«Мы должны радоваться, если наше рассуждение окажется не менее правдоподобным, чем любое другое, и при этом помнить, что  и я, рассуждающий, и вы, мои судьи, всего лишь люди».

Платон. Тимей. 29

О времени за всё существование письменности философами сказано мало, неуверенно и вскользь, и это объясняется тем, что оно не поддаётся анализу. Любую сколь угодно сложную сущность можно раздробить на составляющие её элементы, только не время. Так выясняется фундаментальная сущность времени – его цельность.
Счисление (часы – дни – месяцы – годы) времени – всего лишь количественные субъективные измерения времени, а не проникновение в его сущность.
Из-за непроницаемости времени его определение затруднено и, пожалуй, лучшим из всех считается:

«Движущееся подобие вечности… Ведь мы говорим об этой сущности (о времени), что она «была», «есть» и «будет», но если рассудить правильно, ей подобает одно только «есть», между тем как «было» и «будет» приложимы лишь к возникновению, становящемуся во времени, ибо и то, и другое суть движение». Платон. Тимей, 38. Имеющиеся у нас знания о времени получены не из опыта, а «помимо пяти чувств»

(Мо-цзы, Канон, Часть 1, 47).

Каждому человеку присуще своё «движущееся подобие вечности», но редко кто об этом знает. Людям кажется, что они идут навстречу времени, хотя им не дано вырваться из настоящего, а будущее надвигается на них, трансформируясь в настоящее, затем в прошлое. Вектор времени направлен из будущего в прошлое. Количество будущего постоянно уменьшается, количество прошлого увеличивается.

Самое существенное свойство времени – необратимость (односторонность), то есть, невозвращение никогда прошедшего. «Жизнь невозвратима; нет обратного пути от смерти к рождению», — сказал Отто Вейнингер, усмотревший в необратимости времени его этичность, поскольку оно связано с этической основой мироздания.

«Проблема односторонности времени – это вопрос о смысле жизни».

(Последние слова. Изд-во «Сфинкс», 1903, с.121.)

Добавим к этому, что время не бесстрастно, оно отзывчиво на волю изменить настоящее. Но только Идеал настоящего может стать реальным будущим, поскольку оно его желает, и отвергает всё, что неэтично, возмущениями, изменениями направления своего движения.

Безнравственно желать изменить прошлое, но именно этим занята сейчас либеральная образованщина. Безнравственно не желать изменить будущее, не желать иметь его лучше, чем настоящее, то есть творить его, и тем самым придавать своей жизни нравственный смысл.

Будущее всегда непроницаемо темно и страшит неизвестностью тех, кто норовит от него отвернуться и твердит о стабильности как национальной идее, не понимая, что стабильность – это скорее естественное состояние неживого, чем живого.

Либеральная власть, осознанно отказавшаяся от будущего, упрямо фальсифицирует историю СССР и экономическую систему социализма – с одной стороны, а с другой – всеми силами пытается оживить царизм, Столыпина, Колчака, думский либерализм, перекроить историю на власовско-либеральный лад, что крайне  неэтично по отношению к будущему, которое никогда не сможет органически слиться с сфабрикованным настоящим и обезображенным прошлым.

Народ натравливают на прошлое, как на врага, чтобы он забыл о будущем. И главной целью этого помешательства является желание власти, как можно дольше продлить агонию своего нравственного распада и физического самоуничтожения. Похоже, она не замечает, что вместе с собой она тянет в пропасть страну.

О судьбоносном соединении человека и времени говорит следующее утверждение Освальда Шпенглера:

«Живое неделимо и необратимо; процесс жизни совершенно неопределим механически: всё это признаки, характеризующие существо судьбы. Но такой же органический характер свойственен и времени…»

(Закат Европы. Петроград. «Академия»,1922. Т.1. стр.122).

В пору нашего безвременья смысл времени искажается неэтичностью требований настоящего к будущему, которое захватывается порочным круговым вращением вокруг идеала-идола постсоветской России – пресловутого «бабла», креативных извращений советского прошлого и спорных исторических персоналий.

Трагедия постсоветской России состоит в том, что либеральная власть неспособна дать народу притягательный образ будущего, который увлёк бы за собой деятельное большинство населения страны. На суженном до предела пространстве современного настоящего власть способна лишь к имитациям, главнейшими из которых являются так называемые демократические выборы, независимая судебная система, свобода слова и права человека.

В России нарушен принцип необратимости времени, и в силу этого у страны сегодня два выбора пути. Первый – вернуться к социалистическому идеалу будущего; второй – уповать на слепцов-поводырей от либерализма и, конечно, не забывать, что всегда этичное принадлежит живому, а неэтичное – мёртвому.

Николай Полотнянко