Стояла середина лета тысяча девятьсот девяносто первого года. Впереди была катастрофа Страны Советов.

По улице, заполненной группками фланирующих курортников, шёл высокий симпатичный мужчина лет тридцати. В отличие от беззаботных отдыхающих он не обращал внимания ни на красочные витрины небольших магазинчиков, ни на экзотические пальмы, выстроившиеся вдоль тротуара. Погруженный в свои мысли, он лишь изредка бросал взгляд на море, вдоль которого тянулась улица.

Звали мужчину Сергеем Васильевичем Короленко. К известному писателю Короленко отношения он не имел, но имел некоторое отношение к литературе, так как в своё время окончил факультет романо-германской филологии Воронежского университета, сочинял стихи и мечтал всерьёз заняться написанием прозы. Впрочем, писать прозу ему приходилось довольно часто, только не художественную, а служебную.

Жизнь Сергея Васильевича сложилась так, что сразу после окончания университета он стал сотрудником одного из южных Управлений КГБ СССР. Приступив к службе и осмотревшись в новом для себя коллективе, Короленко первое время не переставал удивляться тому, как далеки оказались его книжные представления о столь серьёзной организации от реальности. Сложнейшая работа, требующая постоянного присутствия творческой мысли, никак не вязалась, по его мнению, с алкоголем. Однако среди сослуживцев выпивки почему-то носили регулярный характер и периодически заканчивались неприятными происшествиями.

Сергей Васильевич спиртным не увлекался, лучшими напитками для него были кофе и крепкий чай. А что касается вина, то Короленко считал, что оно будит разум, чтобы уложить его спать поудобнее, — и не более того. Поэтому от подобного рода удовольствий Сергей Васильевич старался по возможности уклоняться. За это в коллективе его недолюбливали. Когда Короленко вышел из комсомольского возраста и встал вопрос о приёме Сергея Васильевича в ряды КПСС, на партийном собрании один из коллег громогласно заявил, что, хотя Короленко и «передовик производства», но у него есть серьёзный недостаток – слабо развито чувство товарищества. Другие сотрудники одобрительно закивали головами. Впрочем, в члены партии Сергея Васильевича приняли единогласно.

Многое удивляло Короленко на службе. А то обстоятельство, что на руководящие должности нередко приходили выходцы из партийных органов, его не просто удивляло, но поражало и возмущало. Как можно назначать руководителем человека, который не обладает контрразведывательными навыками и умениями?

Вот и его начальник – подполковник Карманов – тоже из партийных работников. Ладно был бы нормальным мужиком (надо отдать должное, среди назначенцев такие встречались), а то ведь ни ума, ни порядочности. Даже русским языком начальник отдела толком не владел, и над его фразами типа «некоторые оперработники работают с прохладницей» сотрудники часто потешались. Тем не менее, по карьерной лестнице начальник карабкался весьма успешно.

О его двуличии в коллективе ходили анекдоты. Именно Карманов и подтолкнул Сергея Васильевича к написанию эпиграмм на начальников и коллег. Внутреннее недовольство обстановкой, в которой пришлось работать, требовало выхода.

Направляясь после курсов КГБ к месту службы, Короленко надеялся встретить там сотрудников с высоким интеллектом и соответствующим уровнем культуры, однако, увы, таких было очень мало. Именно поэтому Сергей Васильевич довольно быстро стал выделяться в коллективе, имея серьёзные результаты в работе. Звание «майор» он получил досрочно, — что вызывало нескрываемую зависть некоторых его коллег. Один из них получил такую стихотворную характеристику от Короленко:

«На лыжне он – пастор Шлаг: такой беспомощный, родимый.

А в работе просто шланг: нерасторопный и ленивый».

Ладно, писал бы себе Сергей Васильевич эпиграммы на коллег и складывал бы их в стол, никому не показывая. Нет, чёрт дёрнул его читать их во время товарищеских застолий, при этом называя точный адрес. Про начальника отдела тоже читал, хотя и не сказал, про кого это написано. Даже на жену начальника как-то написал эпиграмму:

«Вы – дама с собачкой, что выглядит модно.

О вас не скажу, ну а пёс – превосходный».

Ну, тут, конечно, все всё поняли. И начались у Короленко неприятности, которые добавились к семейным проблемам.

Жена Сергея Васильевича относилась к категории тех женщин, в которых можно влюбиться, но любить которых нельзя. Уже через несколько лет брака Короленко осознал, что они с женой постепенно становятся чужими друг другу.

Слишком разными они оказались людьми. Удивительно было не то, что они поженились, будучи молодыми, а то, что они прожили вместе почти десять лет. Этот брак был совершён на небесах и обнаружил полную непригодность для земной жизни. Постоянные скандалы, упрёки, капризы.… А когда жена заявила ему: «Я тебя не люблю и никогда не любила», — он сразу же развёлся. Всё оставил жене. Ушёл с одним чемоданом и сумкой на плече. Что он бы ещё забрал – так это сына и библиотеку.

Сегодняшний рабочий день для Короленко начался с конфуза. Он высыпал из пепельницы в урну окурки, один из которых до конца не был затушен. И через минуту из урны потянулся слабый дымок. Товарищ по кабинету, старший оперуполномоченный, назидательно воскликнул:

— Ты что, Серёга! Погоришь не за понюшку табака!

— Чекисты не горят! – ответил Короленко и вылил в урну из графина немного воды.

— Это как сказать… Вон видишь, что пытается наш начальник слепить из твоего развода с женой …

— Я же тебе сказал: чекисты не горят. Вот послушай лучше мою новую эпиграмму на нашего шефа.

— Давай…

— Хоть звали все его двуличным,

Имел он тридцать два лица.

И что совсем уж неприлично,

Всё это лица подлеца.

— Ну, ты даёшь.… Значит, так. Ты мне ничего не читал, я ничего не слышал.

И вообще, зря ты против ветра плюёшь. Погоришь…

— Чекисты не горят!..

Сергей Васильевич шёл на явочную квартиру, но настроение у него было как никогда паршивое. Дело в том, что через пять дней было запланировано партийное собрание, на котором будет рассматриваться персональное дело Короленко с формулировкой «развал семьи и неуважительное отношение к товарищам по работе». А вдруг исключат из партии? А тогда и неминуемое увольнение из органов. Беспартийных оперативных работников в КГБ не было.

А свою работу Сергей Васильевич любил, трудился с энтузиазмом, не считаясь с личным временем. Оперативно-розыскная деятельность контрразведывательного характера была именно для него. Любая другая работа, на его взгляд, — во сто крат менее интересная, если не считать, конечно, труд писателя. Но это пока оставалось недосягаемой мечтой. А мечта подобна крыльям, которые ещё не выросли. И вырастут ли вообще – неясно.

Сергей Васильевич шёл по улице и отгонял от себя плохие мысли. Чем безнадёжнее положение, тем сильнее надежда.

Два часа назад ему позвонила агент «Искра» и попросила о срочной встрече, так как «есть кое-что интересное». Короленко давно работал с «Искрой», сам её вербовал и знал, что по пустякам она дёргать не будет. Значит, сообщит что-то значимое. Это подбадривало. Вдруг «шкурка», как на оперативном сленге называлось агентурное сообщение, окажется стоящей? Это было бы сейчас весьма кстати.

Сергей Васильевич представил статную фигуру «Искры», её довольно красивое лицо и подумал: «А всё же странно, что такая женщина в тридцать с хвостиком до сих пор не замужем. А может у неё есть какой-то «хвостик», о котором я не знаю?»

Как всегда, направляясь на встречу с агентом, Короленко не забывал об осторожности. Он не пошёл из «конторы» прямиком на явочную квартиру, а выбрал более длинный и, на первый взгляд, хаотичный маршрут. Конечно, времени уходило больше, но зато была и большая вероятность избавиться от возможного наблюдения.

Сергей Васильевич свернул в пустынный переулок, прошёл по нескольким дворам и снова вернулся на оживлённую улицу. Задержался возле газетного киоска, решив купить центральные газеты.

И услышал за спиной:

— Привет театралам!

Короленко обернулся. Перед ним, широко улыбаясь, стоял коренастый лысый мужчина с пляжной сумкой в руке.

Сергей Васильевич тоже расплылся в улыбке:

— Привет альфистам. Какими судьбами, Максим?

— Нечаянный отпуск. Начальство выгнало после операции на Васильевском спуске. Слышал, наверное?

— Слышал. И тебя вспоминал.

Они сели за выносной столик небольшого кафе и ударились в воспоминания. А им было что вспомнить. Восемь лет назад Сергей Короленко и Максим Литвинов вместе учились на Высших курсах КГБ. Только Литвинов оказался там после службы в десантных войсках, а Короленко – после университета. Тогда между курсантами установились приятельские отношения. Максим был мастером спорта по рукопашному бою. Возможно, поэтому после окончания курсов ему предложили пройти отбор для службы в спецподразделении «Альфа». Пути сокурсников разошлись. Некоторое время они поздравляли друг друга с Днём ЧК. Даже виделись один раз в Москве, когда Сергей Короленко приезжал туда с женой. А вот Литвинову за эти годы вырваться на юг удалось впервые.

Короленко заказал подошедшему официанту кофе без сахара, а Литвинов — бутылку сухого вина.

— Ну что, за встречу? — предложил Максим, беря принесенную бутылку.

— Ты извини, — сказал Сергей Васильевич, — но я ещё на работе.

— Понимаю. Ну, а я уже в отпуске. Твоё здоровье.

Вспомнив общих знакомых, приятели постепенно перешли на обсуждение того, что происходит в стране и в мире. Коснулись событий в Вильнюсе, выборов президента России, непонятного и оттого всё более тревожного положения в Москве.

— Помнишь, у нас шутка ходила: Чем закончится перестройка? – Перестрелкой. – заметил Короленко.

Литвинов усмехнулся:

— А это точно было шуткой?

— Ты знаешь, — доверительно произнёс Сергей Васильевич, — я порой совершенно не понимаю, что творится в стране. Взять хотя бы приоритет российских законов. Ведь это же явный шаг к разрушению Союза. Что, Горбачёв этого не понимает?

— Горбачёв? – переспросил Максим Литвинов. – Слышал последний анекдот про него?

— Расскажи.

— Так вот. Поехал Горбачёв отдохнуть на дачу. Идёт по тропинке. Хорошо. Солнышко светит. Птички поют. Полный консенсус в природе. Встречает по дороге Рыжкова. Тот хмурый бредёт. — «Здравствуй, Николай Иванович. Что такой смурной? Проблемы?» — «Да вот, Михаил Сергеевич, неприятности у нас. Куры дохнуть стали. Ума не приложу, что делать». Горбачёв подумал с минуту и говорит: — «Вот что тебе нужно сделать. Ты на двери курятника зелёный круг нарисуй». — «Так просто, — обрадовался Рыжков.- Вот спасибо». Прошла неделя. Снова встретились на даче Горбачев с Рыжковым. — «Ну как Николай Иванович ситуация с курами? Круг подействовал?» — «Да что-то не очень, Михаил Сергеевич. Продолжают дохнуть куры». — «Да ты что. Это непорядок. – Горбачёв нахмурился.- А ты круг зелёной краской рисовал?» — «Да. Всё как вы сказали». — «Странно, странно. Тогда вот что тебе нужно сделать. Закрась круг внутри жёлтым». — «Хорошо, Михаил Сергеевич». Ещё неделя прошла. Вновь встречает Горбачёв Рыжкова. — «Как дела с курами? По лицу вижу, что ситуация налаживается».- «Да как бы не совсем то, что хотелось бы, Михаил Сергеевич. Ещё дюжина кур сдохла». Горбачев похлопал Рыжкова по плечу:- «Ну, ты не расстраивайся так, Николай Иванович. Я тут прикинул, как твою проблему решить. Ты возьми красную краску и на двери курятник в центре жёлтого круга поставь красную точку». Рыжков поблагодарил советчика и поспешил исполнять рекомендации. И еще неделя прошла. И снова столкнулись в дачном посёлке Горбачёв с Рыжковым. — «Что скажешь Николай Иванович? Надеюсь куры в добром здравии?» Рыжков махнул рукой: — «Все передохли, Михаил Сергеевич. Да и черт с ними. Хлопот меньше». — «Очень жаль, – вздохнул Горбачёв. — А то у меня было ещё много конструктивных предложений».

Короленко засмеялся:

— Тонко подмечено. Предложений много, только результат не просматривается. В этой гласности уже не знаешь, кого и слушать.

Сергей Васильевич допил кофе и посмотрел на часы.

-Что, время поджимает? – спросил Максим.

— Да, пора. Мы люди служивые.

Они договорились встретиться завтра и встали из-за столика. Литвинов отправился на море, а Сергей Васильевич продолжил свой путь на явочную квартиру. До назначенной встречи оставалось ещё десять минут.

Вскоре Короленко зашёл в пятиэтажку, у который был один парадный вход. В этом здании находилось общежитие для строителей различных СМУ города, — поэтому жильцы часто менялись и не имели информации друг о друге. К тому же комендантом здесь работала серьёзная женщина, которую Сергей Васильевич давно и хорошо знал и считал её надёжной помощницей.

Оперработник проследовал в конец коридора, открыл ключом одну из комнат и вошёл в неё. В комнате находился маленький обшарпанный столик с одним выдвижным ящичком, в котором лежали чистые листы бумаги и две шариковые ручки. Возле столика стояли два старых стула. В углу рядом с переносной вешалкой была видна небольшая тумбочка.

Короленко сел к столу и стал ждать. «Искра» пришла минута в минуту. Видимо, ещё в молодости она усвоила лозунг Александра Суворова «Дисциплина – мать победы». Дверь за «Искрой» закрылась быстро. Короленко встал.

— Здравствуйте, Светлана Андреевна, присаживайтесь, — оперработник сделал несколько шагов к двери и закрыл её на ключ.

— Здравствуйте, Сергей Васильевич. Давайте сегодня по-быстрому, я отпросилась с работы всего на полчаса…

— Что и не присядете, — пошутил Короленко.

«Искра» засмеялась и села на стул.

— Значит так, — начала она. – Полгода назад я познакомилась с мужчиной, который работает в нашем порту. У нас сложились близкие отношения. Замечательный человек. Я дам вам его установочные данные, но категорически прошу не беседовать с ним, — иначе он сразу смекнёт, откуда ветер дует. Вчера поздно вечером он рассказал мне, что послезавтра в нашем порту пришвартуется корабль из Франции, на котором контрабандным путём ввозятся какие-то радиоактивные то ли фильтры, то ли ещё что-то с французских атомных электростанций. Эти фильтры там же, в порту, сразу погрузят в железнодорожные вагоны и без задержки, поскольку радиация, повезут куда-то в Сибирь для захоронения. Вот всё, другого он мне ничего не рассказал. Доставайте бумагу.

— Подождите, Светлана Андреевна, ряд уточняющих вопросов…

И тут произошло нечто. Снаружи раздался противный звук, оповещающий о пожаре в здании. Пока Короленко задавал свои уточняющие вопросы, в коридоре поднялась суматоха и бестолковая беготня. Однако информация от «Искры» была настолько же важной, насколько и неожиданной. Это была уже не «шкурка», а целая «шкура». Её надо было обязательно изложить на бумаге.

Пока писали агентурное сообщение, в комнате уже стал чувствоваться запах гари, а за окном прокричали сирены подъехавших пожарных машин. Вдруг в дверь громко постучали. Спустя минуту в дверь постучали ещё громче и ещё настойчивее.

Короленко посмотрел на «Искру» и приложил палец к губам.

За дверью послышался удаляющийся топот.

Положив в карман агентурное сообщение, Короленко осторожно выглянул из-за шторки в окно: у здания стояла толпа зевак, некоторые из которых показывали пальцами в район второго или третьего этажа.

— Светлана Андреевна, надо немного подождать: возле дома полно зевак, среди которых могут быть и ваши знакомые. А значит, возможны и ненужные для вас вопросы…

— Так ведь пожар, Сергей Васильевич. Сгорим же.

— Чекисты не горят, — уже привычно махнул рукой Короленко.

— Да, но я ведь не чекист, — возразила «Искра», с тревогой прислушиваясь к тому, что происходило вне комнаты.

— Что ж, тут вы правы. Пожалуй, лучше вам не рисковать. Однако и знакомым на глаза попадаться тоже нежелательно. А посему, – Короленко подошёл к тумбочке и достал из неё парик и чёрные очки, – примерьте это.

Через минуту женщину было не узнать. Короленко одобрительно кивнул головой и открыл дверь. «Искра» быстро выскользнула, даже забыв сказать «Пока», как она обычно это делала.

Сергей Васильевич подождал ещё минут тридцать. Пожарные машины уехали. Толпа за окном стала расходиться: самое интересное осталось в прошлом.

Оперработник вышел из комнаты. Закрыл снаружи дверь на ключ и пошёл по коридору, в котором стоял лёгкий запах чего-то горелого. Откуда ни возьмись, навстречу ему появилась комендант.

— Ой, Сергей Васильевич, вы, что же, у себя были? Я думала вы ушли. У нас же пожар был. Так ведь и сгореть могли…

— Чекисты не горят! – отчеканил Короленко и, довольный своей репликой, вышел на улицу.

***

Информация, полученная от «Искры», подтвердилась и была реализована с большим размахом. Об этой работе чекистов страна узнала из обширной статьи, которая была опубликована в газете «Советская Россия».

Жизненные испытания редко идут по графику. Партийное собрание, которого с таким беспокойством ожидал Сергей Васильевич, состоялось. Только не через пять дней, как было запланировано, а лишь спустя полтора месяца. Коммуниста Короленко исключили из КПСС «за развал семьи и пренебрежительное отношение к коллегам по работе». И пополнил бы майор ряды чекистов, уволенных по компрометирующим обстоятельствам. Однако этого не произошло. Случилось другое: ГКЧП, развал СССР, гонения на компартию. А России, и советской, и капиталистической, край нужны такие контрразведчики как Сергей Васильевич Короленко.

Прослужив Родине ещё двадцать лет, он вышел в отставку в звании полковника. А организация, в которой он служил, за эти годы поменяла почти десяток названий и стала Федеральной службой безопасности России.

Валерий Румянцев