Глас песни, мною недопетой,
Не дозвучит в земных струнах,
И я — в нетление одетый —
Ее дослышу в небесах.

26 ноября исполняется ровно 220 лет со дня рождения Александра Ивановича Одоевского и, хоть поэт-декабрист не искал литературной славы, имея привычку не записывать сочинённые стихотворения и безжалостно обходиться с черновиками, но, подобно магическому заклинанию, всё не сходит с народных уст его пророческая фраза. Спорхнув с эпиграфа первой революционной газеты «Искра», строчка из известного стихотворения «Струн вещих пламенные звуки», теперь ставшая заглавием этой статьи, ещё в начале прошлого столетия приобрела масштаб крылатого выражения, и на многие лета нашла своё законное место в сердцах людей.

Вопреки всему, не потускнев, под пеплом восстания и последовавших репрессий, золотом блестят через века строки и других, пусть и менее знаменитых стихотворений автора:

Мучительный, небесный миг! Поэт
В свой тесный стих вдыхает жизнь и вечность,
Как сам господь вдохнул в свой божий свет —
В конечный мир — всю духа бесконечность.

Не могли обойти стороной столь важную дату в истории литературы и наши коллеги по перу из Молодёжного литературного клуба «Арктида» (г. Калуга). Буквально на днях клуб в шестой раз отметил годовщину основания, и в рамках торжественного заседания была организована лекция, посвящённая образу Софии в творчестве русских поэтов. В качестве лектора выступила Марианна Андреевна Дударева, известный литературовед, литературный критик, преподаватель РУДН, доктор культурологии, кандидат филологических наук. Должное место в представленной открытой лекции «Александр Одоевский и Сергей Есенин: образ Софии в поэзии», конечно же, было отведено и произведениям А. И. Одоевского. Подробно говорили о стихотворении «Неведомая странница», в котором, по мнению ученого, выразился апофатический лик Софии (Премудрость Божия).

Его стихотворения неизбежно политичные, пропитанные болью и тревогой за судьбу страны, всегда по-особому трагичны. Нередко Родина предстаёт в образе девушки, а порой и целые народы отражаются в ликах хрупких красавиц. Они смеются, плачут и, обязательно, поют свои печальные песни:

Старшая дочь в семействе Славяна
Всех превзошла величием стана;
Славой гремит, но грустно поет.
В тереме дни проводит, как ночи,
Бледно чело, заплаканы очи,
И заунывно песни поет.

С нежностью и любовью, обращается к своим героиням поэт, жалея девушек за выпавшую на их долю участь. Трудно не прочувствовать, насколько значимое место они занимают в образной системе поэта. Вечно длящееся расставание, непрекращающееся изгнание, и, как венец сюжета, высшая точка тоски — надежда на возможность воссоединения в вечности:

Но если только сновиденье
Играет бедною душой, —
Кто даст мне сон без пробужденья?
Нет, лучше смерть и образ твой.

Но именно в этой вечности и проглядывает богородичный лик, неведомой странницы мы слышим шаги, которая оберегает страждущих, готовых пойти за ней:

С небесных уст святое утешение,
Как сок целебный, сходит в душу путников,
В них оживает свет очей.
Вокруг жены толпа теснится, слушает;
Услышит слово — сердце расширяется
И усыпляется печаль.

И мы сегодня, поэты другого эона истории, стараемся расслышать эти тайные слова, излечиться ими, напиться ими, чтобы почувствовать себя бессмертными!

Светлана Егоркина, поэт,

член Совета Молодежного литературного клуба «Арктида»,

Калуга.

фото автора