Большую часть своей жизни я прожил при советской власти, а она хотела, чтобы при слове еврей, не важно к кому это относится, каждый еврей втягивал голову в плечи, если кто-то не делал этого, его били по голове, чтобы всё получилось «как надо».

Усвоил это я ещё в детстве – улица мне объяснила, что я не такой, как все – не знал, почему, но усвоил крепко: и соображал быстро, и били крепко. Родители и соседи говорили на идиш, чтобы малышня не понимала, о чём речь, и не сболтнула, где не надо, разговоры взрослых. Когда по радио вдруг звучала еврейская песня – праздничными лица становились у домашних – может, что-то переменилось к лучшему? А если вдруг афиша Нехамы Лифшицайте или Эмиля Горовца – чудеса на свете творятся… ещё изредка Михаил Александрович прорывался в сборных концертах по телевизору, гордились, что Райкин и Утёсов евреи! А Хрущёв вообще на весь мир хвастался, что в правительстве есть еврей Дымшиц! Хорошее время было для евреев при советской власти… описывать подробно нет смысла  — все это знают, кто старшего поколения, хотя были и такие, которые говорили, что не чувствуют никакого антисемитизма, и это в стране, где была государственная политика антисемитизма. Были такие – или врали, или душу продали.

В начале перестройки вдруг прошёл слух, что в Москву приехал кантор и даст концерт в Зале Чайковского! Кантор, значит, еврей! Я слышал канторское пение на старой ещё дореволюционной пластинке – это было нечто фантастическое особенно для меня –мальчишки, который бредил пением, но живого кантора я никогда не видел.

Помню, что попал я на этот концерт благодаря Мише Глузу, еле протиснулся через плотную толпу к заветному входу. Еле дождался начала, как и все, — казалось что-то случится и концерт отменят. Глуз вышел на сцену и рассказал коротко, кто приехал и что будет исполнять, за ним вышел совсем молодой симпатичный певец Дудо Фишер, на то время, если не ошибаюсь, главный кантор синагоги в Иерусалиме в обычном цивильном костюме и… не думаете ли вы, читатели, что я возьмусь описывать канторские песнопения!? А когда звучали еврейские народные песни, которые я знал, мне приходилось переводить направо и налево, хотя в зале сидели почти одни евреи, мы выросшие при дружбе народов в советской стране, лишённые своего языка, своей культуры и права быть тоже друзьями в этой прекрасной семье народов… Не установлено точно, кто говорил: «разделяй и властвуй»… важно, что так и было.

Я пытаюсь сегодня вспомнить, когда и как я познакомился с Михаилом Глузом – ничего у меня не получается… думаю, он тоже этого не скажет. На самом деле: еврею жить в Москве и не знать композитора и исполнителя Михаил Глуза – это же нереально.

По-моему его мама Иветта Моисеевна Болотина познакомила меня с сыном у себя дома, она тогда работала концертмейстером…

Мне легко писать о моём друге, потому что  с какой стороны ни начни – мне всё нраится: он сам – большой, спокойный и уверенный в себе, его необычайный музыкальный дар, композиторский талант, изобилие мелодий, которые у него рождаются с каждым выдохом и его гражданская самостоятельность – он всегда относился к выпадам против евреев по принципу: собаки лают, а караван идёт… и в самом деле, даже не натасканые властью люди говорили резонно: посмотри, сколько вокруг успешных евреев! На всех позициях во всех областях знания и видах искусства! Дело в том, что они несомненно правы – много, только дело в том, сколько ещё загублено и растоптано и убито морально и физически, а? А если  (чёрт с ним с этим пресловутым сослагательным наклонением в истории), но если бы у них были равные шансы со всеми остальными, сколько бы ещё талантливого, нужного, ценного, обрела родина от жизни и творчества этих выбитых из жизни людей?! В конце концов всё остаётся людям!!! Это непреложно для любого человека в какой бы день он ни родился!!!

Так вот у меня такое впечатление, что Михаил Глуз помнит это ежесекундно, а потому спокоен и, я бы сказал, нетороплив, уверен и презрительно относится только к тем, кто лает и хочет схватить за штанину, а к остальным родившимся не только в один день с ним – уважительно, заинтересованно и нервнодушно!

Отчего это так, что он, как сеятель широким жестом разбрасывает зёрна добра… земля вокруг не щедра, тверда и засушлива, не все зёрна дают всходы, но это, как получается по Глузу, издержки. Он не сбавляет хода, и его достижения и результаты являются, как бы без труда, ан это ошибочно и совсем не так… просто разные ученики сидят на партах рядом в классе: одни быстро решают задачу – другие медленно, у одних это получается интересно и красиво, у других натужно и не вкусно.

Я сколько мню этого талантливого и широкого человека, он всегда что-то возглавлял, организовывал, руководил…

Разрешу себе воспользоваться сведениями из Википедии – интернет всё знает!

Итак, несколько абзацев всего: Михаил Глуз

С 1977 по 1989 год работал главным дирижёром, а затем художественным руководителем Камерного еврейского музыкального театра.

Создатель и генеральный директор Международного культурного центра им. С. Михоэлса (1989).

Создатель и генеральный директор Московского международного фестиваля искусств им. С. Михоэлса (1997), который проходит ежегодно под патронажем президента Российской Федерации и мэра Москвы.

Первый президент Федерации еврейских общин России (1999—2005).

Председатель попечительского совета Международного благотворительного фонда поддержки отечественной культуры «Единство» (2001).

Я останавливаю цитирование, потому что места больше ни для чего не останется. Но для меня Михаил Глуз прежде всего композитор, автор музыки ко многим спектаклям, автор музыкальных произведений крупной формы и… мой соавтор дорогой и любимый соавтор и исполнитель, как например, в нашей передаче «Бобе Леее» по моей книжке для детей, записанной на Всесоюзном Радио в родном ДЗЗ под занавес его существования. Тогда Глуз сидел за роялем и сам исполнял свои песни, стихи читали Всеволод Абдулов и Ирина Потоцкая, автор книги был за ведущего, и благодаря редактору Наташе Гавриловой передача вообще состоялась и была записана без единой купюры!

Пусть работа над нашей оперой, начатая давно, тянется долго, я не теряю надежду, что наступит момент, когда на второй план отойдут все заботы о фондах, обществах, общинах и Михаил Семёнович засядет за работу над клавиром «Песнь песней» по одной из самых прекрасных глав великой и вечной Книги. Либретто давно готово и даже переведено на два языка… значит, верю я, просто ещё не настало время…

Михаил Садовский с Михаилом Глузом (слева)

По мере того, как я пишу эти странички, у меня возникает сомнение: не получится ли написанное слишком «еврейским» однобоким и плоским, ведь мама учила меня совсем другому, и я потом никогда в жизни не разделял людей по национальности, как я говорю: по дню, в который они родились! Поэтому я хочу рассказать об одном эпизоде.

Однажды мой дорогой тёзка позвонил и буднично спросил: «Хочешь пойти на спектакль в Ленком, я к этому спектаклю музыку написал.

И мне посчастливилось быть  на великом представлении «Поминальная молитва» в его лучшем звёздном составе! Евгений Леонов, Татьяна Пельтцер, Александр Абдулов, Всеволод Ларионов, Александра Захарова, Елена Шанина, Людмила Артемьева…

Такие спектакли не забываются, они навсегда!

Как же великолепно, достоверно, чутко, нежно, точно был воссоздан кусочек жизни дореволюцтонной России, как перевоплотились актёры в людей, как проникновенно написал Григорий Горин и поставил Марк Захаров эту нерадостную страничку жизни еврейского народа! И разве кому-нибудь могло придти в голову разбираться и думать, а кто они эти люди, создавшие прекрасное произведение искусства, по-национальности!?

Зал плакал. Я и до сих пор чувствую ком в горле, когда, закрыв глаза, зрительно воспроизвожу сцены, виденные много лет назад, и слышу голоса актёров, научивших время возвращаться и сохранять то, что казалось ушло навсегда. Да, там звучала великолепная музыка Михаила Глуза, там всё было в такой гармонии, что невозможно представить себе по-другому ничего – ни одного слова!

Всегда и во многом жизнь Михаила Глуза была и есть для меня пример стойкости и умения быть самим собой в любых обстоятельствах, порой агрессивных и противоречащих твоим собственным убеждениям и устоям.

Сегодня мне теплее в Москве оттого, что я могу позвонить, услышать родной голос своего друга и спросить про его близких и услышать: «Давай встретимся, посидим, съедим что-нибудь, поговорим…»

А дома поставить диск с его произведениями и наслаждаться слушая…

«Всё дело в том,

Что братья нам даны,

Друзей себе мы выбираем сами…»

Это строчки Марка Самойловича Лисянского. Мы с Михаилом Глузом подтверждаем их своей много – много летней дружбой.

Михаил Садовский