Кольца Сатурна – это всегда мечта. Сколько ни смотри, не достигнешь. Не  дотронешься до их звездной пыли, туманной взвеси, переливов. И до мечты расстояние, как до Сатурна. Поэтому воплощаемся. И воплощаем. Пытаясь коснуться звездной сатурновой светящейся сиреневой теплоты. О, дай нам! О, дай им!

Воплощение и реальность два близнеца, два брата, два схожих существа.

Темы «Капитанской дочки» А. С. Пушкина вечны, и их решение осуществляется каждым временем по-своему. Время – это не просто течение и протяжённость, это то, что в нас и с нами. И мы в нём. Время играет нами, как котятами, или, наоборот, дает нам возможность восходить, воплощаться, становиться его частью.

Как пишет на своей странице администратор театра драмы и поэзии «Белый мост» (город Нижний Новгород): «Этот спектакль не только о событиях крестьянского восстания Пугачёва и сюжетной линии Маши Мироновой и Петра Гринева. Мы хотели рассказать о личности Емельяна Пугачёва как простого человека, а не только кровавого предводителя восстания. Вы увидите непривычный, но, как нам кажется, наиболее правдивый образ человека, испытавшего и дружбу, и предательство…»

Итак, бунт Емельяна Пугачёва.

Пушкин.

И мы.

И вот для начала: когда ещё не раскрыты все карты, когда ещё только занавес приподнимается, чтобы открыть нам все тайны.

Хочется!

Хочется увидеть мечту, которая сопряжена с идеалом. И чтобы не было просвета, никакой белой полоски между ними, луча, чтобы мышь не пробежала, чтобы тоньше волоса, паутины. Чтобы слились в одно органическое, из чего рождается Афродита. Из пены морской. И вот она морская, настоящая, первозданная.

В роли Емельяна Пугачёва – Алексей Жирнов.

Колоритная фигура. Плечи широкие, голос насыщенный. Голосище! Такой прикрикнет – дубы трещат. В наше время это называется – харизма, энергетика, стать.

А вот Евгений Мухин — исполнитель роли Ивана Зурина:

«Да, в этом спектакле есть перемещение в различные ситуации, как и в любом другом. Но именно в «Капитанской дочке» это перемещение в реальные истории. Это погружение в историю. Я человек, который не столь сильно увлечен историей, точнее, увлечён, но лишь тем, что мне интересно. А при подготовке к спектаклю мне необходимо было искать информацию о XVIII веке: чем занимались люди в то время, как жили. Необходимо было прочитать не только Пушкина, но и других писателей, чтобы узнать как можно больше о «Капитанской дочке».

Взять любой персонаж – это легенда, как Маша Миронова, как Пётр Алексеевич Гринёв.

И опять-таки вопросы и ответы.

Ответы на вопросы.

Бунтовщик кто он? И зачем он?

Просто так бунтовать никто не станет. Но и бунт – это не спасение. Как сказал Пушкин – «бессмысленный и беспощадный…»И никогда не осмысленный и щадящий.

Ибо хаотичный. «Не сейте хаос…» призывает Библия.

Сейте разумное и вечное.

Но где взять эти семена?

Из какой такой меры. Из какого мешка? Тары? Хранилища. Зёрна в нас – как воплотителей вечности. Мы – эти зёрна.

ПРИТЧИ РОБИН ГУДОВ ГРАДА НИЖНЕГО

«Читаю Вальтер Скотта и Библию» — писал Александр Сергеевич Пушкин в письме жене из далёкого Болдина. И это исторический факт, ибо приключения Робин Гуда жарко захватывают читателя. Сейчас модно рассказывать о том, каково влияние Вальтера Скотта на русских писателей 19-20 века, каков тираж его книг, посчитаешь – и позавидуешь. Писатель в наше время – это почти Робин Гуд, трубящий в охотничий рожок, сделанный из жёлтых, морских раковин, из дуба, из бересты, из серебра, меди, латуни, розовых пластин галактики. Но бывают и такие у кого рожки из картона или пластика. Но все они трубят, призывая своих читателей, пытаясь привлечь внимание, ибо писателю надо немного: авторучку, бумагу, вдохновение. Но книга, коею он наделил жизнь, одухотворил, вынянчил, эта книга требует тиража! И как следствие – полки в книжном магазине, откликов, больших аудиторий, в которых аншлаг заинтересованных, восприимчивых людей.

Это и есть литературный процесс. Сопротивление обыденности. Восстановление справедливости.

Россия всегда была страной призывающей в истине, правде, равенству, она всегда против расчеловечивания, ибо это неверно и, надо полагать, что не справедливо.

Я – человек читающий и, значит, я – русский, вот такова наша извечная мысль жития на планете. Можно долго сидеть на крылечке посреди галактик и ждать у моря погоды, то, бишь, у нашей реки Волги. Можно вострубить в Робин Гудовский рожок, в его латунный зев, в его золотое горло, призывая обратить на себя внимание. Благо, если это не трубы Иерихона, от мелодии которых падёт град Нижний у наших ног, и наполнятся аншлагами наши залы, книжные полки нашими бессмертными творениями, в наши тугие карманы польются рубли злачёные, и вот оно восстановление справедливости во весь рост.

Об этом песнь наша. Робин Гудовая, всеохватная!

Об этом, наверно, спектакль «Капитанская дочка», ибо без рожка Робин Гуда, без мелодии, без призыва к размышлениям не получится совместить идеал с мечту.

По кровеносным системам-венам теку театра,

словно ребёнок из чрева матери в  наше завтра.

Знаю, сама рожала, знаю, как это делать,

знаю: кричать, дышать, как красное, что на белом.

Но вот сегодня меня, хоть стара, как младенец,

словно старался мир весь до прадедов-дедов,

сколько он сеял семян, зёрен, клал полотенец,

нынче прилюдно

в театре – рождённая – впета,

вдета –

о, не меня ли так больно, мой Швабрин, ты предал?

Выдал. Разъял. Клеветою! Да сколько же можно!

Дайте парчовое платье мне и кастаньеты.

Воздуха дайте! Чтоб правду не путали с ложью.

Нынче душа у меня без костей и без кожи…

Также на сцене одна. Дездемоной задушат.

Вот она – душенька. Вот она – душенька. Душе…

Ею спасаюсь. Одною. Она очищается,

как сквозь игольное ушко протянута ниткою.

Ею укутана (в пьесе, по ходу), ей в заячий

белый тулупчик, и ею, свернувшись, улиткою

в панцирном доме своём. Как дитя за плацентами.

…Только артисту дано, чтобы аплодисментами

быть восхищённым! И встреченным! И погружаемым

и отпускаемым в гроб. Воплощённым. Рождаемым.

Как на странице его дневника Альбионом Адажио,

также создайся! Когда красота – преступление…

В это мгновение! Именно в это мгновение!

И дорасти до неё – Валентины Серовой,

также упейся! С ума сойди! Родину сделай!

Вынь из петли! Обели её белою белой.

Вот и здорова страна.

Совершенно здорова.

Пролог и эпилог. А посредине – бездна вечности.

Сцена казни. Точнее несколько сцен казни. Везде причащенные и воплощённые. А между ними – бунт. И наше время. И мы в нём.

Существует такая легенда, что однажды солдат, желающий помочь людям перейти на другой берег, ибо позади война была, и лёг этот солдат, охватив руками одну сторону скалы, а ногами другую. И привязали солдата крепко верёвками к скалам. И пошли люди по мосту, из солдата сделанному. И проехали повозки, и кони шли, выбивая копытами по хребту такты.

Так и «Белый мост» помогает нам пройти на другой берег – берег правды и искусства.

Театр – это коллектив. Это труппа. Это свой образ. Своё лицо. Своя правда.

Хороша сама императрица (актриса Татьяна Парфёнова) в заключительной сцене. Величавая. В  том самом платье из парчи.

Рассказывает актриса Театра «Белый Мост» Светлана Логинова, исполнительница роли Василисы Егоровны:

«Когда, волею судьбы, мне довелось прикоснуться к великому по глубине и замыслу произведению А. С. Пушкина «Капитанская дочка», я, конечно же, стала анализировать, каким образом это переплетается с моей судьбой? И чем больше я проникала в материал, тем яснее мне становилось, что образ Василисы Егоровны Мироновой – это и есть моя женская сущность. Женская, в понимании: жена – подруга – единомышленник. Он будто бы вплёлся в мой генетический код. Или же Александр Сергеевич вынул его именно оттуда…»

Ай да, Пушкин! Нашёл генетический код женщин 21 века…

Пересказывать всё действие – только портить…

Потому что волшебство в пересказе трансформируется, исчезают зигзагообразные лучи, преломление света теряет свои окружности. Это надо видеть.

Это надо вдыхать.

Это надо осязать.

Все семь чувств должны присутствовать. Осязания. Обоняния. Зрения. Слуха.

И самое заветное – восьмое. Это притяжение к кольцам Сатурна. То есть космос.

И вот это человеческое ощущение – чувство материнства.

Наши дети! Которых мы ищем в их галактике. Мы их родили. Вскормили. Отдали в детсад. Перевели в школу. И теперь надо их держать возле высокого искусства. И подальше от бунтов.

Неимоверно прав Пушкин: ибо убили прекрасную женщину Василису Егоровну Миронову, капитана крепости Ивана Кузьмича Миронова. Дочь осиротела. Страшная трагедия. «Я хотел бежать…и не мог; комната наполнилась мертвыми телами; я спотыкался о тела и скользил в кровавых лужах… Страшный мужик ласково меня кликал, говоря: «Не бойсь, подойди под мое благословение…»

(сон Гринева)

Спектакль «Капитанская дочка» — это спектакль предупреждение. Спектакль-назидание. Песнь!

Это дорога!

К ВЕРШИНЕ ГОРЫ.

Это добывание золотого руна, чтобы принести его к людям.

Описывая события драгоценного похода, помни о звуках голоса оракула, ибо спектакль, любой из его эпизодов  — это самое настоящее путешествие, сопряженное открытиями. Помни: просмотр спектакля это не развлекательное, а размышляющее, связанное с нервным стрессом, огненное сказание. Самосгорание. Самоистязание. Поиск Золотого руна. И не факт, что в тебя не будет вонзён клинок, не факт, что на тебя не обрушится гнев самого Зевса. Долгий опасный путь.

Воспитание, очищение душ. Если бы не наша великая классика – смогли бы мы одержать Великую победу с фашистами? Ибо не хлебом единым жив человек. А вот немецкая литература предвоенного периода строилась на легкости, развлечениях и покорённым народам, по мнению Геббельса, полагалась лишь субкультурка.

Я считаю, что постановка не испорченная легковесностью и непродуманностью, равна путешествию в Колхиду. Это некое жертвоприношение, упоительная мощь внутренней энергии, когда по пути надо перейти реку Анвар и не потерять сандалию, как Ясон. Надо обойти все пороги рек, не упасть в водопад, не разбиться о скалы и отковать Прометея, изнывающего на жаре.

Итак, сюжет. Не надо стесняться умения русских воевать и побеждать. Не надо стесняться наших достоинств. И, конечно, наших провалов, недостатков, сомнений.

Литература сама по себе – это не бычок на верёвочке. Это самостоятельная единица в масштабе государства. И читатель должен дорастать до её вершин и глубин, а не она должна вращаться возле его потребностей и страстей.

Поэтому как Ясон потребовал у Пелия вернуть ему законный трон, так и я требую вернуть КЛАССИЧЕСКОЙ литературе её главное место. Иначе путешествие за Золотым руном закончится провалом. Погибнут все! И Ясон, и Медея, да и Афине с Герой не поздоровится. А ведь сердце Медеи уже поражено стрелой…Осталось только разгневаться Зевсу и поплыть в обход, дабы найти кусок священного дуба.

Известно, что вещающий с горы – это пророк, и он почитается слушателями. Любителями высокого слова. Действа!

Это мои мысли, собранные в одну копилку, пока я смотрела «Капитанскую дочку».

Это образ – омытый чистейшей правдой и словом Пушкина. Это голос единственный и неповторимый. И никакая разноголосица не помешает.

Это лестница вверх.

И вкрапление в тело спектакля стихотворений «не Пушкина», а иных поэтов, как авторский приём был благословен В. С. Непомнящим! Здесь и монолог Сергея Есенина из поэмы «Емельян Пугачёв». «Словно срастаются два поэтических столетия, перетекая в третье…»

И плавны, и текучи воды его!

Подставь ладони!

Светлана Леонтьева