Была теплая июньская ночь. Черное покрывало на востоке, над морем, уже начало постепенно таять. Стояла тревожная и звенящая тишина…

— Все это было, было, было, — задумчиво произнес Кирилл.

Эта ночь стояла у него перед глазами и сейчас, в яркий солнечный день.

По улице Горького, как обычно, неслись потоки машин, деловито текла нескончаемая людская река, а Кирилл, погруженный в свои мысли, медленно брел, сам не зная куда.

Тогда, четыре года назад, он отдыхал на Кавказе. Отпуск проходил безмятежно и неторопливо. По утрам Кирилл уходил на море и долго нырял за раковинами или же читал, греясь на огромных валунах, казалось, также излучавших ласковое тепло черноморского побережья.

Иногда Кириллу было лень возвращаться в скучный гостиничный номер, и он оставался ночевать на берегу. Накрывшись плащом, он лежал, рассматривая звездное небо. Нигде раньше он не видел столько звезд, как здесь. Казалось, все вокруг было унизано ими. Впечатление усугубляли еще россыпи светлячков, крошечными бусинками мерцавших в темноте.

Ночи проходили быстро и оставляли на душе ощущение счастья и преклонения перед окружающей красотой.

Та ночь, которая теперь вновь ворвалась в память Кирилла, сначала ничем не отличалась от других. Так же он безмятежно лежал, всматриваясь в глубину алмазных россыпей на черном бархате неба. Так же мерно и свободно дышало море. Так же радостно и спокойно было на душе.

Он сам не понял, в какой момент спокойствие вдруг сменилось острой и нарастающей тревогой. Отчего-то вдруг защемило сердце, и все вокруг стало казаться угрожающим и непонятным. Смолкли звуки цикад, и воцарилась такая тишина, что она ощущалась почти физически.

Кирилл приподнялся, озираясь вокруг. И вдруг волна яростного, безумного ужаса бросила его наземь, проникла в мозг и заполнила все собой.

В голове зазвучали слова, которые сначала казались лишенными всякого смысла, а потом вдруг обрели смысл, блеснувший яркой молнией и тут же скрывшийся в глубинах подсознания. Шум моря обрушился как стена, и Кирилл потерял сознание. А утром он уже ничего не помнил и только чувствовал себя совершенно разбитым. Кирилл подумал, что перегрелся на солнце и несколько дней старался держаться в тени. Недомогание довольно быстро прошло, и жизнь отпускника опять вошла в привычную колею.

А потом Кирилл вернулся в Москву, снова с головой погрузился в работу, и в его воспоминаниях об отпуске не осталось ни единого темного пятнышка. И лишь четыре года спустя ощущения той ночи вернулись.

Исследования, проводимые лабораторией Кирилла, стали давать обнадеживающие результаты. Во всяком случае, впереди забрезжил луч света. Сотрудники лаборатории ходили радостные, взволнованные. Обсуждения в курилке становились все более оптимистичными. Все чувствовали себя на пороге большого открытия. Руководство института зачастило в лабораторию и усилило режим секретности.

После очередного успешного опыта Кирилл и его коллега Степан возвращались с работы, обсуждая результаты эксперимента.

— А знаешь, — пророчествовал Степан, — если все и дальше так пойдет, то, я думаю, дело не ограничится лишь беспроводной передачей электроэнергии. Это, конечно, здорово, но ведь, по большому счету, это уже и так происходит. Только в более скромных масштабах.

— Ты имеешь в виду радиосвязь? – спросил Кирилл.

— Ну, конечно. Мы ведь если разобраться, просто усовершенствуем опыты Попова и Маркони.

— Если так рассуждать, то и они только усовершенствовали опыты Герца. Что тебя смущает? Наука ведь не строится на пустом месте. Наука вообще немыслима без развития и смены идей.

— Да нет, все правильно. Я это к тому говорю, что и наши разработки послужат основой для чего-то еще более глобального. И проблем тут может возникнуть куда как больше, чем мы можем сейчас представить.

— Например?

Степан замедлил шаги и закурил.

— Мы все время зацикливаемся на успешной передаче энергии от источника к потребителю, — сказал он. – Надеюсь, это скоро будет достигнуто. Но тут появляется множество вопросов. Причем, не только технических. Даже, если все будет нормально работать, как это отразится на окружающей среде? А если сбой в системе? Эффект может быть совершенно непредсказуемым.

— Об этом пусть у экологов голова болит, — отмахнулся Кирилл. — Каждый должен заниматься своим делом. Мы не можем всего предусмотреть и на все предложить готовые рецепты. Поживем – увидим.

— А, по-моему, мы в ответе за все, что приручили. Приручили электромагнитные волны, казалось бы, что может быть лучше? Радио, телевидение, развитие новых технологий.… И только сейчас начинаем интересоваться, а как влияют радиоволны на самого человека? А опыты ЦРУ и канадских спецслужб по управлению поведением людей с помощью электромагнитных волн? Причем наверняка в печать просочилась лишь ничтожная часть всей правды об этих экспериментах. И ведь здесь нет ничего нереального. Все на уровне школьной физики. Волны вызывают в мозгу индукционные токи. А электрические сигналы между нейронами, в сущности, и определяют поведение человека, его мысли, ощущения …

Кирилл мельком взглянул на часы:

— Все это так, но ведь так было всегда. Еще когда Прометей подарил людям огонь, то ведь люди тоже распорядились им по-разному. Одни стали жарить шашлык, а другие сжигать чужие поселения. И если бы все ученые думали, а каким боком может обернуться мое открытие, то человечество до сих пор жило бы в пещерах. А сейчас, извини, мы с тобой заболтались, а мне еще сына из садика забирать. Я побежал. До завтра.

— Пока, — отозвался Степан, погруженный в свои мысли.

На следующий день Кирилл проснулся с ощущением, что день будет удачным. Так и случилось. В лаборатории царила праздничная атмосфера: прошел неофициальный слух, что на текущие исследования выделены дополнительные средства, а всем участникам проекта выписаны премиальные.

Начались плановые эксперименты. И опять все складывалось удачно. Приборы регистрировали именно то, что и было предсказано теорией. Генераторы сверхвысокой частоты весело подмигивали разноцветными огоньками, как бы сигнализируя людям, что все в полном порядке.

Когда с приподнятым настроением сотрудники лаборатории отправились на обед, Кирилл со Степаном решили еще немного задержаться, чтобы окончательно поставить точку в череде успешных испытаний.

Глядя на сияющего товарища, Кирилл пошутил:

— Прошел вчерашний пессимизм? Или тебя все еще пугают побочные эффекты от нашей работы?

Степан улыбнулся:

— Вообще-то, опасения есть. Но ты прав: каждый должен делать свое дело. Науку не остановить никакими опасениями. Проблемы будут возникать и будут решаться. Всему свое время.

— Верно. А у нас сейчас время пожинать плоды победы, — подхватил Кирилл.

Он выключил установку и направился к выходу.

Вечером в кругу семьи Кирилл отпраздновал свои успехи на службе, а ночью ему приснился земной шар, заключенный в мерцающую решетку из пучков электромагнитных волн. Шар медленно вращался, а решетка пульсировала, ритмично и весело. Вдруг пронзительный звон нарушил эту мирную картину. Заметались, искажая геометрию узора, энергетические пучки, испуганно задергался земной шар, откуда-то возникли гигантские красные надписи: «сбой в системе!»

Кирилл встрепенулся и резко прихлопнул будильник. Собираясь на работу, он вдруг вспомнил закон Мэрфи: «Все, что может испортиться – портится», тут же связал этот закон со своим сном и усмехнулся. Вот уж чего можно не опасаться, подумал он, все участки многократно продублированы, любой сбой вызывает автоматическую блокировку ненадежных цепей и подключение аварийных блоков. Все предусмотрено, все просчитано, все обречено на успех…

В лаборатории кипела работа. В этот день должны были состояться испытания на полигоне, и все приборы в последний раз тщательно проверялись и упаковывались. Царила обычная неразбериха, возникающая всегда, когда много людей на ограниченном пространстве занимаются своим делом, невольно мешая друг другу. Проверяя работу излучателя, Кирилл подключил аварийное питание, и тут же раздался сигнал тревоги. Как оказалось, была смещена установка отражателя волн, и через мгновение вся аппаратура была отключена. Но и этого мгновения хватило, чтобы электромагнитные импульсы сбили настройки части электронных приборов и напомнили людям, что, кроме технических факторов, существует еще и человеческий. Впрочем, ничего серьезного не произошло, и работа продолжалась, разве что, немного медленнее и внимательнее, чем прежде.

Кирилл машинально разбирал установку, но мысли его были далеко от лаборатории. Он вдруг ощутил себя на берегу моря. Ощутил так ясно, что даже почувствовал запах моря. Мгновенный электромагнитный всплеск, прошедший незаметно для других сотрудников лаборатории, словно перевернул некий пласт в памяти, и события четырехлетней давности выскочили как чертик из шкатулки. В голове Кирилла вновь зазвучал леденящий душу нечеловеческий голос:

— Теперь ты тоже будешь жить ради этой великой цели. Сейчас ты уснешь, а когда проснешься, ничего не будешь помнить о том, что сейчас узнал. Ты уедешь домой и станешь жить как обычно. Когда ты трижды получишь условный сигнал: «оранжевый», то начнешь действовать по сценарию номер один. А теперь спи…

Как во сне Кирилл уехал вместе со всеми на полигон, еле дождался окончания испытаний и, сославшись на плохое самочувствие, отказался от участия в банкете и отправился домой. Он пошел пешком, пытаясь собраться с мыслями и понять, как жить дальше.

Валерий Румянцев