С самого раннего утра во дворе дома томского коменданта, полковника Томаса Томасовича де Вильнева творилось что-то непонятное.

Едва развиднелось, пришел известный в городе печник Еремей. Не тратя попусту времени, он замесил глину в широкой деревянной бадье и принялся выкладывать очаг прямо посреди двора, на зеленой лужайке. Загодя заготовленный кирпич был сложен неподалеку, возле сарая. Соседский мальчонка Гришаня подносил его Еремею охапками по три-четыре штуки и все пытался вызнать, зачем понадобилась печка во дворе. Допытывался то у Еремея, то у двух здоровенных конюхов, которые начали таскать на вилах и складывать в кучу сырую солому из конюшни. Печник промолчал, а конюхи вообще отмахнулись от него, как от мухи.

Старый слуга вынес из дому и свалил в ту же кучу изношенные валенки, тряпье, обрывки войлока и прочий мусор. Гришаня и к нему сунулся с тем же вопросом.

– Барин приезжий научный опыт производить будут, – ответствовал старик и, покрутив пальцем перед носом оторопевшего Гришани, ушел в дом.

…Очаг уже был готов, Еремей взялся за дымоход, когда во дворе появился немолодой худощавый человек в темно-зеленом бархатном камзоле. Седые, гладко зачесанные назад волосы, высокий, изборожденный морщинами лоб, глубокие складки от носа к углам рта выражали суровость, но темные, глубокие глаза смотрели лучисто и приветливо. Следом за ним девочка и мальчик несли железную трубу, от нее тянулся длинный холщовый рукав к чему-то большому и белому, похожему на громадную плоскую рыбину, которую несколько человек осторожно придерживали за края.

– Вот так чудище! – воскликнул Гришаня. Оба конюха оставили работу и, разинув рты, уставились на приближающуюся процессию.

– Еремей, друг мой, – ласково произнес человек в камзоле. – Вас ведь так зовут – Еремей?

Пораженный таким обхождением, печник только кивнул в ответ.

–  Вот и славно, – улыбнулся человек и повернулся к детям. – Катюша, Павлик, давайте сюда трубу… Вот, прошу вас, Еремей, вставьте эту трубу в дымоход. Лучше не сверху, а сбоку, чтобы дым свободно пошел по рукаву в полость шара.

– Сделаю, господин… – Еремей замялся, не зная, как назвать этого непонятного человека.

– Зовите меня Александр Николаевич.

– Сей момент, Александр Николаевич! Сделаю в лучшем виде, для хорошего человека – мигом!.. – Еремей подхватил трубу и начал вмазывать ее в кирпичный дымоход.

Тем временем люди разложили «чудище» на траве, вбили в землю два кола и длинными шнурами привязали к ним «хвост» рыбины, к которому и был прикреплен холщовый рукав.

Из дома стремительно вышел небольшой плотный человек в парадном мундире. Это был сам хозяин – комендант города полковник де Вильнев. Он обежал «чудище», проверил узлы на кольях, заглянул в очаг и только после этого приблизился к Александру Николаевичу и детям.

– Все в порядке, Александр Николаевич!.. Вон уж и публике не терпится, – де Вильнев махнул рукой в сторону раскрытых настежь ворот. Там действительно начали собираться жители Томска, привлеченные слухами о необыкновенных событиях.

Томас Томасович взглянул на солнце, поднявшееся уже довольно высоко, потом достал большие карманные часы и озабоченно покачал головой:

– Скоро именитые гости пожалуют… Еремей, голубчик, заканчивай!

 – Готово, барин! – печник обтер фартуком руки и отступил в сторону, оглядывая свое творение. Чудно все-таки: впервые пришлось ему выполнять столь странный заказ – складывать печь под открытым небом да чтоб еще и дым от нее собирать в какую-то штуковину, не то «чудище», не то «рыбину».

– Спасибо, Еремей, – Александр Николаевич уважительно пожал печнику руку и повернулся к дочери: – Катюша, сходи в комнаты, принеси ножницы. Понадобятся и тебе, и Павлику. А тебя, сын, я попрошу охранять монгольфьер. Видишь, какой любопытный сторожек возле него вертится?.. Прокусит или цапнет лапой оболочку – и все пропало!

Восьмилетняя Катя убежала в дом, а Павлик вооружился прутом и пошел в наступление на дворняжку. Ему было лишь семь лет, он явно побаивался бойкого песика, но очень старался выполнить поручение отца. На помощь пришел Гришаня, и вдвоем они отогнали четвероногого разбойника.

К воротам начали подъезжать важные гости – городские начальники с женами и детьми. Для них из дома вынесли все стулья и скамьи. Люди попроще толпились в отдалении. Тем временем конюхи набивали очаг соломой, ветошью, войлоком, а для лучшего разжигания припасли сухие дрова и бересту; Еремей запалил факел.

Томас Томасович еще раз осмотрел все приготовленное и поднял руки, призывая зрителей ко вниманию.

– Мадам и месье! Дамы и господа! Дорогие сограждане!.. Александр Николаевич Радищев – один из самых просвещенных людей России, писатель и ученый. Он любезно согласился показать нам чудесный физический опыт: полет монгольфьера! S”il vous plait!  Пожалуйста, господин Радищев!..

Александр Николаевич слегка улыбнулся, пригладил седые волосы и произнес негромко, но четко, так, чтобы каждое слово было слышно даже тем, кто стоял далеко:

– Томас Томасович сказал о полете монгольфьера. Должен пояснить: монгольфьер – это воздушный шар. Назван он так в честь французов братьев Жозефа и Этьена Монгольфье, соотечественников нашего уважаемого хозяина. – Радищев повернулся в сторону де Вильнева. – Восемь лет тому назад они впервые в мире сделали и запустили в небо свой шар. Многие считали это чудом, но никакого чуда тут нет. Вот лежит он на земле, точно такой же, как у братьев Монгольфье. Я его склеил вместе со своими детьми из плотной прочной бумаги. Сейчас Еремей разожжет очаг, горячий дым и воздух пройдут по рукаву внутрь шара, раздуют его и поднимут вверх. И когда мы обрежем привязь, – шар полетит.

Ропот удивления и недоверия прокатился по двору. Радищев подал знак Еремею, и тот сунул горящий факел в пасть печи.

– Остановитесь, нечестивец! – донеслось от ворот. Сквозь расступившуюся толпу шествовал поп в черной развевающейся рясе. – Не слушайте его, дети мои! Это – бунтовщик! Он против матушки-царицы, его место – на каторге! – Голос попа неожиданно сорвался до визга. – Ему милость оказали, кандалы с него сняли, а он вместо благодарности сотворил этакую мерзость богопротивную!..

Поп поднял посох, явно намереваясь проткнуть шар, но Томас Томасович ловко перехватил его. Крупный нос полковника побагровел, черные глаза гневно сверкнули:

– Господин Радищев – мой гость! Это я попросил его показать согражданам то, что давно знает мир и чего никогда не видели сибирские народы. Извольте не мешать научному опыту, святой отец! Adieu!.. Прощайте, – де Вильнев наклонил голову и указал на ворота.

В это время горячий дым раздул холщовый рукав и начал наполнять шар. Складки огромного бумажного тела стали расправляться, а тупой нос неожиданно задрался вверх. Поп вздрогнул, испуганно перекрестился и, подбирая полы рясы, осыпая всех проклятиями, поспешно выкатился со двора.

Толпа взволнованно вздохнула и замерла. Десяти глаз неотрывно следили за «чудищем». А шар толстел, трепетал, словно живой, потягивался всем телом… Наконец, дым и горячий воздух заполнили его целиком, Радищев плотно перетянул шнурком горловину и убрал рукав. Теперь шар рвался с привязи, будто молодой норовистый жеребец.

– Внимание!.. – Александр Николаевич предупреждающе поднял руку. – Дети, подъем!..

Катюша и Павлик дружно стриганули ножницами, освобождая пленника от шелковых пут. Шар на мгновение замер, словно, не веря обретенной свободе, и стремительно рванулся в синее небо!..

Он взмыл над домом, над широким двором, оставив далеко внизу позолоченные ранней осенью деревья, скопища домов и домишек на берегах широкой Томи и узенькой Ушайки, остатки старой деревянной крепости – весь небольшой сибирский городок Томск.

– Летит!.. Летит!.. – толпа выплеснулась со двора на улицу, устремилась вслед за шаром на взгорок, туда, где, поблескивая куполами, возвышалась недостроенная еще Воскресенская церковь.

Вдруг грозно, неистово загудел колокол, приказывая ослушнику вернуться, ибо никому не позволено подниматься выше Божьего храма! Но монгольфьер уже оставил внизу и кресты на куполах, и дома, и любознательных граждан – неведомые силы влекли его вверх, к облакам, где до него жили только птицы…

P.S.  Воздушный шар, который запустил А.Н. Радищев в Томске в августе 1791 года, стал «пионером» не только Сибирского воздухоплавания, но одним из первых воздушных шаров во всей Российской империи.

SРимма Кошурникова

Фото взято из открытых источников