— Хххххх! – шумно выдохнула Яна и, пошатнувшись, судорожно схватилась за подоконник трясущимися пальцами. Два резких гулких удара в голове. Тишина. Подоконник поплыл красно-желтыми всполохами. Еще удар. Яна  с силой сжала зубы и зажмурилась. «Дыши, дыши, все хорошо… — уговаривал голос издалека. – Ты обязательно справишься, сейчас все пройдет!» Яна резко открыла глаза, подалась вперед и рванула оконную ручку. Створка грохнула об откос, впустив в комнату холодный сырой воздух. Яна приоткрыла дрожащие губы и короткими судорожными вдохами стала жадно его глотать.

Дверь в комнату внезапно распахнулась. В проеме застыла мама. Яна не обернулась. Тишина комнаты разразились гулкими раскатами:

— И у тебя еще хватает наглости ко мне жопой стоять! Совести у тебя нет! У меня восьмое марта, а ты опять чуть свет из дому намылилась! Эгоистка! Нет бы матери приятное сделать! Нет? Ну, конечно, нет! – всплеснула руками мама. — Тебя же там твои друзья дожидаются ненаглядные и дебил этот Ромочка! Хоть бы он провалился! Картину она мне подарила,  как же! Ты их каждый день рисуешь, картины свои! А знаешь какой для меня подарок будет самый лучший? – сменив крик на вкрадчивую нежность, спросила она.

— Какой? – не оборачиваясь, эхом повторила Яна.

— Если ты своего Рому бросишь и никогда больше не увидишь! Всем праздник будет! – грянула мама и хлопнула дверью. Яна обернулась. Сползла на пол и, задрав голову, прислонилась затылком к подоконнику. Прикрыла глаза. Восстановившуюся тишину комнаты разорвал крик мобильника. Яна вскочила и бросилась к сумке. Пошарив в боковом кармане, она выхватила маленькую черную трубку и вскинула экраном вверх: «Костя Брат» горело на голубом экране. Яна провела по нему подушечками пальцев и медленно положила на кровать. Экран продолжал гореть. Она снова провела пальцами по светящемуся окошку и резким движением перевернула телефон. Сияние пропало. «Покойнику тоже прикрывают веки, чтобы не смотрел…» — Яна села рядом с кроватью на пол и закрыла глаза.

Четыре часа спустя она наспех натянула куртку, резким движением обвила шею длинным шарфом, болтающимся до колен, впрыгнула в черные кожаные сапоги без каблуков и вылетела из квартиры. Пронесясь два с половиной пролета, Яна резко остановилась и застыла на лестнице. В двух шагах от нее лицом к замызганному подъездному окну стоял темноволосый парень в черной кожаной куртке, туго обтягивающей широкие плечи, и военных серых брюках, заправленных в берцы. Руки в карманах, ноги на ширине плеч. Рядом на грязном, облупленном подоконнике – охапка мимоз, перевязанная нежно-зелёной лентой. Яна рванулась вперед, затормозила, чтобы не впечататься в его спину, и, вскинув руки вверх, положила ладони на его глаза.

— Я тебя слышал.

Яна почувствовала улыбку под своими ладонями, на которые тут же легли две другие ладони, потопив их под собой.

Рома резко обернулся,  порывисто обнял Яну и, уткнувшись ей в макушку, пробубнил:

— Ты топала, как слон. В разведку тебя не возьмут.

Он чмокнул ее и, немного отстранив от себя, но придерживая за плечи, улыбнулся:

— Поздравляю, девушка из высшего общества! Моя любимая девушка из нелюбимого общества…

Яна провела рукой по его смуглой щеке:

— Давно ждешь?

— Не знаю… Часа два. А может, больше. Счастливые часов не наблюдают, — Рома нашарил одной рукой на подоконнике цветы и отгородил себя ими от Яны:

— Тебе! Держи.

 Яна обняла букет обеими руками, прислонила к лицу и шумно вдохнула.

— Ммммм…. Как же я люблю этот запах…, — прикрывая глаза и снова вдыхая, промурчала она. Рома довольно улыбнулся:

— Конечно, шикарный запах, не то что… — Он осекся на полуслове и рефлекторно сделал шаг в сторону. Ее взгляд напугал его. Яна швырнула цветы на подоконник. Два ее резких шага вперед и два его – неуверенных пятящихся – назад. Рома вжался спиной в грязную подъездную стену, Яна молча подошла вплотную. Рома тоже молчал.

— Что? Опять?! – сквозь зубы процедила Яна.

— Да нет! – вырвалось у Ромы. – Нет же! Честно!

Яна вгрызалась взглядом в его глаза. Зрачки не расширены. Сосуды не полопались. «Нет же! Честно!» — стучало у нее в голове.

— Дыхни. – приказала она. Рома продолжал молча сжимать губы.

-Дыхни, сказала! Слышишь?! – она вцепилась в ворот его куртки и с силой тряхнула.

Рома запрокинул голову, уперся темечком в стену и закрыл  глаза.

— Рома… — позвал его сдавленный голос. Ворот куртки скрипнул в маленьких кулачках. Хватка ослабела, голова упала на грудь, рассыпав по ней сноп пшеничных волос. Секунду спустя смуглая рука скользнула по яниной щеке и легким движением подняла вверх подбородок. Встретив тревожный взгляд ее больших, чуть раскосых глаз, он резко и шумно выдохнул ей в лицо. Яна сдвинула брови и прищурилась:

— Ещё раз! — Он послушно выдохнул. Яна блаженно улыбнулась. Едко-сладкого тяжелого запаха паров клея она не почувствовала.

— Теперь веришь? — иронично подняв одну бровь, спросил Рома. Яна ничего не сказала. Ее руки скользнули под его куртку и сомкнулись на талии кольцом.

— Ну, что, мы восьмое марта праздновать будем? А то того и гляди кони и свита с голоду передохнут! — хмыкнул он.

Яна подхватила с подоконника букет, они выскочили из подъезда, держась за руки. Завернули за угол, и, меся тяжёлыми подошвами сапог грязный снег вперемешку с ржавым песком, добежали до подъезда соседнего дома. Их уже дожидались Костя, Лина и незнакомый Яне белобрысый паренёк среднего роста в дутой спортивной куртке и голубых джинсах.

Костя что-то сосредоточенно бубнил в трубку телефона, Лина глазела по сторонам, нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, то и дело подламывая ноги в красных сапогах на высоких каблуках. Незнакомец курил.

Поздоровавшись и отдышавшись, Яна пихнула локтем Рому в бок и, скосив глаза в сторону «новичка», вопросительно кивнула.

— Костяна брат. Троюродный, кажись. В гости приехал, — прошептал Рома и немного помолчав, хмыкнул, — Будет нашей Линке жених. А то она как с Максом разошлась, бесхозная совсем. Непорядок.

Не дослушав его остроту, Яна подошла к незнакомцу и с улыбкой протянула ему руку:

— Давай знакомится! Яна.

 Чуть помедлив, тот подхватил янину ладонь, легко сжав пальцы, ответил:

— Женёк, — и, кивнув в сторону Костика, добавил. – Братуха мой, в гости пригласил. Сказал, девчонки у него в компании зачётные. Не соврал, — довольно хмыкнул он, разглядывая Яну.

Она отдернула руку.

— А ты откуда?

— С Воронежа, — Женя сделал уверенный шаг к Яне, — А что, желаешь поближе познакомиться?

Яна отгородилась от него букетом, обернулась к Роме и, встретив его тяжелый взгляд, звонко рассмеялась:

— Не, Ромик, не подходит Линке такой жених, нам бы кого попроще! Не из культурной столицы Черноземья!

 — Чё? Чё вы там?! — встрепенулась Лина, услышав своё имя, и неуклюже засеменила к подруге, то и дело подворачивая ноги.

— Ничё, сестра! – лихим жестом обняв Лину одной рукой за плечи, широко улыбнулся Рома и подвел ее к Яне и Жене, — Без тебя – тебя женили!

Лина вытаращила глаза, перебегая взглядом с Ромы на Яну и обратно.

— Ну, что не понятного? — продолжая сверкать улыбкой, добавил он. – Мы вот, с Янчиком счастливы, — оставив Лину в одиночестве, он подошёл к Яне со спины, крепко обвил руками талию, положил подбородок ей на плечо, и, вцепившись в Женю взглядом, добавил, чеканя слова, — хотим, чтобы и другие были счастливы.

Яна приклонила голову к ромкиной щеке и, протянула:

— Ну, когда уже брат наговорится…. Я мёрзну…

— Костян, в натуре, бросай трендеть! – чуть помолчав, прошипела Лина, обернувшись к Косте, и возмущенно передёрнула плечами.

Тот сморщился, замахал на Лину рукой, продолжая впечатывать трубку мобильного в ухо и бросать в нее редкие односложные слова. Ребята переглянулись. Яна подавила вздох, Рома зарылся лицом в ее волосы. Женя достал из кармана куртки смятую пачку сигарет, молча протянул её Лине. Та молча достала сигарету, Женя – другую. Несколько раз со злостью щелкнув  колёсиком зажигалки, подкурил.

Через несколько минут Костя подошёл к ребятам и молча встал рядом. Все, как один, повернули к нему лица. Костя резким движением вырвал пачку сигарет из кармана. Женя снова щелкнул колёсиком зажигалки. Костя нервно затянулся.

— Да ни чё! — вырвалось у него. – Мать ей сначала вообще запрещала на звонки отвечать, а потом Дашка в ванной закрылась, вот я и дозвонился. Говорит, бесится маманя… Ни в какую не пускает, мол, гости придут, чтобы дома сидела, развлекала. А Дашка плачет… не признается, но я же слышу — плачет! – Костя швырнул недокуренную сигарету в грязный снег под ногами. – Даже поздравить нельзя зайти. Говорит, мать на порог не пустит, а её потом и вовсе дома запрёт. – Костя сунул руки в карманы куртки, и, сжав кулаки, отвернулся и отошёл.

Ребята переглянулись. Мальчишки закурили.

Яна сунула мимозы Лине в руки, подошла к Косте и, прильнув к его спине, обвила руками.

— Не расстраивайся, брат… — прошептала она. – Завтра в школе увидитесь, поздравишь. – Костя молчал, Яна продолжала. — Ты же знаешь, у Дашки мама суровая, все праздники чтоб – дома. Ну, не первый раз ведь…

Костя не отвечал.

– А давай мы ваше личное восьмое марта в будущие выходные отметим, а? – оживилась, затараторила Яна. – Если тепло будет – на крыше, а если очень уж холодно – к Ваньке попросимся, когда у него мама в ночь работать будет, а? – Яна потянула Костю за рукав куртки. – Давай, а? – умоляюще смотрела она ему в затылок.  Костя обернулся с грустной улыбкой, обнял Яну и обреченно выдохнул:

— Давай…

Яна вырвалась из его объятий и запрыгала:

— Ура! У нас будет второе восьмое марта!

— Да нам бы хоть первое восьмое по-человечески отметить! – рявкнул Костя, но видя, как еще секунду назад улыбающиеся губы Яны задрожали, а глаза затянула мутная слёзная плёнка, осекся. – Не, Яник, отметим, сестра, всё путём будет! Давайте уже пойдём, а то нас заждался наш пятизвездочный люкс в экологически чистом районе города…

— А Ваня? – растерянно пробежала Яна глазами по лицам друзей.

— Да на месте Ваня, не кипишуй, с утра уж там! – хмыкнул Рома, притягивая Яну за плечи к себе. – Или ты думаешь, что строительный вагончик сам прогреется и сам за «джамшутами» шмон наведёт?

Талый снег вперемешку с чернозёмом чавкал под ногами, Яна то и дело проламывала толстой подошвой сапог хрусткий лёд и черпала носками грязную жижу луж.

— Ян, ну, лужи-то обходи! – дергал её за руку Рома, шагая на пол шага впереди, то и дело оборачиваясь на звук трескающегося льда. – Ноги промочишь, заболеешь, что я с тобой делать буду? – улыбался он через плечо. Яна, не поднимая головы, вглядываясь в грязное месиво под ногами, и судорожно сжимала заледенелыми пальцами жесткие стебли мимоз.

За ними семенила Лина, поскальзываясь и взвизгивая. Рядом шел Женёк, точным движением хамелеона выбрасывающий руку из кармана и хватающий Лину за рукав при каждом её па.  Когда его точность граничила с настырностью, Лина взвизгивала сильней, вырывалась и, раскачиваясь на ветру, бежала к Косте, вцеплялась в рукав его куртки и прижималась к плечу. Костик хмыкал, качал головой, выдыхал белым паром:

— Ну, сестра, ты по погоде нарядилась! – и продолжал упрямо шагать, не сбавляя темпа. Скоро Лина отставала, дула губы, слыша от Кости неизменный ответ на просьбу идти помедленнее: «Да не могу я медленно ходить! Не привык. Давай, тренируйся, полезно», и снова оказывалась рядом с Женей, который как нарочно медленно ходить умел.

Когда они дошли до места назначения, Лина окончательно запыхалась, Яна не чувствовала пальцев рук, у Жени кончились сигареты. Строительный вагончик неопределенного цвета сиротливо стоял в поле, чуть накренившись, моргал одним-единственным окном. Поодаль высилась груда бетонных плит, хаотично валялись необструганные доски, ржавой башней упирался в серое фетровое небо подъемный кран, скрипя стрелой то в одну, то в другую сторону, как неопределившийся флюгер. Костя рванул дверь вагончика на себя и вошел внутрь. За ним нырнули Яна, Лина, Рома и Женёк.

— Братух, чё тут у тебя за дискотека? – с порога начал Костик.

— Ды чё, Костян, — недовольно сморшившись, развел руками Ваня, – тут или два обогревателя молотят, или свет горит. А все вместе – Хиросима… Во! – поднял палец к висящей под потолком сочно-желтой, как лимонная карамелька, лампочке, сказал он. Лампочка потухла, зажглась, снова потухла и замерцала. Ребята, все еще толкаясь у порога, огляделись по сторонам. Лампочка вновь загорелась ровным теплым светом.

-Н-да… — почесал Костик затылок, сдвинув черную вязанную шапку на макушку.

— Как же брат твой тут работает? – растерянно протянула Лина и обиженно глянула на Костика.

— Хорошо работает, сестра! – не дождавшись ответа, хлопнул её по плечу Рома, — у него два обогревателя с утра до ночи не пашут, он же барышень сюда не водит, — засмеялся он, — и потом… — заговорчески добавил он, — водочка…

— Не…. – отмахнулся Костя, — Антоха не пьёт, кодированный.

— Ну, что вы как не родные-то! – перебил его Ваня, махнув рукой широким жестом хозяина. – Проходите, девчонки, замерзли, небось. – Женёк, дверь поплотнее закрой! – снова махнул он, — сквозит. И тепло выпускаешь!

Женя дернул ручку двери на себя, уничтожив щель. Лина и Яна бросились к обогревателям, плюхнулись на пол рядом. Яна бережно положила на пол цветы, вплела окоченевшие пальцы в просветы корпуса старенького замызганного радиатора, прислонила к нему голову, и прикрыла глаза. На ее подрагивающие веки рассыпалась прядь волос, отдающая медной позолотой под лимонно-карамельной лампочкой, мерно разливающей свет в центре вагончика, но обделявшей им сиротливо темнеющие пыльные углы. Лина подтянула ближе к радиатору колени, красные пятна обмороженной кожи стали ярче. Настырным движением дёрнула подол плотной трикотажной мини-юбки, прикрывая тонкий капрон колготок на бёдрах. Женёк плюхнулся в продавленное старое кресло напротив, не сводя с Лины глаз. Рома в два шага пересёк вагончик, развалился на диване, прикрытом видавшим виды пледом с индийским орнаментом и, расчехлив стоявшую рядом гитару, взял несколько аккордов. Струны выдали нестройный звук. Рома резко сел. Стащил с головы шапку, куртку, бросил рядом и нервными движениями пальцев стал крутить колки.

— Может, цветы – в воду? – растерянно развёл руками Ваня. Костик быстро снял куртку и, сунув шапку в рукав, забросил ее на висевший у двери гвоздь.

— Есть куда ставить? — через плечо хмыкнул он.

Ваня замотал головой по сторонам.

— Не…, — он ринулся к стоящему рядом с диваном деревянному столу, выкрашенному белой краской, местами изрядно облупившейся, и покрытому новой одноразовой цветастой клеенкой.  Нырнул в стоящий у ножки стола пакет, выудил непочатую баклажку пива и, победоносно вскинул руку, в которой ее держал, вверх: «Ща будет!» Не дожидаясь реакции ребят, резким движением сорвал крышку и трясущейся рукой разлил пенящуюся жидкость по стоящим на столе пластиковым стаканам.

— Ваза готова! – сверкнул он улыбкой. – Неубиваемая!

Костик вырвал у него баклажку, заученным движением достал из кармана толстовки складной нож. Выплюнув лезвие, тот вгрызся в стенку бутылки с пронзительным хрустом и сделал движение по кругу. Верхняя часть бутылки глухо стукнулась об пол. В нижнюю, высокую, Костик плеснул воды из баклажки и протянул Яне, не выпуская из рук. Она подняла мимозы с пола, окунула в воду. Высокие стебли, усеянные желтыми катышками, рассыпались веером. Костик аккуратно поправил вывалившуюся из букета ветку и поставил «вазу» в центр стола меж разбросанных блестящих пакетов с чипсами, сухариками и крекером. На краю стола из натюрморта выбивался еще не распакованный торт, перевязанный тонкой розовой лентой.

-Ну, раз Ванёк разлил, давайте пить уже… — отставив гитару в сторону и смачно хлопнув ладонями по бедрам, широко улыбнулся Рома. – Янчик, иди ко мне, я буду твоей батареей. Линка! Женёк! Вам особое приглашение что ли?!

Лина засуетилась, заерзала на полу. Костик, обернувшись, протянул ей руки. Порывистым движением она уцепилась за его ладони и, упершись каблуками в пол, резко встала. Он подвел ее к столу, усадил на продавленный стул с выщербленными ножками и подвинул полный пива пластиковый стакан. Сам взял такой же стул, повернул его спинкой к столу и «оседлал». Женёк придвинул кресло поближе к Лине и вальяжно распластался в нем, прихватив себе наполненный  стакан. Яна, Рома и Ваня, скинув обувь, расселись на диване, поджимая под себя ноги. Только Костик набрал воздуха, чтобы сказать тост, Ваня звонко хлопнул себя по лбу и юркнул под стол. Яростное шуршание пакета перебивали его бессвязные ругательства. Когда все затихло, он вынырнул из-под стола с довольным видом и банкой коктейля в руке. Щелчок жестяного «язычка», мерное шипение и довольный ванькин голос прервал молчание:

— Ну, теперь точно можно праздновать!

— Ума лишился? – исподлобья глянул Рома на Ваньку. – Внатуре этим говном травиться будешь?

Женёк язвительно хмыкнул. Лина округлила глаза.

— Зачем? Лучше пива с нами выпей, а там, — она ткнула пальцем с выкрашенным в ярко-красный цвет ногтем, в сине-красную банку, поделённую пополам золотой полоской, — химия одна! И спирт неизвестно  чем бодяжат!

— А мне нравится. Вкусно. – пожал плечом Ваня.

— Брат… — растерянно протянула Яна, поворачиваясь к Костику, — ну хоть ты скажи ему…

— На тему? – не отрывая взгляд от стакана с янтарной жидкостью, буднично отозвался Костик.

— Ну, вредно! — настаивала Яна.

— Они, — Костик бросил косой взгляд на Ваню и Рому, — и похлеще травятся, сколько можно говорить? Так что это еще детский лепет, пища богов, можно сказать, — съёрничал он. – Пускай бухает, раз ума нет и печень не жалко, я устал уже разъяснительные беседы проводить. Да и вообще – не для того собрались. – Костик метнул злой взгляд на Рому. – Ты давай, скажи своё веское слово, Ромео! Поздравь, так сказать!

Рома медленно встал с дивана, кашлянул, сглотнул, сверкнул белозубой улыбкой и поднял пластиковый стакан с раскачивающейся из стороны в сторону пенной шапкой.

— Поздравляем вас, девчонки! Очень любим! И без вас мы совсем  — вникуда! Ура! – выпалил он и выпил залпом.

Зашуршали пакеты с чипсами. Женёк  потянулся под стол за следующей баклажкой.

Когда он разлил по бокалам шестую, лампочка над столом заморгала, свет забился в судороге. Погас. Загорелся снова, плавно разливая по комнате лимонную карамель.

— Блин! – с досадой бросил Костик пустой стакан в гору растерзанных пакетов из-под чипсов, — хоть бы до завтра не перегорела!

— Да ладно тебе, — примиряющее улыбнулся Рома, — перегорит – свечи зажжём! Романтика! – протянул он.

— Какие, на хрен, свечи, Роман? — подался вперед Костя, — Геморройные?!

-Ну, братан, извини, — засмеялся Ромка, — а я и не знал, что ты с собой такие носишь!

 — Я – нет, — отчеканил Костя, а вот ты – обязан! Потому что ты у нас главная причина для таких диагнозов! – Костя встал, грохнув стулом об пол, накинул куртку и вышел на улицу.

— Дай сигарету, — попросила Яна Рому.

— В куртке возьми, – глядя перед собой, бросил он.

Яна переползла на другой край дивана, где кое-как валялась скомканная ромкина куртка. Основательно проверив правый карман и убедившись, что кроме смятой листовки с рекламой недавно открывшейся строительной базы в нём ничего нет, она сунула руку в левый. Отдернула. Выпрямилась. Бросила быстрый взгляд на Рому и снова нырнула в карман. Повернувшись к Роме спиной, она аккуратно вынула руку и медленно разжала кулак. На ее ладони распушившимся цветком развернулся полиэтиленовый прозрачный пакет, с белёсыми разводами и полосами внутри.

— Нашла? – разливая пиво по стаканам, спросил Рома.

— Нашла. – сквозь зубы процедила Яна, сжала кулак, порывисто обулась и, не сводя с Ромы разъярённого взгляда, подошла вплотную. Коснувшись грудью его плеча, она грохнула ладонью по столу, выпуская мятый полиэтилен на волю. – Держи! – зло улыбнулась Яна. Рома бросил взгляд на стол. Потом внимательно посмотрел на Яну. Яна не сводила с него испытующего взгляда. Рома молча отвернулся.

— Что?! Опять?! – не выдержала Яна. Рома не ответил. – Опять, да?! Почему? – вырвалось рыданьем у Яны. Она закрыла лицо ладонями и затряслась.

— Блин… — Лина порывисто вскочила, подбежала к Яне и, положив ладонь на её макушку, обняла.

— Ян… — растерянно протянул Ваня, — да мы разок, ну… чё ты… Больше не будем… Ну, не плачь… ну… — продолжал мычать он.

Рома нетвердыми шагами направился к двери.

— Куда собрался?! – гаркнула Лина, резко усадив Яну на диван, и ринулась к нему.

— Да нахрен я тут нужен такой… — прошептал Рома, уставившись исподлобья на Лину мутными глазами.

— Чё ты буробишь, идиот! — зашипела Лина.

— Я ей, — Рома мотнул головой в сторону Яны, — такой не нужен… — он сжал Линину голову ладонями и ткнулся лбом в её лоб. – А мне… – через паузу продолжил он, — жизнь без нее не нужна. Чуть толкнув от себя Лину, он резко развернулся, ударил в дверь рукой и вывалился в сумрак.

Ваня опрокинул в себя банку с коктейлем и отбросил пустую тару на пол. Банка гулко стукнулась об пол и укатилась под диван.

— Чё у вас тут? – ворвался в вагончик Костик и остановился на пороге.

— Янка нашла в ромкиной куртке пакет, ну, понял, вот прям чуть не сегодняшний, — зашептала ему Лина, косясь на смятый полиэтилен на столе, — а он еще две недели назад клялся-божился, что всё, больше никакого клея, — тараторила она, — ну, ясное дело – она в истерику, он пьяный – тоже. Говорит, такой не нужен, жить не хочу, ну и всё такое, короче, как всегда.

Костик поджал губы и кивнул.

— Куда он рванул-то? – озабоченно глянула на него Лина. – Ты ж на улице был…

— Сказал: «Прогуляюсь», – ответил Костя. – До крана, говорит, дойду, погляжу… — задумчиво протянул он. – Блииин, Роман, ну что за детский сад! – вырвалось у него. – Сидите тут, — отрезал Костя, — пойду я этого Ромео догоню, — он резко развернулся к двери и вышел, -… Ну, что за дебил? Вроде умный человек, а такой дебил… — донеслось до Лины его бормотание с улицы. Прикрыв дверь, она вернулась к Яне, присела рядом на краешек дивана.

— Яник, ну, чего ты горишься? — с улыбкой пихнула она подругу плечом, — как будто первый раз! У него здоровья на десятерых, не помрёт, авось! А дурь эту сам скоро бросит, надоест ведь, ну, не плачь, — прильнула она к Яне и обняла за плечи.

— Не… ну, правда, Яночка, не плачь, а? – вкрадчиво улыбаясь, подполз к ней из дальнего угла дивана Ваня.

— Ты-то не буробь! –  бросила на него гневный взгляд Лина. — Ты ж главный подстрекатель! Ромка только бросит, так ты вокруг него кругами ходишь, глазами бездомной псины пялишься, мол, давай разок за компанию, а завтра завяжем. Прибить тебя мало! – замахнулась на него кулаком Лина.  Ваня отпрянул.

— Да чё ты… — обиженно протянул он и снова забился в угол. Яна разразилась новым приступом рыданий.

— Не, я конечно, ожидал, что будет весело, — скрежетнул по полу ножками кресла Женёк, вставая, — но не настолько. — Он выудил из пакета у стола непочатую пачку сигарет, неспешно открыл, достал одну и, зажав её губами, бросил Лине, — пойдём на улицу, покурим?

— Нет… — мотнула головой Лина. – Куда я от них?…

— Хозяин-барин, — пожал плечами Женёк и вышел, хлопнув дверью.

— Куда он? – подняв на Лину заплаканные глаза, прохрипела Яна.

— Ну, он же сказал – курить, — улыбаясь, по слогам ответила Лина.

— Да не он! – раздражённо махнула рукой Яна. – Ромка – куда?

— Куда… — отвела глаза Лина. — Да Бог его знает куда!  — в сердцах выпалила она.

— А брат куда пошёл? – вцепилась Яна в рукава Лининого ажурного свитера. — Я пойду к ним, — она рванулась, не дождавшись ответа, по пути подхватывая куртку со спинки стула, натягивая на себя и кое-как обматывая  шарфом шею.

— Ян! – подскочила к ней Лина и остервенело вцепилась в предплечье, — Не ходи! Они сейчас вернуться, ну, посиди, придут!

— Отпусти… — утвердительно кивнула Яна. – Я всё равно пойду.

Лина разжала пальцы и шмыгнула носом. Яна вылетела на улицу, не прикрыв за собой дверь.

Пролетев несколько метров в сторону стройки по осколкам подтаявшего наста и подмороженного к вечеру чернозёма, она остановилась. Оглянувшись по сторонам, она увидела фигуру Кости у подножия крана. Не нашарив взглядом рядом с ним Рому, скользнула вверх по ржавым перекладинам башни и остановилась на темной фигуре, болтающейся на лестнице на полпуни к кабине.

Еще несколько нетвердых шагов к крану. Остановка. Яна круто повернула назад и, спотыкаясь, сделала несколько неровных шагов в сторону вагончика. Два гулких удара в голове заставили её веки захлопнуться, а зубы сжаться. Яна шумно выдохнула и с усилием открыла глаза. Судорожно глотнула ртом воздух. Не получилось. Вторая попытка. Нет.

— Брат… — пошептала она, безуспешно сглатывая спазм. – Костя! – вырвался ее сдавленный крик и рассыпался в воздухе легкими блёстками. Яна снова зажмурилась от гулкого удара. Второй. Третий. Дрожащими руками Яна сжала виски. Почувствовав, как на ее правое плечо уверенно легла Костина ладонь, Яна снова сделала усилие, чтобы отрыть глаза.

— Всё будет хорошо, — медленно проговаривая слова, сказал спокойно Кося у самого её уха. – Ты же знаешь, — нарочито весело добавил он и сильным движением руки повернул Яну к себе.

— Нет… Нет! – замотала она головой, закрывая уши. – Я не знаю… — потонуло в мягких шерстяных узорах его свитера.

Прижав Яну к себе, он положил подбородок ей на макушку и сказал вдаль:

— Я обещаю.

— Костян! Янка! – донесся до них срывающийся голос Лины с порога вагончика. – Чё делать?! Ванёк тут! – она растерянно повела рукой дверной в проём.

Яна и Костя переглянулись.

— Иди, глянь, что с ним, я тут решу, – отчеканил Костя, доставая из-за уха сигарету и закуривая. Яна кивнула и засеменила к вагончику. Когда она нырнула в дверной проём, Лина скрылась за ней, шарахнув дверью.

— Блин, как сговорились! – сплюнул Костик в грязно-снежное месиво под ногами и зашагал к махине крана.

Теплый карамельный свет лампочки бился в конвульсиях в теле вагончика. На полу билось в конвульсиях Ванькино тело. Яна, переглянувшись в дверях с Линой, бросилась к нему. Ваня тянул шею вверх, шлепая сухими губами, руки судорожно вздрагивали, ногти пальцев отбивали ломаный ритм, худые длинные ноги, подергивались в тканевом коконе широких военных брюк, испещренных карманами. Спина выгибалась, тело моталось из стороны в сторону в попытках выпрямить шею и глотнуть долгожданного воздуха. Лина упала рядом с ним на колени, подсунула правую куру под шею и приподняла голову.

— Что? Ванечка! Что?! – вглядывалась она в затянутые поволокой Ванькины глаза. – Что сделать?

Ваня вцепился дрожащей рукой в рукав ее куртки. Вены на его шее вздулись и засинели сквозь тонкую бледную кожу, губы задергались.

— Ваня, что?…. – шептала Яна, глотая слезы.

— Дышать… — вырвалось из его напряженного горла, — тяжело…

— Линка! Открой дверь! – взвизгнула Яна. – Сейчас, потерпи… Сейчас будет воздух… — Яна подвинулась ближе к Ване, дернула шарф со своей шеи, скомкала и сунула Ване под голову. – Тихо, Ванечка… — гладила Яна его закостеневшую на ее рукаве руку.

— Я вижу… — зашептал Ваня, захрипел горлом и закашлялся. – Плохо вижу, мутно…, — испуганно заглядывал он то в Янины глаза, то тревожно озираясь по сторонам.

Лина распахнула дверь настежь и подсела к Ване. Она перебегала глазами с его измученного спазмами лица  на трясущиеся руки, подрагивающие колени, вскидывала вопросительный взгляд на Яну и снова возвращалась к бледному лицу.

— Выключи обогреватели, — шепнула ей Яна.

Лина молча встала, выдернула из заляпанного сетевого фильтра две вилки от радиаторов и аккуратно положила рядом, когда в дверях возник Женя. Ровный лимонно-карамельный свет снова облизывал стены и плавно стекал на пол.

— Чё тут у вас вообще происходит? – округлил он глаза и возмущенно продолжил. — На улице Костяна тормознул, а он как с цепи сорвался, у вас тут – этот… — Женёк с опаской шагнул к лежащему на полу Ване, и не решаясь подходить ближе, вытянул шею, чтобы рассмотреть его получше. – Чё с ним? – вопросительно глянул он на Лину.

— Я не знаю… — сморщилась от слез она. – Мы сидели там, — она кивнула на диван, — потом он говорит, мол, плохо. Я ему предложила на улицу выйти. Он встал, я за ним. Гляжу, он за стул схватился, трястись начал. Я испугалась, думала усадить его обратно, а он прям тут осел и – ни в какую, трясется, кашляет на полу. На улицу выбежала, Янку, вот, позвала… — размазывала Лина по щекам растёкшуюся тушь и уже тише шептала Женьке. – А у него эпилепсия, я никогда приступов не видела, но знаю. Подумала, вдруг это оно. Ой, что ж теперь будет… —  застонала она, заглушая рыданья ладонью и подсаживаясь на пол к Ване.

— Ё-моё… — протянул Женёк и оглядел Ваню. – Ну и дурдом у вас! Наркоманы, эпилептики… Я пойду Костяна позову!

Яна и Лина, склонившись над Ваней, гладили его руки и лоб, улыбаясь сквозь слёзы. Женькиных слов они не услышали.

Когда Костя и Рома вошли в вагончик, Ваня лежал скрючившись, положив голову на Янины колени, и трясся мелкой дрожью. Яна сидела, прикрыв глаза, нежно перебирая его спутанные волосы и бормоча под нос колыбельную:

«Спят, спят мышата, спят ежата

Медвежата, медвежата и pебята

Все, все уснули до pассвета

Лишь зеленая каpета…. Лишь…»

Лина сидела рядом и обмахивала Ваню свернутой напополам старой газетой. Услышав шаги за спиной, она обернулась.

Костя вопросительно кивнул. Лина встала, подошла к ребятам вплотную и шепотом пересказала то, что услышал Женя.

— Он за вами побежал, — спохватилась Лина. – Не нашёл?

— Нашёл, — отмахнулся Костя. – Сказал, по домам надо расходиться! Вот я его домой и отправил. Погостил и будет. Некогда мне с ним возиться, праздник создавать.

— А с Ваньком что делать будем?

— В больницу его надо, ясный хрен! – вмешался Рома. Поволока с его глаз спала, походке вернулась уверенность и размашистость. Он вмиг пересек вагончик, опустился на пол рядом с Яной и уткнулся носом ей в плечо. Яна  прислонилась щекой к его макушке и всхипнула.

— Ну… — встрепенулся Рома, поднял голову, виновато улыбнулся и провёл ладонью по ее щеке.  – Всё будет хорошо, сейчас мы его в больницу отправим и врачи его быстренько на ноги поставят! Не переживай…

— Куда? – поднял голову Ваня и ошалело уставился на Рому.

— В больницу, братан! – как можно веселей выдал Рома, — у нас тут, сам понимаешь, условия – не санаторные, сплошная антисанитария и из лекарств только спирт. – А тебе витаминки нужны, первое-второе-третье-компот, вишь, какие дела нехорошие без них делаются? Обмороки, приступы. Гляди, аж пятнами пошёл, до того картошечки толчёной охота! – продолжал он, гримасничая и наблюдая за тем, чтобы Ваня не терял его из виду и не уходил в забытье. На бледной коже рук и шеи Вани разлились красными лужами пятна.

— Скорую мы сюда не сможем вызвать, — подошел к ребятам Костик. Из-за его спины выглядывала Лина. – Такси тоже не приедет. Придётся самим в больницу идти. Областная недалеко. Собирайтесь. – Костик наклонился к Ване. – Ты как, Иванушка? Осилишь дорогу в тридевятое царство?

Ваня сжался в комок, зажмурился и судорожно закивал.

— Все готовы? Одеты? Обуты? – бросил через плечо Костик, опускаясь на колени, чтобы помочь  Роме аккуратнее поднять Ваню. – Итак, дети, отправляемся на внеплановую ночную прогулку. Взялись за руки, по команде выходим! – Костя закинул одну руку Вани себе на плечо, Рома другую – себе, поддерживая его и шатаясь, втроем они боком протиснулись в дверной проём, за ними впопыхах вышли Лина и Яна.

— Свет выключите, дверь закройте! – крикнул им, не оборачиваясь, Костя.

Миновав подъёмный кран и выйдя на грунтовую дорогу, Ваня вдруг напрягся всем телом, неуверенно рванулся вперед, спотыкаясь и повисая на руках Кости и Ромы, потом толкнулся от них и сделал несколько размашистых шагов к обочине, скрючился, неловко опершись рукой на невысокий забор из наспех сколоченных досок, зияющий широкими щелями, и отделяюший дорогу от места строительства. Когда его вырвало, Лина закрыла глаза ладонями и уткнулась Яне в плечо. У Вани подкосились ноги и он плюхнулся коленом в грязно-снежное месиво. Костя и Рома помогли ему подняться, дотащили до сваленных неподалёку  в кучу сырых и неприглядных обломанных досок, кое-как усадили, сели рядом. Чуть поодаль остановились Яна и Лина.

«Ян, салфетку дай!» — донесся до них Ромкин голос.  Яна рассеянно похлопала себя по карманам куртки, дернула молнию вниз, вытащила пачку бумажных платочков и быстрым шагом подошла к Ване. Подняв на нее мутные глаза, он резко отвернулся, замотал головой в знак протеста и вяло замахал в воздухе руками. Рома выхватил из рук Яны пачку, выпотрошил содержимое на  Ванькины колени. Тот трясущимися руками хватал салфетки одну за другой, выбрасывая использованные себе под ноги. Расправившись со всеми, он машинально пошарил по коленкам. Салфеток больше не было, Ваня безвольно уронил руки вдоль тела и уперся лбом в Ромкино плечо. Яна подошла и села перед ним на корточки.

— Ванечка, ты не засыпай только здесь, ладно? – умоляюще прошептала она. – Нам до больницы недолго…

Ваня приподнял голову и медленно повернул ее в сторону Яны.

— Слышишь? — взяла она его горячие руки в свои.

Он утвердительно кивнул, сделал попытку встать, но тут же рухнул на доски. Рома и Костя поднялись, ловко схватили с двух сторон Ваню за плечи.

— Я сам, — яростно замотал он головой.

Ребята ослабили хватку. Ваня высвободился, сделал несколько шагов вперед по дороге, качнулся, угодив одной ногой в колею, споткнулся, согнулся в три погибели и налетел на забор. Ухватившись за него обеими руками, он выправился и снова поднял голову. Перед ним на заборном столбе висела тонкая металлическая прямоугольная пластина. Прищурившись, Ваня прочёл вслух: «Храм заложен во славу святой мученицы Татианы с благословения…», — он запнулся и закашлялся.

— Мамочки! —  Лина схватилась за голову и заскулила. — Церковь строят… Это нас Бог наказал за то, что мы на территории храма пили…

— Чё ты несёшь!  — сурово оборвал её Костик. – Нет еще храма. Котлован, подъемный кран и вагончик обшарпанный – это еще не храм. И потом, — он достал из-за уха сигарету и подкурил, — с чего ты взяла, что он наказал? Может, наоборот, помог? Откуда ты знаешь что бы с этим кренделем стало, — Костя кивнул в Ванькину сторону, — будь он в другом месте?

Яна дёрнула Рому за куртку и подняла на него умоляющие глаза:

— Пойдем, а? До больницы бы…

Ромка пихнул Костика в бок:

— Пошли.

Они вдвоем помогли Ване выбраться на дорогу, и поддерживая за плечи с двух сторон, заковыляли в сторону больницы.

На обшарпанном больничном крыльце они аккуратно опустили Ваню на покрытый ледяной коркой бетон и прислонили голову к облупившейся стене. Всю дорогу приступы рвоты сменялись приступами удушья. Сейчас его тело обмякло, пальцы скрючились в кулаки, ресницы прикрытых век тревожно подрагивали. Яна села на колени рядом с Ваней, Лина застыла у подножья лестницы, постукивая каблуками друг о друга, и шумно дуя на озябшие ладони, сложенные лодочкой одна в другую. Рома с силой постучал в металлическую дверь под скромной табличной «Приёмное отделение». Костя нервно щелкал суставами пальцев. На стук никто не открывал. Тишина зябкого мартовского вечера взорвалась звоноком его мобильника. Костик достал из внутреннего кармана трубку, глянул на экран, досадливо щёлкнул языком и, помедлив несколько секунд, ответил. Трубка разразилась надрывным женским криком: «Где тебя носит, тварюга? Я тебя спрашиваю, где? Чтоб сейчас же домой шёл, понял? Пьяный, да? Я тебе устрою мери кристмас, сволочь! Пятнадцать минут тебе даю, чтобы ты дома был! Костя! Слышишь меня?!»

— Мам, я хорошо слышу, — сквозь зубы процедил Костик. – Сейчас закончу дело и приду. Успокойся. Нет, не пьяный. Как смогу, так приду, — отрезал Костя и сбросил вызов.

Яна подняла на него печальные глаза. Лина уткнулась взглядом в носки своих сапог, которыми пинала первую ступеньку лестницы. Рома еще раз с силой постучал.

Дверь приоткрылась узкой щелью, в которую просунулась растрепанная голова медсестры:

— Чего вам?

— Примите парня, — Рома показал рукой на Ваню.

— Мы не дежурная больница. Не принимаем! — отрезала она.

— Пожалуйста! – взмолилась, вскакивая Яна, — у него эпилепсия, если вы ему не поможете, он умрёт!

Медсестра скосила глаза на Ваню, внимательно обвела взглядом остальных. Распахнув дверь и бросив короткое: «Вносите!», она скрылась в глубине длинного коридора.

Рома и Костя подхватили Ваню под руки, провели через коридор к зияющему желтым ровным светом прямоугольнику дверного проема кабинета и немного помедлив, скрылись в нем. Через минуту Костя вышел, быстрым шагом снова пересек коридор, порывисто обнял Лину, мнущуюся в нерешительности у входа, Яну, прошептав ей: «Держитесь! Я постараюсь вернуться!» и скрылся в тёмно-синей непроглядной мути мартовской ночи.

Яна закрыла за ним дверь, облокотилась на подоконник, зажав руками уши и закрыв глаза. К её плечу прильнула Лина и замурлыкала «Зелёную карету».

Гулкий звук приближающихся шагов заставили их встрепенуться. Из глубины коридора вынырнул невысокий мужчина в белом халате с взъерошенными волосами, за ним семенила давешняя медсестра, зевая и потирая на ходу глаза. Врач нырнул в просвет комнаты и затворил за собой дверь. Коридор задышал полумраком, тяжелым лекарственным смрадом и сжал горло колким тревожным предчувствием.

Яна и Лина неотрывно следили за дверью. Когда из нее вышел Рома, они вскочили с подоконника и тугим пружинным шагом пересекли заветное расстояние.

— У него крапивница, — выдохнул Рома. – Какой-то отёк гортани, название я не запомнил, дикая аллергическая реакция, в общем, не эпилепсия. – успокоил он и со смешком добавил. – Но если бы мы его сюда не приволокли, и врач не вколол бы ему лошадиную дозу каких-то лекарств, копыта он мог бы двинуть… Это какая-то нехорошая аллергия, — пояснил он, видя ошарашенные лица Лины и Яны. – Да расслабьтесь! – улыбнулся он, легонько хлопая  их ладонями по плечам. – Лекарства ему дали, врач его посмотрел, всё будет хорошо. Только, — посерьезнел Рома, — оставить его на ночь здесь не могут. Больница не дежурная, документов у нас нет… Короче, врач сказал домой его забирать, а если приступ повториться – вызывать скорую…

— И что мы будем делать? – Яна доверчиво глядела на Рому, ожидая решения.

— Ну, домой – не получится, — констатировал Рома. – Мать его в смене, сестра у бабушки. Ключ от квартиры – у сестры. Где бабушка живет я точно не знаю… Да и такого внучка к ней вести страшновато, вдруг старушку удар хватит. Еще и ее в больницу потом везти, — пошутил Рома. – Ко мне сегодня тоже нельзя, мамка дома. – он вопросительно глянул на Яну, а потом на Лину.

— У меня тоже все дома… — обреченно сказала Яна.

— Та же песня! – откликнулась Лина.

— Ну, вариантов у нас не много… — задумчиво протянул Рома. – А вернее, один. Вернуться назад.

Яна с готовностью кивнула. Лина  хотела было возразить, но промолчала и отвернулась.

— Врач сказал, что ему нужно будет немного поспать после укола, — продолжил Рома, — а когда он проснется, предупредил, чтобы духу нашего тут не было. И еще сказал, чтоб мы на спирт переходили, а не бухали всякую дрянь, — со смешком подытожил он.

— Верно сказал…–  вздохнула Яна. – Надо Костику смску написать, сообщить, что все бойцы живы и возвращаются на место дислокации, – улыбнулась она, достала из кармана телефон и стала сосредоточенно набирать сообщение.

Лина отошла, устало опустилась на кушетку, подпиравшую стену, и уронила голову на руки. Отправив смс, Яна приклонила голову к Ромкиному плечу, почувствовав его руку на талии, прижалась сильнее и запустила ладони под тёплый флис его толстовки. Отпрянуть ее заставило мелкое дрожание мобильника в кармане. Яна неохотно вытащила трубку и нажала на кнопку соединения.

— Где ты ходишь? – плеснуло холодом из трубки.

— Мам, мы отмечаем… С ребятами, ну, я же говорила, — промямлила Яна.

— Домой когда? – ледяная волна накрыла с головой.

— Мам… — нерешительно протянула Яна, — а можно мы останемся? Мы у… Лины. Все хорошо,  я завтра с утра приду.

Короткие гудки заставили Янину руку отстранить трубку от уха и безвольно повиснуть в воздухе.

В глазах Ромы застыл немой вопрос. Яна подняла ладонь, замотала головой и, развернувшись, побрела к окну. За стеклом неподалёку от крыльца из земли торчала серая трансформаторная будка с многозначительным значком в виде молнии и уходила вдаль испещренная рытвинами и затянутыми тонким грязным ледком лужами дорога, по которой они пришли в больницу. Внезапный гулкий раскат с силой ударил в свод черепной коробки, заставив Яну отпрянуть от окна, рефлекторно вцепившись в подоконник.  Ххххх… — шумно выдохнула она, скривившись от боли. Вдох? Нет. Еще? Нет… Всполохи перед глазами заставили Яну зажмуриться. Услышав ее сдавленный кашель, Рома подбежал и резко повернул к себе.

— Что такое? – встревожено оглядывал он Яну.

Продолжая кашлять, Яна отчаянно замотала головой, отвернулась и судорожно глотнула воздух. Неудавшаяся попытка закончилась новым приступом кашля.

-Янчик… — Ромина рука мягко коснулась ее волос. – Простудилась?

Яна шатнулась назад, уперлась спиной в Ромкину грудь. Рома обвил ее плечи руками. Яна запрокинула голову, судорожно глотая воздух приоткрытым ртом. Ее ногти впивались в толстую кожу рукавов его куртки.

— Когда он проснётся? – сдавленным голосом прошептала Яна.

Дверь распахнулась и в вагончик влетел свежий утренний воздух и Костя с пакетами в обеих руках. Яна резко села на диване и потёрла глаза. Рядом заворочался Ваня, укутанный в индийский орнамент старого пледа. Из-под наваленных курток подняла заспанное лицо Лина. Рома, свернувшийся в кресле калачиком, и уткнувшийся носом в воротник куртки, не дернулся.

Яна вскочила с дивана и, едва касаясь выхоложенного пола босыми ногами, подлетела к Косте, повиснув у него на шее. Пакеты глухо стукнулись об пол, освободив руки для объятий.

— Брат… — обожгло его щеку. – Как хорошо, что ты пришёл…- Яна прижалась к ней губами, – А чего тебя ни свет, ни заря принесло? – отпрянула она и широко улыбнулась. — Рано ведь! Спал бы дома еще…

Костя выпустил ее из объятий, хмыкнул, качнув головой, поднял пакеты, перенес их на стул, стоящий у стола. Широким жестом он сгреб разбросанные пустые пакеты от чипсов в мусорное ведро, бросил Яне короткое: «Обуйся!» и стал методично заставлять широкую гладь стола пластиковыми контейнерами, коробками и пакетами. Аромат свежего весеннего воздуха уступил место запаху пряного хлеба, чесночной колбасы, уксусному флёру майонеза и рыбных консервов.

— Откуда? – опешила Яна.

— Да мамка вчера для гостей наготовила три вагона. Они один съели, а два осталось. Вот теперь не знаю кому скормить, — нарочито серьезным голосом, ответил он, — у нас еще, вон, — он кивнул на нетронутую коробку с тортом на краю стола, — «Золушка» твоя любимая. Доверяю тебе ответственное дело ее распаковать, — протянул он Яне свой нож. Яна дрожащими руками подвинула к себе пластиковый купол коробки и, ловко подхватив розовую ленту у основания банта, полоснула лезвием ножа. Лента скользнула по пластику, освобождая коробку. Яна подняла крышку и шумно вдохнула.  Довольная улыбка разлилась по ее губам. Костик улыбнулся в ответ.

— Еда? – поведя носом, оторвал голову от дивана Ваня, стараясь разлепить веки.

— Она самая. И заметь – больше никакого спиртного!  – засмеялся Костя, — Праздник продолжается!

Олеся Ласкателева