К 8ОО-летию со дня рождения Святого благоверного князя Александра Невского,

выдающегося полководца и государственного деятеля

Первый среди равных

В начале 2000 годов у нас в стране проводился общественный конкурс «Имя России». Предлагалось определить, кого из отечественных исторических деятелей граждане России считают наиболее заслуживающим благодарной памяти потомков. Поначалу было предложено 500 имен, затем, по итогам голосования, число сократилось до 50, в итоге осталось 12 имен, в их числе – Пушкин, Петр I, Суворов, Достоевский, Менделеев… Но голосование продолжалось, и в результате осталось 3 имени: Сталин, Столыпин и Александр Невский. Предстояло определить, кто из них – первый среди равных?.. И подавляющее число россиян выбрали Александра Невского, жившего в XIII веке, но какое, спрашивается, эта седая древность имеет отношение к нам, сегодняшним, информированным и современным?..

Однако при более внимательном и глубоким взгляде на деятельность Александра Невского, на те, порой неразрешимые задачи, которые он решал при государственном строительстве и взаимоотношениями с ближайшими соседями, не потеряли актуальности и сегодня. И все же, в чем его главные заслуги перед Отечеством и русским народом, почему Русская Православная Церковь причислила этого человека, много раз держащего в руках оружие, к лику святых?..

Родные пенаты

Родился святой благоверный князь Александр Невский 30 мая 1221 году (по другим данным 1219 или 1220 – ред.) в Переславле, в XIII веке – столице удельного Переславль-Залесского княжества. Родителями его были: князь Ярослав Всеволодович, младший сын Всеволода Большое Гнездо, благочестивый, кроткий и милостивый к своим подданным человек, и супруга его – княжна Феодосия Мстиславовна, дочь знаменитого русского князя Мстислава Удалого, еще при жизни заслужившая имя «святой княгини».

Крестили младенца в Спасо-Преображенском соборе XII века, чудом сохранившегося до наших времен, и нарекли в честь Александра Македонского, величайшего полководца и создателя мировой державы – Александром, ставшего первым русским князем с таким именем. И был он прекрасен и силен, и всем обликом великолепен, вот как об этом событии сказано в лицевой летописи:

«Аще бо и честию земного царства почтенъ бысть от Бога, и супруга име и чада прижи, но смиренную мудрость стяжа паче всех человек, бе же возрастом великъ зело, красота же лица его видети яко Иосифа Прекраснаго, сила же его бе яко силы Самсоновы, гласъ же его слышати яко труба в народе».

Семья была глубоко благочестивая, жили в согласии и любви, но внешняя обстановка, далеко не мирная, требовала от князя Ярослава первостепенным делом избрать защиту земель и народа своего от захватчиков, откуда бы они ни приходили, и научить этому святому делу сыновей Федора и Александра. А посему Ярослав «учинил сыновьям своим княжеский постриг», то есть совершил обряд посвящения в воины, который проходил в Спасо-Преображенском соборе под руководством епископа святителя Симона. Александру в то время было около пяти лет, брату его на 3 года больше.

Обучение мальчиков было традиционным, как и всех в то время княжичей, домашним. Чтению учили по Евангелию и Псалтыри, что имело глубочайший воспитательный смысл – история крестных страданий Иисуса Христа за весь род человеческий прививала детям чувство жертвенности, готовности положить жизнь «за други своя». Кроме того, обязательным, настольным учебником у братьев было «Поучение» Владимира Мономаха, сына Ярослава Мудрого и внука великого князя Владимира Киевского, Крестителя Руси:

«Если других молитв не умеете произносить, то «Господи, помилуй» взывайте беспрестанно про себя, ибо эта молитва всех лучше.

На войну выйдя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питью, ни еде не потворствуйте, ни сну; сторожевую охрану сами наряжайте, и ночью, расставив воинов со всех сторон, ложитесь, и рано вставайте; а оружие снимать с себя не торопитесь, не оглядевшись, из-за лености внезапно ведь человек погибает.

Лжи остерегайся, и пьянства, и блуда, ибо от того душа погибает, и тело…

Куда пойдете и где остановитесь, напоите и накормите нищего и странника.

Больного проведайте, покойника проводите, ибо все мы смертны.

Не единого человека не пропустите, не поприветствовав и не подарив его добрым словом.

Жену свою любите, но не давайте им над собой власти. А вот вам и конец всему: страх Божий имейте превыше всего».

Дальше Владимир Мономах рассказывает потомкам о своих охотах и военных экспедициях:

«Два тура поднимали меня на рогах, вместе с конем. Олень меня бодал, а из двух лосей один меня ногами топтал, другой рогами бодал. Вепрь у меня на бедре меч оторвал, медведь мне у колена потник укусил, лютый зверь вскочил мне на бедра и коня вместе со мной повалил. И Бог невредимым меня сохранил.

Эту грамотку прочитав, подвигнитесь на всякие дела добрые, славя Бога и святых Его. Смерти, дети, не боясь, ни войны, ни зверя, мужской долг исполняйте, как вам Бог пошлет…».

Иными словами, чтобы правильно и хорошо исполнять мужской долг, юноше было необходимо овладеть не только учением книжным, но и развить в себе физическую силу, ловкость, выносливость и умение владеть и мечом, и копьем, уверенно держаться в седле. А более того, князю было необходимо научиться разбираться в хитросплетениях политики, знать, с кем дружить и составлять военно-политические союзы, а с кем – держать ухо востро.

И как потом покажет время, эту науку будущий Святой Александр Невский усвоил очень хорошо и был удачлив, и любим своими соотечественниками.

Первые уроки

Ярослав Всеволодович, князь Переславль-Залесский и князь Владимирский, известный как искусный полководец, в 1225 году получил приглашение от Великого Новгорода занять княжеский престол. И вопрос защиты княжества от западного нашествия встал перед ним в полный рост. Проблема усугублялась тем, что папа Григорий IX призвал немецких рыцарей Ордена меченосцев покончить с Православием. Допустить это зверство ни в коем случае было нельзя, и князь Ярослав вступил с ними в борьбу – в 1234 году с войском вторгся во владения Ордена под Дерптом и одержал победу. Вот как живописует Новгородская летопись об этом событии:

«И помог Бог князю Ярославу с новгородцами, и били их до реки, и пало тут несколько лучших немцев; а когда были немцы на реке Амовже, обломился лед, и утопило их тут много, а иные, раненые, вбежали в Юрьев, а другие – в Медвежью Голову; и много опустошили земли их и урожай потратили. И поклонились немцы князю; Ярослав же заключил с ними мир по правде своей. И возвратились новгородцы все здравы, а низовцев (суздальцев) лишь несколько погибло».

В результате этой победы был подписан мирный договор между Новгородом и Орденом. По договору восточная и южная части Дерптского епископства отходили ко Пскову.

В этой битве участвовал и молодой княжич Александр.

Начало служения

Отношения князя Ярослава с Великим Новгородом складывались весьма непросто, как и его предшественников: слишком своевольны и непокорны были новгородцы. По сути, князь был нужен им лишь как наемный военачальник, возглавляющий дружину в бесчисленных стычках с соседями. Порой неприятие друг друга доходило до открытой вражды, наконец, терпение Ярослава достигло предела, и в 1228 году он уехал в Переславль, оставив вместо себя, на попечении доверенных бояр, двух своих малолетних сыновей.

И вскоре случилась беда: осенью 1230 года рано ударили морозы, и в новгородских землях погибли озимые. Помочь им никто не мог: в соседних областях случился неурожай, и подвоз хлеба прекратился. Начался голод – люди ели мох, сосновую и липовую кору, потом очередь дошла до собак и кошек, а позже – и до людоедства. Начался мор, а с ним – грабежи, поджоги, братоубийства, резня…

«Нам бы, все это видящим перед очами своими, – писал пономарь Тимофей, – лучше становиться, мы же только пуще: брат брата не пожалеет, ни отец сына, ни мать дочери, сосед соседу хлеба не переломит; не было милости между нами, но была туга и печаль…».

Однако беда не приходит одна: неожиданно тяжело заболел и умер старший брат Федор, и двенадцатилетний Александр остался один в чужом и своевольном городе, оказавшись, по сути, между двух огней: отец требовал от сына возвысить и укрепить княжескую власть; новгородцы же добивались от князя иного, чтобы не смел перечить, а полностью подчинялся бы их обычаям и желаниям.

Юному Александру приходилось проявлять предельную осторожность и волю, умение ладить с людьми, прощая им зачастую мелкие слабости и проступки, при этом не роняя княжеского достоинства, чего требовал отец.

Эта мудрая политика возымела действие: был доволен отец, а новгородцы постепенно полюбили Александра, называя его «наш князь», и гордились, что именно он занимает княжеский стол Великого Новгорода.

Так в 1236 году началось самостоятельное княжение пятнадцатилетнего Александра.

Гроза грядет с Востока…

В монгольских степях, на Дальнем Востоке, между тем происходили события, о которых русичи не имели никакого представления, как и западноевропейцы.

В 1235 году на курултае, (съезде монгольских князей) было решено начать великий поход татаро-монгольских орд на запад, а возглавить его доверили внуку Чингисхана – Батыю. Цель похода – «уничтожение и истребление остальных непокорных», а также «завладеть странами Булгара, ясов и Руси, которые находились по соседству становища Бату, кои не были еще окончательно покорены и гордились своей многочисленностью…».

Весной 1236 года орда начала шествие: «от множества войска земля стонала и гудела, а от многочисленности и шума полчищ столбенели дикие звери и хищные животные».

Но этой приближающейся грозы никто не замечает: стычки между русскими князьями продолжаются, а вестям, доносящимся с востока, никто не придает серьезного значения, хотя, как свидетельствует летопись: «той же осенью пришли от восточной страны в Болгарскую землю безбожные татары и взяли славный Великий город Болгарский. И перебили оружием от старца и до юного, и до сущего младенца, и взяли товара множество, а город их пожгли огнем и всю землю их полонили».

Набат, как говорится, прогремел, но русские князья по-прежнему пребывали в гордой уверенности, что им ничто не угрожает.

И гроза грянула!.. Зимой 1237-1238 года орды Батыя обрушились на Русь. Первой, продержавшись лишь шесть дней, пала Рязань. Зверства татар не имели границ: всех женщин, детей, стариков посекли мечами, храмы Божии разорили, священников сожгли, в городе не осталось ни одного живого, весь был он залит кровью.

«И увидел безбожный Батый страшное пролитие крови христианской, и еще больше разъярился, и ожесточился, и пошел на город Суздаль и на Владимир, собираясь Русскую землю пленить, и веру христианскую искоренить».

Один за другим пали города – Ростов, Ярославль, Галич, Переславль, Юрьев-Подольский, Торжок, Дмитров, Тверь…

Однако произошло неожиданное: не дойдя ста верст до Новгорода, где князь Александр спешно укреплял городские стены, татары остановились, а потом и вовсе повернули обратно. Русские люди расценили это, как чудо, как Божий промысел – Бог сохранил Новгород и Псков.

Северо-Восточная Русь лежала в руинах, людей почти не осталось, а тех, кто уцелел, татары увели в полон. Но это было лишь начало. Полчища направились в Южную Русь – Киев, Чернигов, Галицк… Русь была сожжена дотла, раздавлена и сломлена.

На два с лишним столетия Русь оказалась под властью татаро-монгольских ханов, и просвета пока не было видно…

Невская битва

Русь лежала в руинах, лишь Новгород и Псков, как островки, никем не разоренные, оставались желанной добычей для западных соседей. И они не преминули воспользоваться этим.

Особенно точила зубы Швеция – шведы хотели закрепиться в устье Невы, чтобы контролировать и эксплуатировать всю торговлю в Восточной Прибалтике. Время было, как нельзя, весьма благоприятное: монгольские орды «потрошили» южные княжества, а папа Римский, «главнокомандующий» всей операцией по уничтожению православной Руси и обращение ее в католицизм, дал «добро».

Нападение было настолько внезапным, что князь Александр не успел даже послать гонцов к отцу с просьбой о помощи. О том, как развивались события, свидетельствует Новгородская Первая летопись:

«В лето 1240. Пришли свеи (шведы – ред.) в силе великой, и мурмане (норвежцы – ред.), и сумь, и емь (финские племена – ред.) на кораблях – великое множество. И стали в Неве у устья Ижоры, стремясь захватить Ладогу, и Новгород, и всю область Новгородскую… Князь же Александр, нимало не промедлив, пошел против них с новгородцами и с ладожанами и победил их силою Святой Софии и молитвами Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, месяца июля в 15 день, на память святых Кирика и Улиты, в неделю на Собор 630-ти святых отец, и была тут великая сеча свеям… И пало их великое множество: наполнили два корабля телами лучших мужей и пустили впереди себя по морю, а для прочих выкопали яму и побросали туда без числа; а другие многие ранены были. В ту же ночь, не дождавшись рассвета, ушли посрамленные… Князь же Александр с новгородцами и ладожанами возвратились все в здравии восвояси, сохранены Богом и молитвами всех святых…».

В «Повести о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра» дается пояснение, откуда взялась у него надежда на победу.

Король шведский Эрик Эриксон «Картавый» заявил: «Пойду и пленю землю Александрову». Собрал силу великую: 100 судов и десант в пять тысяч шведов, а также и союзников их под командованием Ярла Ульриха Фаси, и вошел в Неву. Возгордившись, отправил послов своих к Александру, говоря: «Если можешь противиться мне, то вот я уже здесь, беру в плен землю твою».

Князь Александр, услыша слова эти, вошел в церковь Святой Софии и, упав на колени перед алтарем, стал горячо молиться, о помощи Божией защитить землю родную и тех, кто помогает ему, не щадя живота своего: «Суди, Господи, обидящих меня и огради от борющихся со мною, возьми оружие и щит и встань на помощь мне».

Окончив молитву, встал, поклонился архиепископу, и Спиридон благословил его. Князь, выйдя из церкви, стал ободрять дружину свою, говоря:

«Не в силе Бог, но в правде. Вспомним Песнотворца (пророка Давида), который сказал: «Одни с оружием, другие на конях, мы же во имя Господа Бога нашего призовем; не убоимся множества ратных, яко с нами Бог. Они поколебались и пали; мы же устояли и стоим прямо»».

…Границы Новгородской земли охранялись «сторожами» в районе Невы – по обоим берегам Финского залива находилась новгородская морская стража. На рассвете июльского дня 1240 года старейшина Ижорской земли Пелгусий, стоя в ночном дозоре, обнаружил шведскую флотилию и спешно послал нарочного доложить об этом князю.

Александр понял, что собирать войско, как и ждать помощи от отца, поздно, и решил использовать фактор внезапности, – атаковать неприятеля малыми силами – дружиной.

Согласно обычаю, воины собрались у собора Святой Софии и получили благословение епископа Спиридона.

Отряд Александра продвигался сушей вдоль Волхова до Ладоги, затем повернул к устью Ижоры. Войско состояло из конных воинов, но в нем были и пешие силы, которые ехали на лошадях. Кроме того, было три отряда знатных новгородцев со своими дружинами.

Сражение началось с восходом солнца 15 июля 1240 года, абсолютно внезапно для шведов. Удалось потопить несколько кораблей, а нескольким смельчакам, пробравшимся на палубу, – обезоружить и уничтожить командиров. Битва продолжалась и на суше, до самого вечера. Князь, как рядовой воин, сражался вместе со своими дружинниками. И, как утверждает летописец, Александр «на лице самого короля оставил след от копья своего».

К ночи противники разошлись. Шведы отступили, а к утру на уцелевших кораблях убрались восвояси.

Так князь Александр Ярославич одержал свою первую великую воинскую победу, которая принесла ему всенародную славу, и в честь ее был прозван «Невским», каким и остался в русской и мировой истории.

«Покой нам только снится…»

Первое боевое крещение Александр выдержал с блеском, и надо бы передохнуть, заняться «домашними», мирными делами, но, увы, западные соседи не позволили этого сделать: в сентябре 1240 года немецкие рыцари разбили псковское войско под Изборском, а затем взяли и сам Псков; на очереди был – Новгород. Это понимал Александр, но не новгородцы, возгордившись, они снова рассорились с князем, и, как повествует Никоновская летопись, «размолвились с Александром Ярославичем, и была крамола великая в Новгороде. И отъехал Александр к отцу своему, великому князю Ярославу Всеволодовичу Владимирскому и, немного побыв у отца, пошел на княжение в Переславль».

Той же зимой немцы вторглись в новгородские пределы, взяли Копорье, Тесов и хозяйничали в тридцати верстах от Новгорода, грабя крестьян, убивая мирных купцов, перекрывая торговые пути.

Новгородцы, понимая, что против немецких рыцарей у них «кишка тонка», послали ходоков к Ярославу, князю Владимирскому, умоляя прислать к ним сына своего Александра. Но обида княжеская была велика, и Ярослав отправил к ним младшего сына Андрея. Однако, полководческий талант был у него не таков, как у старшего брата, и новгородцы снова отправились на поклон к Ярославу, умоляя дать им на свой стол именно невского героя Александра.

На сей раз князь уступил, и «пришел Александр в Новгород, и рады были новгородцы».

Вновь взойдя на престол, князь Александр очень скоро пошел на немцев и в 1241 году разбил их у Копорья, а изменников псковских и чудских привел в Новгород и казнил прилюдно – в назидание другим.

А между тем в мире бушевала небывалая прежде война: татарские полчища хлынули в Центральную и Западную Европу, полностью разорив и Польшу, и Венгрию, и Хорватию… Очевидец этого нашествия архидиакон Фома Сплитский так описывает зверства пришельцев:

«Если кто и смог выбраться из этого омута, не имел никакой надежды избежать смерти от меча, потому что вся земля, как от саранчи, кишела вражескими полчищами, которым было чуждо чувство милосердия… Все дороги, все тропинки были завалены трупами… Более того, татарские женщины, вооруженные на мужской манер, отважно бросались в бой, с особой жестокостью издеваясь над пленными женщинами. Если замечали женщин с более привлекательными лицами, – немедленно умерщвляли их ударом меча; если же видели пригодных к рабскому труду, то отрезали носы и с обезображенными лицами отдавали в рабство. Даже пленных детей подзывали к себе и устраивали забаву: заставляли сесть в ряд, а затем, позвав своих детей, давали каждому по увесистой дубинке и приказывали бить ими по головам несчастных малышей, а сами наблюдали и, смеясь, хвалили того, кто был более меток, и кто одним ударом мог разбить череп и убить ребенка».

Страх и паника от зверств пришельцев охватила Францию и Англию, все понимали, что сил противостоять этим варварам в Европе просто не существует. И опять, как в случае с Новгородом, вмешались высшие силы: весной 1242 года, стерев с лица земли Будапешт, татарские полчища внезапно остановились и повернули назад. Они исчезли с той же скоростью, как и появились.

Причина этого неожиданного маневра крылась в событиях, что происходили в глубинах Азии: в декабре умер великий хан Угедей, и Батый повернул войско, рассчитывая успеть на выборы нового хана, надеясь захватить власть. Но не успел, хана выбрали без него, и тогда Батый обосновался в низовьях Волги и Дона. И с этого времени начинается история Золотой Орды, а для Руси – долгий период татаро-монгольского ига…

Ледовое побоище

Вернувшись на Новгородский престол, Александр, победитель шведов, не смог терпеть, видя, как хозяйничают обнаглевшие немцы на русских землях. Немедля, в 1242 году князь решительно выступил в поход, вместе с ним шли дружины и брата его Андрея.

Псков, захваченный немцами, был освобожден «изгоном», стремительно, как всегда действовал Александр, настигая врага врасплох, преследуя его, не давая опомниться, до последних рубежей, освобождая эстонские земли, контролируемые тевтонским орденом.

«…На третий же год после победы над шведским королем, в зимнее время, пошел на землю немецкую в силе великой, чтобы не похвалялись, говоря: «Покорим славянский народ под себя»…Иные же города немецкие соединились и решили: «Пойдем и победим Александра и в плен его возьмем».

5 апреля 1242 года, на льду Чудского озера произошла знаменитая битва, известная как «ледовое побоище».

«Была же тогда суббота. И когда взошло солнце, сошлись оба войска. И была сеча зла, и треск от ломающихся копий стоял, и звон от ударов мечами, словно замерзшее озеро двинулось; и нельзя было льда видеть, ибо покрыт он был кровью…».

Немцы и эстонцы «клином» пробили передовой полк русских витязей, а затем, радуясь «одержанной победе», были окружены с флангов и полностью разбиты. И еще семь верст, преследуя, гнались за ними по льду русичи, истребляя ворогов, не зная пощады. Под весенними лучами солнца лед начал трескаться, ломаться, и холодные воды озера сомкнулись над головами завоевателей…

«Тех, кто говорил: «Захватим Александра руками», – Бог предал в руки его. И никогда не находилось противника, достойного его в битве».

Битва на Чудском озере закончилась полной победой русского оружия. Ливонские послы поспешно запросили мира. Мир был заключен, русские земли и все награбленное им пришлось вернуть. Князь, отпуская пленных немецких рыцарей, предупредил: «Идите и скажите всем в чужих землях, что Русь жива. Пусть без страха жалуют в гости, но без меча. Но если кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет. На том стояла и стоять будет русская земля!».

Так был поставлен предел распространению немецкого владычества на восток. Сам Бог рассудил вековой спор германцев и славян и на долгие века оградил наше Отечество от нашествия западных завоевателей.

Невыученные уроки

После Чудской победы и укрощения германцев пришла пора навести порядок у ближайших соседей – литовцев, чьи «набеги» участились, а численность их умножилась. И хотя Александр периодически «объяснял» им, что с соседями выгоднее дружить, а не уподобляться комарам, которые, забыв прежние уроки – быть прихлопнутыми, лезут и лезут…

Но в 1244 году преставилась в Новгороде «блаженная и чудная», по отзывам современников, великая княгиня Феодосия, которая незадолго до кончины приняла иноческий постриг с именем Ефросинии. Князь горько оплакивал кончину матери, но скорбь смягчалась верой и надеждой, что любимое его родное существо ушло в лучший мир, где нет болезней и печали, но есть возможность молиться о тех, кто остался на грешной земле…

Об этой утрате, естественно, стало известно не только новгородцам, но и ближайшим соседям – литовцам, и в 1245 году они вновь напали на русские земли, опустошая окрестности Торжка, Бежецка и Торопца, где и «окопались».

Но буквально через день под стенами города появился Александр Невский с дружиной и войском новгородцев, вызвав у врагов панику.

В тот же день Торопец был взят, литовцы бросились наутек, надеясь на быстроту своих коней, но, как всегда, были настигнуты и посечены новгородцами. Победителям досталась богатая добыча, и они, посчитав, что дело сделано, ушли в Новгород.

Однако князь знал, что с дикими племенами нельзя заключать мирных договоров, ибо они понимают только силу руки, которая бьет их. И Александр, не желая тратить времени, бросился в погоню со своей дружиной. Настигнув убегающих около озера Жизца, воздал им за содеянное – полной мерой. Позже князь преподал еще один жестокий урок литовцам у местечка Усвят – уничтожил всех, до последнего человека.

Что руководило князем?.. Конечно, не месть и не желание воинской славы. Он знал, что проблему – «закрыть надежно западные границы» – необходимо сейчас, поскольку предвидел, что более грозный враг стоит у ворот, более коварный, мощный и многочисленный.

Орда

I.

Настоящая, смертельная опасность смотрела на русских с востока своими холодными и безжалостными прищуренными глазами. Кочевые орды перемещались неисчислимой массой, как саранча, уничтожая все на своем пути. Для этих «особей» не существовало понятий, как человеческая личность, ценность ее жизни, долг, совесть, верность слову. Для них такие чувства, как сострадание, жалость, милосердие, были не ведомы, – коварство, насилие, жадность, мстительность, убийство – были их привычным и естественным поведением.

И эту страшную стихийную силу можно было остановить лишь оружием, только общим напряжением народных сил всех русских княжеств, но, к большому сожалению, в то время Русь была разобщена, и постоянные междоусобицы даже между ближайшими родственниками тоже отравляли и без того тяжелую жизнь простых людей.

…В конце 1242 года Батый окончательно обосновался со своим войском на Нижней Волге. Вокруг его ставки возник новый город Сарай. И теперь все русские князья обязаны были являться к Батыю, чтобы получить от него ярлык на княжение, которое выдавалось лишь при постоянной и щедрой уплате ему дани.

Первым русским князем, прошедшем этот горький путь, был Ярослав Всеволодович, отец Александра Невского. Как сказано в Лаврентьевской летописи, «Великий князь Ярослав поехал в татары к Батыю, а сына своего Константина послал к Кановичам (столица великих монгольских ханов Каракорум – ред.). Батый же почил Ярослава великого честью и отпустил, и сказал ему: «Ярослав, будешь ты старейшим среди князей в русском языке».

Но это действо – вручение ярлыка – требовал от князя прежде пройти унизительные ритуальные татарские обряды, в т. ч., прохождения через огонь. А тех, кто отказывался выполнять языческие ритуалы, ждала смерть, мучительная и скорая.

Но и сам Батый не был последней инстанцией, его ярлык на княжение должен был получить одобрение в Каракоруме. И когда туда, по требованию ханши, вдовы умершего Угедея, в 1246 году был вынужден отправиться князь Ярослав Всеволодович, то домой он уже не вернулся.

Как свидетельствует папский посол, который тоже был в Каракоруме, «Ханша в знак почета дала ему поесть и пить из своей собственной руки; он вернулся в свое помещение, тотчас занедужил и умер спустя семь дней, и все тело его удивительным образом посинело»… Далее ханша отправила гонца в Руссию, к его сыну Александру, чтобы тот явился к ней, так как она хочет подарить ему землю отца. Тот не пожелал поехать, а остался… Однако все верили, что, если он явится, она умертвит и его или даже подвергнет вечному плену, и тем самым заберет землю себе».

Но возмездие свершилось: ханша ненадолго пережила князя, спустя два-три месяца после убийства Ярослава, она сама была отравлена тем же образом.

II.

Тело Ярослава Всеволодовича вернулось на родину, в стольный град Владимир лишь весной 1247 года. Князя похоронили в центральном Успенском соборе в присутствии духовенства, сыновей и множества народа.

Спутники князя рассказали об этой трагедии его сыновьям и передали последние слова, адресованные детям:

«О, возлюбленные мои! Плод чрева моего, храбрый и мудрый Александре, и поспешный Андрею, и Константине удалый, и Ярославе, и милый Данииле, и добротный Михаиле! Будьте благочестию истинные поборницы, и величествию державы русской настоятельницы… Не презрите двоих ми дщерей, Евдокии и Ульянии… Для них настоящее время горче желчи и полыни…».

Всем сыновьям Ярослава пришлось не один раз отправляться на поклон в Каракорум, путешествие это было долгим: почти четыре месяца от Сарая до Каракорума, полтора месяца – от Владимира до Золотой орды; и сам путь был тяжел и утомителен, нехватка воды и пищи, и тяжелые природные условия; не все, как свидетельствует посол папы Плано Карпини, возвращались: «люди Ярослава, ехавшие к нему в татарскую землю, многие умерли в большой пустыне».

В общей сложности путешествие в Орду занимало два с половиной года, все это выматывало и физически, и морально. Первый раз оба брата и Александр, и Андрей поучили ярлыки: Андрей – Владимир, Александр – Киев, но разграбленные киевские земли и обезлюдившая древняя столица лежала в руинах, и управлять там было некем.

Прожив почти всю зиму у брата во Владимире, Александр в феврале 1250 года вернулся в Новгород: «Приехал князь Александр из Орды, и была радость великая в Новгороде».

И радость эта была вполне искренней: после того, как Ярослав Всеволодович вернулся на Русь бездыханным, всем стало ясно, что само возвращение из Карокорума есть знак великой милости Божией…

«Папская дружба»

Как только Александр вернулся в Новгород, ему вручили послание папы Иннокентия IV, которое было написано еще в 1248 году. От своего посла папа, конечно, знал обо всех злоключениях князя и о его победах над шведами и тевтонцами, дерзнувшими прийти на Русь с огнем и мечом. Вполне естественно он желал иметь такого незаурядного правителя в числе своих верных союзников и слуг.

«Благородному мужу Александру герцогу Суздальскому, Иннокентий епископ, раб рабов Божиих.

Отец грядущего века, князь мира, сеятель благочестивых помыслов, искупитель наш Господь Иисус Христос окропил росою Своего благословения дух родителя твоего, светлой памяти Ярослава, и с дивной щедростью явив ему милость познать Себя, уготовил ему дорогу в пустыне, которая привела его к яслям Господним, подобно овце, долго блуждавшей в пустыне, ибо, как стало известно из сообщения возлюбленного сына, брата Иоанна де Плано Карпини из Ордена миноритов, протонотария нашего, отправленного к народу татарскому, отец твой, страстно вожделев обратиться в нового человека, смиренно и благочестиво отдал себя послушанию Римской Церкви, матери своей, через этого брата, с ведома одного военного советчика, и вскоре бы о том проведали все люди, если бы смерть столь неожиданно и злосчастно не вырвала его из жизни.

Поелику он столь блаженно завершил свой жизненный путь, то надобно благочестиво и твердо уверовать в то, что, причисленный к сонму праведников, он покоится в вечном блаженстве…».

Далее папа предлагает Александру последовать примеру его отца – «стать новым человеком», т.е. принять католичество. В этом случае он обещает всяческую поддержку и помощь: «Да будет тебе ведомо, что коль скоро пристанешь ты к людям, угодным нам, более того – Богу, тебя среди других католиков первым почитать, а о возвеличивании славы твоей неусыпно радеть будем». В случае же отказа принять «нашу веру» папа угрожает ославить Александра по всему миру, как безумца, лишенного здравого смысла.

Князь Александр, уже не отрок, а муж, к тому времени прекрасно разбирался в хитросплетениях евразийской политики. Принятие унии с Римом, которое требовал папа в обмен на мифическую помощь в борьбе с Ордой, для Руси было неприемлемо, ибо помимо религиозного предательства своих отцов, уния означала подчинение латинянам и самое опасное – духовное.

И как подсказывало ему сердце, отец не мог ни при каких условиях, предать веру православную, а значит послание папы – наглая, неприкрытая ложь!..

Ответ папским посланникам описан в его Житии:

«Князь же Александр, подумав с мудрецами своими, отписал к нему (папе), так говоря: «От Адама до потопа, от потопа до разделения языков, от смешения языков до начала Авраама, от Авраама до прохождения Израиля сквозь Чермное море, от исхода сынов Израилевых до смерти царя Давида, от начала царства Соломонова до Августа царя, от начала Августа и до Христова Рождества, от Рождества Христова до страдания и Воскресения Господня, от Воскресения Его и до Восшествия на небеса, от Восшествия на небеса до царства Константинова, от начала царства Константинова до Первого Собора, от Первого Собора до Седьмого – все то хорошо ведаем, а от вас учения не принимаем». Они же возвратились восвояси».

На великом княжении

В Орде летом 1251 года был наконец выбран новый хан Менгу, отличающийся твердостью и решительностью, и из его рук в 1252 году Александр Невский получил ярлык на княжение, и становится великим князем Владимирским и верховным правителем всех Русских земель.

Для Руси той поры это было огромное благо: во главе государства стал отважный полководец и мудрый политик, для которого военные победы лишь средство достижения масштабных государственных целей. В случае с татарами, которые в ту эпоху превосходили разобщенную и растерянную Русь в военных силах, именно дипломатия, способность к компромиссу видится Александру основным, более разумным и бескровным решением большинства политических проблем.

Основная и весьма тяжелая проблема была – сбор дани, которую русские княжества обязаны были платить Орде. Но большинство княжеств были бедны, и только Новгород пребывал в относительном порядке, поскольку не был разграблен татарской ордой, и на него ложилась основная тяжесть при выплате дани.

Положение осложнялось тем, что татарские ханы затеяли перепись всех подвластных народов, чтобы в точности знать, какие суммы они могут требовать от «холопов». Кстати, духовные лица любой религии освобождались монголами от выплаты дани, но были обязаны молиться о благоденствии и здоровье ханов.

В 1257 году «инвентаризация» дошла и до Руси; перепись населения во Владимире и других городах Северо-Восточной Руси прошла относительно спокойно, но Великий Новгород возмутился, назревал мятеж, за которой неминуемо последовала бы татарская месть, страшная по своей непредсказуемости и жестокости.

Александр поспешил в Новгород и с большим трудом, путем уговоров и убеждений склонил горячие головы к миру – новгородцы смирились с переписью и приняли ханских чиновников.

Но после переписи алчность Орды лишь возросла, и поборы стали почти невыносимы, что вызывало протест в подвластных ей народах, а это – ответную жестокость поработителей. Кроме того, в Орде началась исламизация, что не добавляло монголо-татарам миролюбия и милосердия.

Западные и северные соседи – немцы, шведы, литовцы, эстонцы – тоже не оставляли в покое Русь – постоянно устраивали мелкие пакости, третируя население, и Александру приходилось гасить очаги дипломатическим путем. Так в 1259 году он и его сын Дмитрий, Новгородский князь, заключили договор с Готландом, Любеком и немецкими городами о мире и торговле:

«Се аз, князь Олександр и сын мой Дмитрий, с посадником Михаилом и с тысяцким Жирославом, и со всеми новгородцы заключили мир с послом немецким Шивородом, и с готским послом Ольстеном, и со всем латинским языком (народом). Что учинились тяжи между немцами и готами и со всем латинским языком, то все отлагаем, а мир заключаем на сей правде… А се старая наша правда и грамота, на чем целовали отцы ваши и наши крест. А где тяжа родится, там ее кончать. А иной грамоты у нас нету, ни потаили мы, ни ведаем. На том крест целуем».

Договор регулировал торговые вопросы, налогообложения и таможенного контроля, и сыграл огромную положительную роль между русскими и немцами, и соблюдался неукоснительно очень долгое время. Более того, спустя почти два столетия, новгородцы, заключая новый договор с магистром ордена, взяли за образец старый, «как было при великом князе Александре Ярославиче».

Но более всего Александр заботился о духовном климате в своем отечестве, и о тех русских людях, кому пришлось жить среди иноплеменников – в Сарае и Золотой Орде.

Как сообщает летописец, в 1261 году Александру удалось учредить в Сарае православную епархию, и в Зололтой Орде, и это стало важнейшим событием в истории Русской Церкви. Естественно, у епархий, кроме окормления православных, была и важная дипломатическая роль: они должны были способствовать усилению влияния русских князей при дворе ханов.

Следует сказать, что и католики в лице папы и французского короля всячески хлопотали об учреждении в Сарае католического епископства, но ханы, поразмыслив, предпочли Православие. На их выбор произвело впечатление, что именно в это время византийский император Михаил Палеолог овладел Константинополем, который был долгое время под властью латинян, и ханы благоразумно выбрали тех, на чьей стороне была сила…

У последнего предела…

В конце 1262 года великий князь Александр в четвертый раз отправился в Орду, к хану Берке. Целью этой поездки была защита русских людей, которых ханы принуждали принимать участие в своих военных походах в борьбе за власть:

«Было же тогда великое насилие от иноплеменников: сгоняли христиан, веля им вместе с собой воевать. Князь же великий Александр пошел к царю (хану), чтобы отмолить людей от беды этой».

На этот раз Александру удалось «отмолить» православных от вовлечения их в татарскую междоусобицу, ибо они, подневольные, вынуждены были стрелять друг в друга, что являлось великим грехом.

Князь пробыл у хана Берке почти год, сопровождая его по многочисленным кочевьям. Хан отпустил Александра домой лишь тогда, когда стало ясно, что он тяжело болен. Вот как описывает последние дни Александра Ярославича его Житие:

«…Великий князь Александр вышел от иноплеменников и дошел до Нижнего Новгорода, и здесь занемог и, дойдя до Городца, разболелся…

Крепко ревнуя Богу, оставил князь Александр земное царство, и стал монахом, ибо было безмерно желание его принять ангельский образ. Сподобил же его Бог и высший чин принять – схиму. И так с миром предав Богу душу свою, скончался месяца ноября в 14-й день, на память святого апостола Филиппа.

Митрополит же Кирилл говорил: «Чада мои, знайте, что зашло солнце земли Суздальской». Иереи и диаконы, и все люди восклицали: «Уже погибаем!».

Святое же тело его понесли к граду Владимиру. Митрополит же с церковным чином вместе с князьями и боярами и весь народ, малые и великие, встретили его в Боголюбове со свечами и с кадилами. Люди же толпились, желая прикоснуться к честному одру, на котором лежало святое его тело. И были вопль, и стенание, и плач горький, каких никогда не бывало, так что и земля содрогнулась.

Положено же было тело его в церкви Рождества Пресвятой Богородицы, месяца ноября в 23-й день, на память святого отца Амфилохия.

Было же тогда чудо дивное и памяти достойное. Когда было положено святое тело в раку, тогда Севастьян-эконом и Кирилл митрополит захотели разжать ему руку, чтобы вложить в нее духовную грамоту. Он же сам, словно живой, простер руку свою и взял грамоту из рук митрополита. И объял их ужас, и едва отступили от раки его. Об этом услышали все от господина митрополита и от эконома его Севастьяна.

Кто не удивится тому – ведь тело его бездушно было и привезено от дальних градов в зимнее время! Так прославил Бог угодника Своего…».

Чудо, которое случилось, было настолько явным и удивительным, что митрополит Кирилл распорядился сообщить всем русским людям. И жители во всех русских княжествах, печалясь и оплакивая любимого князя, получали надежду, что в лице усопшего благоверного князя Александра Невского Русь получила нового молитвенника и заступника на небесах перед Богом.

Прославление Благоверного Князя Александра Невского

Почитание великого Невского героя жило в русском народе еще при жизни его, но гораздо в большей степени проявилось после его кончины. Но открытие мощей благоверного князя произошло не сразу, а более чем через столетие его смерти.

Незадолго перед Куликовской битвой монах-пономарь Рождество-Богородицкой обители во Владимире, спавший на паперти церкви, в которой было погребено тело князя Александра, увидел, как свечи зажглись само собой, а из алтаря вышли два седовласых старца. Приблизившись к гробу, сказали: «Встань, Александр, поспеши на помощь твоему правнуку князю Дмитрию, которого одолевают иноплеменники». И князь встал и вскоре все трое стали невидимы.

Инок поведал о видении монастырскому собору, братия после усиленной молитвы решили вскрыть могилу князя. И о, чудо, тело его нашли нетленным!.. С благоговением положили святые мощи в раке поверх земли так, чтобы богомольцы смогли подходить к нему на поклонение и получать помощь.

И вот в 1547 году состоялось причисление благоверного князя Александра Невского к лику общероссийских святых.

Первый собор в России, посвященный святому Александру Невскому, устроил родоначальник династии Романовых святейший Патриарх Филарет в 1630 году. А уже при его правнуке, царе Петре, русские вернулись в те места, откуда начиналась история нашего народа – и стали «ногою твердой» на берегах Невы.

Петр знал и свято верил, что этот суровый край находится под небесным покровительством великого русского святого, благоверного Александра Невского, и задумал вернуть мощи его в Санкт-Петербург.

Уже в 1713 году был освящен деревянный храм Благовещения; в 1717 был основан монастырь, а в 1724 году – каменный собор во имя Александра Невского. Это произошло 30 августа, в день, когда святые мощи князя Александра были принесены из Владимира в северную столицу.

Шествие святыни через Русскую землю представляло величественное зрелище. Во всех городах и селах ее встречали и провожали с иконами, колокольным звоном и молебным пением. Народ из самых дальних мест стекался на поклонение святым мощам.

Потомки Петра Первого продолжали глубоко почитать благоверного князя. В 1725 году, в соответствии с волей супруга, императрица Екатерина I учредила орден в честь святого великого князя Александра Невского с девизом «За труды и Отечество».

Императрица Елизавета Петровна посвятила святому покровителю столицы первое серебро, добытое в Колыванских рудниках, и велела устроить из него новую раку для мощей благоверного князя.

Императрица Екатерина II воздвигла в Александро-Невской Лавре новый соборный храм, куда в 1790 году были перенесены мощи Александра.

В XIX веке имя святого князя носили три российских императора Александр I, Александр II, и Александр III, и все они верно служили любимому Отечеству – России.

В советское время, когда русскую Православную Церковь упорно и безжалостно уничтожали, как «опиум для народа», в 1922 году, во время разгула воинствующего атеизма, мощи были отобраны у верующих и помещены в музей атеизма.

 

Но когда пришла беда, и немчура 22 июня 1941 года, как в далекие времена, вторгалась на Русь, снова вспомнили о выдающемся государственном деятеле, политике, защитнике земли Русской, великом полководце, не проигравшем ни одной битвы, – Александре Невском. И в 1942 году Советское правительство для командного состава и людей, проявивших полководческие таланты и личное мужество на поле боя, учредило награду – орден Александра Невского. Этим орденом в период Отечественной войны были награждены более сорока тысяч человек.

Орден существовал полвека, до распада СССР. Но, к счастью, в 2010 году, в новой России, орден Александра Невского был возрожден – на этот раз как общегражданская, а не только воинская награда, и получают его те, кто проявил свои таланты в самых разных сферах деятельности.

Таким образом, орден святого благоверного князя Александра Невского стал единственной наградой, существовавшей последовательно – в Российской империи, в Советском Союзе и в Российской Федерации.

А теперь в честь 800 – летнего юбилея со дня рождения Святого князя Александра Невского – на берегу Чудского озера в Псковской области открыт мемориал «Князь Александр Невский с дружиной».

На открытии мемориала наш президент Владимир Владимирович Путин сказал:

«Победа Александра Невского на Чудском озере – символ воинской славы России. А дружина его представлена в образах бойцов 6-ой роты Псковской дивизии ВДВ имени Александра Невского, павших в бою с террористами под Аргуном в 2000 году. Ничто не может разорвать священную связь времен и поколений».

Память святого благоверного князя Александра Невского празднуется дважды в году:

30 августа (12 сентября нового стиля)

и

23 ноября (6 декабря нового стиля).

Римма Кошурникова