот, продолжим, пока соображать способен. Здесь некто Миша Буков, как председатель премии «Большая Фига» за десятый год, решает присуждать гран-при за самый ожидаемый проект-импровизацию известнейшему автору романа о бородатом человечище. И этот, собственно, роман в небезызвестной серии выходит: ЖНЛ – как разум мне подсказывает — житие ничтожных личностей. Сам по себе проект ещё с совковых лет; и он в себя вобрал букет неоднозначных текстов так же, как и «Русский Блюхер», дающий пищу для раздумий. Он, кстати, — этот самый «блюхер» — совсем не так давно — пред самой своей смертью – отдал свой голос за «Неточный жест» Елене Афедроновой, просветлённой вологодской журналистки.

И ещё. Премия «Нацбест» – расшифровать, должно быть, надо как — бестия нацистское, ведь дали же её настолько популярному у групп нац.болов Прохору Зацепину за книгу «Сашка» с формулировками такими, если верно я трактую:

1) за разжигание национальной розни;

2) за популярность мата и обсценной лексики;

3) как подрывающей воистину национальную идею любимой всей страны – Р.Ф.

Не отстаёт и в списке премий «Снобель», всё в той же категории – большой литературы. Всё также преподносит, в недоумение читающим, свои подборки признанных писателей по версии Совета высших снобов в Швеции. По каким критериям отыскивают кандидата эти джентльмены? Увы – не знаю: уходит ум за разум.

Все мысли словно бы в литературной бездне. А, может, всё-таки мираж иль просто мне приснилось? Сейчас зажмурюсь, но не до конца, и тогда открою что-то новое… и для себя.