Главный режиссёр РАМТа Егор Перегудов представил очередную премьеру – спектакль «Сны моего отца» в жанре диорамы безумия по рассказам писателя-математика Романа Михайлова.

Внутри неведомой войны

Сборник «Ягоды» попал к Перегудову случайно. О постановке режиссёр задумался не сразу, но когда стал погружаться в материал, а затем узнал, что в Театре Наций идёт «Сказка про последнего ангела», в основу сценария которой вошли и рассказы Михайлова тоже, захотел поискать театральный язык, которым возможно такие истории рассказывать.

И получился некий «сдвиг сансары» — начинающий вращаться сценический поворотный круг, неким образом вместе с действием сдвигает мышление, отправляя зрителя в путешествие вроде бы за расписными ложками, но на самом деле по сознанию и внутренним мирам. Герои Михайлова следуют на поиски, открывающих скрытое символов, и оказываются внутри неведомой войны…

«Наша работа, — говорит Егор Перегудов, — экспериментальная, и надеюсь, на этот спектакль придут неслучайные зрители – они будут понимать, что это погружение в какой-то иной мир. Для меня это во многом путешествие по русским сказкам, где есть пасхалки (в отличие от других эти секреты игр выглядят неправдоподобно и неестественно, зачастую отсылая к другим событиям, программам или произведениям – Прим. ред.) и разные скатерти-самобранки, как попытка вскрыть наше подсознательное через фантазию, фольклор, эстетику 90-х, какие-то истории, часть которых связана со снами, сновидениями и познанием себя через своих родителей и свои сны. Много пластов намешано, поэтому нам кажется, что это такое пространство решения при всём относительном риске кружения».

Олег Зима (Человек войны), Александр Гришин (Ефрейтор), Максим Керин (Володя) и Дмитрий Кривощапов (Диджей)

РАМТ отлично умеет ловить мысли в пространстве, перерабатывая и выдавая их зрителю в выпуклой красочной творческой версии даже не столько «для подумать», как  «для прочувствовать». И ведь, правда, похоже, пришло время распаковывать смыслы, иначе в абсурде не выжить.

«Сны моего отца» и о кризисе информационного общества тоже, когда об одном и том же одинаково хорошо проверенные специалисты зачастую говорят диаметрально противоположное. На что ориентироваться? Кому верить?

«И ты мечешься от одного информпотока к другому, — комментирует режиссёр, — и не можешь понять, где правда. В этом отношении Михайлов, мне кажется, точно формулирует какой-то нерв сегодняшнего времени – размытость информации, размытость правды, размытость реальности человека – лишь объекта информационной атаки. Мы так и не знаем, например, есть война или её нет».

По мнению постановщика, война – категория мышления, и категория внутренняя, а кто о ней не помнит, тот пропадает. «И это какая-то важная сегодня мысль, — продолжает он, — потому что нас очень часто хотят заставить жить этой философией – есть мы, а есть враги, неважно в политике внешней, внутренней, в культуре, в театре. На самом деле нет врагов, если мы не считаем этих людей врагами, если мы сами не живём в состоянии войны внутренней. Эти вещи очень существенные, и про них нужно говорить».

А кто Отец?

Но война, как лакмусовая бумажка, обычно и проявляет — кто есть кто и как с этим жить. Главное –не заиграться в оценках, не впасть в ещё одно безумие.

Параллельно и ненавязчиво идёт тема поддержки запутавшихся и измученных, похожих на нас с вами героев. Кто этот Отец, о котором говорит название спектакля и который появляется в нём не так уж много? После того, как «закроется занавес», этот вопрос буквально не даёт покоя. Вот Отец и сын протянули друг другу руки, обменялись букетиками, вот старший рассказывает, что не может уехать к своему чаду, потому что занят – к нему всё приходят и приходят люди, которых не принять он не может. И ещё он забирает у спящих во сне их кошмары, иначе внутренняя бездна начнёт пожирать людей без жалости…

Максим Керин (Володя) и Дмитрий Кривощапов (Диджей)

Лейтмотивом проходит в спектакле тема Иерусалима, невольно ассоциируясь то картинками с телеэкранов, то с евангельским Плачем по Вечному городу. Но, если вслушаться, то слова об ангельской песне наведут на нужный мотив, ведь это правда – «ты всегда здесь жил и пел».

Режиссёр признаётся, что в этой истории «Снов» — эксперименте и немалом риске — для него самого ещё много неизвестных. Может, потому был нетипичным и процесс работы.

«Спектакль, — говорит Перегудов, — сочинялся немного по законам студенческого театра – бедного, но профессионального. И то, что в нём является достоинством – пустота, чистота, лёгкость, совместное сочинение этюдов, и рождение из всего этого действа – в профессиональном театре делать очень сложно, потому что ему постановочно нужно некое решение и некое воплощение. А у нас всё – и пространство, и простор вокруг него, и свет, и музыка – всё сочинялось здесь и сейчас. Это очень радостно, но и мучительно, потому что происходит не только масса актёрских действий, но и передвижений различных наших служб. В общем, много вызовов бросала постановка, но моей целью было непременно искать какие-то для меня другие средства выразительности. Для кого-то они могут быть очень понятные и часто используемые, но для меня эта работа раздвинула границы театра, которым я обычно занимался».

Очень творческим и неординарным называет процесс создания спектакля и актёр Максим Керин. «Во-первых, — рассказывает он, — мы были под большим впечатлением от текстов Михайлова. На первый взгляд, очень странная сложносочинённая история, в которой есть какая-то притчевость, и притчи написаны каким-то ангельским языком, они не от мира сего, при этом ты сразу понимаешь, о чём идёт речь. В этом смысле очень хотелось докопаться и понять, как именно мыслит автор, почему именно таким образом выстраивает слова, предложения, соединяя их в какие-то очень глубокие мысли. В первую очередь работали над этим, потом перешли в практику, стали искать способы самовыражения, поняли, что ни к какому жанру мы не придём, потому что здесь это просто невозможно, что это целый космос, который надо попытаться каким-то образом просто охватить».

Сергей Чудаков (отчим), Наталья Чернявская (Мать) и Максим Керин (Володя)

Но зрителю пугаться сложносочинённости не надо, потому что потайные ящички сознания открываться, если доверится создателям спектакля полностью и не будет пытаться намудрить, всё равно будут.

Потому как ребёнок, помирившись с Отцом, обретёт и опору духовную, и родное плечо, и сны станут сниться хорошие, и просыпаться начнёт в добром здравии. Там, за небом.

Наталья Косякова

Фото предоставлены пиар-службой РАМТа