В любую стужу, какая бы ни была в нашей сибирской вотчине, в аккурат, когда дома добираешь последние картошины с мешка и готовишь, будь то свекольник, али рассольник, понимаешь нутром, что надобно идти в гараж за провиантом. Иду я этаким вот маршрутом, пожалуй, лет двадцать, ведь, почитай, все, у кого в доме были мужики, строили гаражи, а меня мама одного ростила, и поэтому жили мы без гаража. Затем армия, семья, дети, и тут брат, не зевай – корми семью. Купили гараж мы в 1994 году, а соседями моими оказались бывшие строители Братской ГЭС. Почти всех их выгнали на пенсию, ибо к тому времени страна наша, вся её мощная экономика стала очень стремительно и страшно разваливаться.

Подхожу к нашему боксу, а душа не нарадуется. Да и как не радоваться: на улице минус тридцать пять, время девять утра, а у моих дорогих соседей, как минимум – в двух, трёх гаражах – уже топятся буржуйки. И посреди встающего сибирского солнышка, морозного тумана ты идёшь на дымок этих самых, так рано затопленных буржуек. Вваливаешься в любой гараж и отогреваешься. Павел Ворожко встречает привычным добрым взглядом: «Что, Толян? Картофан закончился?». Павел почти всю весну и лето жил на даче, держал там свиней, не сдавались пенсионеры нынешнему безработному безвременью. А по осени, не привыкшие сидеть без дела, шли мои дорогие пенсионеры в свои гаражи, ремонтировали свои «Москвичи». А так как работали с молодости в суровых сибирских условиях, и давно знали друг друга, соорудили каждый у себя в гараже по самогонному аппарату, ибо водка в магазинах на ту пору стала вся ненастоящая, и таким вот образом экономили семейный бюджет. Воду же на брагу брали прямо в ручье, что протекал как раз посредине гаражных боксов.

В этот раз Павел жарил на сковороде свеженину, а мой родной дядя Сергей Андреевич Куванов с Сергеем Железновым спорили о том, как лучше отремонтировать очередную поломку «Москвича».

Отогревшись, пошёл я открывать гараж. Внутренний замок от резкого перепада температур напрочь замёрз, и, помучившись с ним, с грустным видом захожу к соседу. Ну, вот, как такое можно забыть?! Они ведь мне и глазом моргнуть, наверное, не дали. Павел достал паяльную лампу, а дядя Серёжа, выскочив с ней на улицу, уже отогревал мой замок и весело говорил: «Ты чо, Толян, это ж такая ерунда!.. Сейчас махом откроем».

И гаражный замок, весь покрытый изморозью, вскоре открылся. Павел тут же убежал в гараж, принёс чего-то и смазал замок: «Теперь, Толик, даже если нас в гараже не окажется, откроешь замок, не сомневайся, сто раз проверено». И они принимались вспоминать, как за долгую их шоферскую жизнь приходилось им, сердешным, лазить под своими машинами и отогревать их.

Мужики мои, все напрочь седые, пошли к Павлу пить самогон да есть свеженину. Я же открываю заиндевевший люк и проникаю на второй, а затем и на третий этаж. На ту пору 1994 года зарплату нам на заводе не давали вовсе, выживай как хочешь. Тоска давила и не отпускала, но в такие моменты, спустившись в подвал, я с радостью обозревал огородные заготовки. Набрав картошки, моркови, свеклы, варенья разного, солёных огурцов, помидор, грибов, погружал всё это ёдово на санки, и хошь – ни хошь, думал, как бы мы без всего этого выжили бы.

…Летом было это. Надумал двоюродный брат Владимир, купивший рядом гараж, подвал кирпичом обложить. Разобрали мы гнилушки, повыбросили, и давай кирпич класть. Дошли до второго этажа – давай месить бетон на перекрытие. Когда всё было сделано, оставалось только ждать, когда всё зацементируется, дядя Серёжа вдруг спускается по доске и пишет палкой по ещё жидкому бетону надпись «Серёга». Вылезает, мы смеёмся с братом, а он и говорит: «Мы когда Братскую ГЭС строили, всё время надписи делали, пока не затвердеет», – и улыбается.

Спустя годы и вспоминая этот случай, я подумал о Божией заповеди: «Будьте как дети, и спасётесь». Ведь на ту пору дяде Серёже было уже далеко за шестьдесят, а стало быть, по моему грешному разумению, он эту заповедь исполнил.

Анатолий КАЗАКОВ

Иллюстрация: Репродукция картины Виктора Попкова. Суровый стиль. «Строители Братской ГЭС». 1959 — 1961 годы