В этом году литературная общественность отмечает 70-летие выдающегося русского поэта Михаила Всеволодовича Анищенко (1950-2012), творчество которого наконец-то начинает получать достойную оценку.

Эпитет «выдающийся» в данном случае уместен, ибо так талантливо отобразить российскую действительность конца 20-начала 21 века никто из его современников-поэтов не смог. Литературным критикам и литературоведам ещё предстоит открыть тайну творческого метода Михаила Анищенко. А в этой небольшой статье я остановлюсь лишь на некоторых страницах его поэтического наследия, которые кажутся мне особенно яркими и значимыми (и которые я не затрагивал в своих статьях о нём ранее).

Больше всего душа поэта болела за судьбу России. В своей статье «Ускорение как будущее русской поэзии» Михаил Анищенко пишет:

«За последние двадцать лет нынешней олигархической властью России нанесён ущерб, превышающий все батыевские, польско-шведские, наполеоновские и гитлеровские погромы вместе взятые. Таких темпов истребления коренного населения не ведали даже американцы, уничтожая индейцев… Нацистским преступникам и не снились такие темпы решения «славянского вопроса»».

А поэтическим языком об этом же поэт говорит так:

Наследство делят. Всюду давка..

Там – нефть и газ, и антрацит…

Русь умерла. И только травка

Растёт среди могильных плит.

—

В крови последнего заката,

Где вечность стынет на краю,

Куда теперь идти солдату,

Кому нести печаль свою?

—

Как было просто – или-или!

Иди, стреляй без лишних слов…

А здесь свои своих купили

И превратили их в рабов.

—

Всё это с помпой, с фейерверком,

Во тьме, ликующей, как чёрт…

Русь умерла. Осталась церковь,

Но и она теперь умрёт.

В другом стихотворении читаем такие строки:

Всё обгадили, всё оболгали,

Добрались до святынь и могил.

Штопать наши надежды и дали

Мне не хватит, наверное, сил.

—

Вот он мир – безнадёжный и узкий,

Вот на выбор – тюрьма и сума…

С беспросветной тоскою: «Я русский…» —

Умирают и сходят с ума.

Когда Михаил Анищенко пишет о России после реставрации капитализма, то нередко вспоминает своих предков. В стихотворении «Стоять, стоять на утреннем морозе…» есть строфа:

Стоять, когда бессмертия не надо,

Когда сожжён последний мой редут,

Когда мой дед в окопах Сталинграда

Ещё не знает, как нас предадут.

Будущее России видится поэтом по-разному, но чаще взгляд отягощён пеленой пессимизма:

Мельчают даты и годины,

Дурманом полнится экран.

И Русь, как девочка на льдине,

Согреть не может океан.

—

Порой покажется – светает

Над полем, речкой и цветком…

Но всё быстрее льдина тает

Под каждым русским городком.

—

Страна берёзового ситца

Ещё как будто бы жива…

Но на престол уже садится

Иван, не помнящий родства.

Все мы, кто родился после Великой Отечественной войны, в той или иной степени своими глазами увидели её страшные последствия. Только на фронтах погибло 7,5 миллиона человек, получили ранения 46 миллионов, вернулись инвалидами 11,5 миллионов солдат и офицеров. Хорошо помню, как в 1957-58 годах родители иногда возили нас, своих детей, на поезде (ещё были деревянные вагоны) в Куйбышев и как по вагонам вереницей проходили инвалиды и просили милостыню, при этом кто-то играл на каком-либо музыкальном инструменте и пел, а кто-то декламировал стихи… Безусловно, всю жизнь помнил об этом и о многом другом, что касалось войны, и Михаил Анищенко. Ужасы войны просматривались у него на протяжении всего творчества.

С особой пронзительностью эта тема звучит, когда героем повествования выступает женщина. И не важно, воюет она на фронте или переносит испытания в тылу. У Михаила Анищенко есть стихотворение «Тётя Поля». Казалось бы, почтальон в тылу, но… как написано!

Наша встреча долго длится.

Тётя Поля говорит:

— Ничему уж не забыться…

Видно, память не велит…

—

И пронзают вновь до боли

Дни израненной страны.

Ты не тётя,

Просто – Поля,

Почтальон большой войны.

—

Поля. Школьница. Девчонка.

Как могла ты столько дней

В сумку прятать похоронки

И смотреть в глаза людей?

—

Как, скажи, в свои семнадцать

Ты могла идти селом,

Зная, что тебя боятся,

И что крестятся кругом?

—

Не вина ли это, Поля,

Что оттягивала ты

Завещанья вечной боли –

Похоронные листы?

—

К сёлам с почтой доберёшься –

Изведёшься от тоски:

В мелколесье наревёшься,

Наревёшься у реки.

—

В двадцать лет ты поседела.

Почтальон на три села,

Как ты вынести сумела

Всё, что в сумке той несла?

Ничего не поделаешь: вкус победы в войне имеет привкус крови.

Как-то я стал специально интересоваться, кто отцы моих друзей, приятелей и хороших знакомых, которые по возрасту могли быть на фронте, и был поражён. Почти все, кто имел дело непосредственно с линией фронта, были или инвалидами, или имели ранения. Мой отец – инвалид, у которого один из осколков удалили из лёгких лишь в 1959 году. У супруги отец – инвалид, который умер в 1952 году за месяц до её рождения. Предполагаю, что и у Михаила Анищенко было не лучше. Не зря в одном из стихотворений он написал:

Войною дед подкошен,

Пылает дом родной…

Как будто бы всё в прошлом,

Но это всё со мной.

В лирике поэта нашли отражение все этапы его  жизни. В вышеупомянутой статье, давая советы молодым поэтам, Михаил Анищенко отмечал: «Хорошо бы научиться говорить правду, будучи безразличным к ней. Ведь любая эмоциональная окраска делает правду по меньшей мере подозрительной. Тогда она выглядит словно президент с накрашенными губами».

У реки жизни два берега: правда и ложь. Сам поэт не только призывал держаться берега правды, но и всегда оставался на нём.

За последние пятьдесят лет ни у одного из поэтов я не читал таких стихотворений о службе в армии, как у Михаила Анищенко.

В армию

В тот день под сводами вокзала

Приказ майора резок был.

Что мне любимая сказала,

Не помню я.

Всё позабыл.

Но я запомнил в то прощанье

Одно мгновенье тишины

И материнское дыханье:

— Не дай вам, господи, войны…

—

И шёл состав легко и просто,

Стоял в вагонах лёгкий гам.

А за окном тянулись вёрсты

Земли,

Доверившейся нам.

Сменялись зори и закаты,

Мелькали рощи и луга…

Нас.

Словно сталь,

Везли сержанты –

Не закалённую пока.

—

И мы тогда ещё не знали

Цены той самой тишины,

В которой мамы выдыхали:

— Не дай вам, господи, войны…

Первогодки

Там, на плацу, где утро тает,

Их строй сбивается с ноги.

И с перекладины,

Бывает,

К земле их тянут сапоги.

И часто пули мимо цели

У них уходят «в молоко»…

Но в эти первые недели

Ещё никто не жил легко.

И этот груз –

Большой,

Лавинный –

Мальчишкам нужен позарез:

В них просыпаются мужчины –

И сапоги теряют вес.

Старшина

Когда казарма засыпает

И в окнах плавится луна,

Я часто слышу, как шагает

В проходах хмурый старшина.

Гремят последние трамваи,

А он,

Усталый и седой,

Нам одеяла поправляет

И не торопится домой.

В его квартире неуютной

Есть тусклый снимок на стене.

Мы знаем все,

Что это Люда.

Она погибла на войне.

Она погибла и не знает,

Как старшина в тиши ночной

Нам одеяла поправляет

И не торопится домой.

Михаил Анищенко испытывает чувство ответственности не только за страну, в которой живёт, но и за родных и близких:

И здесь, у речной переправы,

под свист деревенской шпаны

пройдёт искушение славы,

останется чувство вины:

—

за то, что река обмелела,

что дом покосился родной,

что мать без меня поседела

и не молодеет со мной.

—

Качнутся плакучие ивы,

плеснётся вода в камыше…

Мать взглянет мне вслед сиротливо,

как будто я умер уже.

—

И тут – посреди увяданья

родимых людей и лесов –

я вряд ли найду оправданье

у тоненькой книжки стихов.

Были годы, когда Михаил Анищенко искал душевного покоя в православии, но из этого ничего путного не вышло. И он отверг Бога. Видимо, поэт обратил внимание на то, что церкви растут как грибы, но урожай духовности в обществе с каждым годом падает.

Вместе с тем религиозные мотивы нашли существенное отражение в его творчестве. Стихотворение «Предтеча» с большим интересом прочитает даже атеист:

В небе облако качалось.

Пёс обиженный скулил.

Снег кружился.

Власть кончалась.

—

Ирод голову клонил.

Он шептал: «Ещё не вечер…» —

И понять не мог никак,

Что вся жизнь теперь — предтеча.

Деньги – мусор. Власть – пустяк.

—

Ирод мёрз, не мог согреться,

Меч хватал. Шептал: «Пора!»

В Вифлееме все младенцы

Поседели до утра.

—

Кровь детей. Резня и сеча.

Тихий ропот, пересуд…

Так закончилась предтеча,

Начинался Страшный Суд.

Сегодня трудящиеся, сравнивая деятельность И.В. Сталина с «успехами» лидеров России после реставрации капитализма, начинают понимать величие его личности. Из секретных архивов медленно, но всё-таки просачивается правда о так называемых «сталинских репрессиях» 1937 года; теперь понятно, что эти репрессии осуществили враги советской власти. Поэтому всё чаще можно увидеть портреты Иосифа Виссарионовича, а кое-где ему уже начали ставить бюсты и памятники.

А как же относился к личности Сталина поэт Михаил Анищенко?

В стихотворении «Совсем догорают мои старики…» есть строфа, дающая ответ на этот вопрос:

Но с бабушкой, с бабушкой я помолюсь

И с дедушкой выпью в чулане

За веру, за Сталина, словом – за Русь,

Пропавшую в божьем тумане.

Есть у поэта и стихотворение «Сталин», в котором Михаил Анищенко более подробно характеризует вождя:

Он первый соблазны отринул

И, тьму сокрушая мечом,

Христа от себя отодвинул:

«Постой, дорогой, за плечом!»

—

Забыли об этом живые,

А мёртвое наше – мертво.

Но зло и грехи роковые

Он взял на себя одного.

—

Сегодня попы проклинают

Былое сиянье меча…

А что они помнят и знают,

Что видели кроме плеча?

—

Теперь, когда гибнет столица,

В клубок завивается даль.

Я буду неслышно молиться

За эту державную сталь.

—

Он первый соблазны отринул,

Ломая века и уста,

Он церковь плечом отодвинул,

И церковь осталась чиста.

—

Сегодня он там, где и надо,

Но, с богом припомнив родство,

Он все преступления ада

Возьмёт на себя одного.

Завершающую часть своего пребывания на этом свете Михаил Анищенко провёл в деревне. Рискну предположить, что именно эта страница биографии позволила ему по-новому посмотреть на российскую действительность и создать яркие образы, обогатив свой поэтический язык оригинальными художественно-изобразительными средствами и народной лексикой. Анищенко пишет только о том, что стало для него болью, страданием, счастьем. Именно поэтому у него так много пронзительных строк, читать которые без волнения просто невозможно. Всё чаще его лирический герой находится в окружении природы и в гуще сельской жизни:

И снег, и дождь… Растерзанный причал

Уводит вдаль потешный ледокольчик…

А в темноте скитается печаль,

Звенит, звенит коровий колокольчик.

—

Я жду тебя. Я жду тебя и жду

Из всех твоих немыслимых америк.

Лишь ты одна по тоненькому льду

Ходить умела с берега на берег.

—

Лишь ты одна – летящая душа! –

Бежала мне навстречу и кричала…

А в этот год ты так и не дошла

До нашего последнего причала.

—

Я жду тебя. Я жду тебя и жду,

Тревожа заживающую рану…

Я сам пойду по тоненькому льду,

Как только ждать и верить перестану.

—

Ну а пока – растерзанный причал

Уводит вдаль потешный ледокольчик…

А в темноте скитается печаль,

Звенит, звенит коровий колокольчик.

Вадим Карасёв, характеризуя лирику Михаила Анищенко, очень точно подметил: «Во многих его стихах – трогательная, почти безнадёжная попытка достучаться до сердца человека, оказавшегося в кабале цивилизации, чтобы освободился он от шелухи буден и оказался один на один с огромным, бесприютным, но свободным миром природы». Не секрет, что потребительство сегодня зашкаливает. По сути оно превратилось в одну из модных форм саморазрушения личности.

В лирике Михаила Анищенко постоянно с разной степенью накала звучит вопрос о поиске смысле жизни:

То ли ночь, то ли жизнь на исходе…

Для чего же мне рваться туда?

Я ведь знаю, что тот, кто уходит,

Всё равно не придёт никуда.

Надо жить, как цветы и деревья,

Надо падать в свою борозду…

Или:

И снова его вдоль обочин

вёл ветер бездомья, как бес.

Но не было речек молочных,

не падала манна с небес.

Он мчался. Судьба моросила.

Скользили года у виска.

Везде была та же Россия,

любовь её, боль и тоска.

И, думая думу устало,

не мог он никак осознать,

что всё у него отмелькало,

хотя продолжает мелькать.

Эти стихи способен воспринять лишь тот читатель, кто понимает, что отправляясь на поиски смысла жизни, попадаешь в лабиринт.

Нельзя не отметить чрезвычайно яркий художественный язык поэзии Михаила Анищенко, который позволяет получать нам громадное эстетическое удовольствие. Ну как можно не восторгаться такими строками:

«Под берёзой родник волновался как сердце, журавли пролетали, глотая печаль», «Хорошо на земле — до того, что мурашки гуляют по коже!», «Замолчит телефон, загрустит, как собака на холоде», «Я вас любил, как любят жизнь, когда уже стоят на плахе» и т. д.

С помощью всё новых и новых метафор и других художественно-изобразительных средств поэт создаёт удивительные образы: в его лирике мечутся жизнь и смерть, библейские персонажи соседствуют с современниками, мистика переплетается с реальностью и в каждой строфе чувствуется, что автор – русский поэт. Мне представляется, что Анищенко поставил перед собой цель создать произведения на уровне классиков и настойчиво шёл к этой цели. Да, на этом пути у него было много трудностей: вместе с целью мы выбираем и препятствия. И у Михаила Всеволодовича хватило терпения преодолеть их. И тут мы лишний раз убеждаемся, что терпение – оружие умных.

Нередко, рассуждая о творчестве современных поэтов средненького уровня, литературные критики увлекаются хвалебными эпитетами. Дескать, у поэта Х. и сильные символические образы, и художественная условность, и сюрреалистичность происходящего в смешении с обытовляющими подробностями, и композиционные повторы, и динамика действия, и острота конфликта, и индивидуальность стиля, и ещё много чего.

Однако это, увы, крайне редко соответствует действительности. А вот в лирике Михаила Анищенко всё это действительно присутствует в полной мере. Любой поэт – человек впечатлительный и страстный. Таким был и Анищенко. У него немало стихотворений о ярких душевных порывах, которые он пережил в молодости и о которых написал в зрелом возрасте. Когда догорит костёр страстей, ещё долго тлеют угли воспоминаний.

Немало тех, кто утверждает, что поэзия Михаила Анищенко пессимистична. Оптимизм и пессимизм – это образ мышления. Оптимизм порождает энтузиазм, пессимизм губит его. Безусловно, были и такие моменты, когда поэт проваливался в яму пессимизма. Однако, судя по всему, Анищенко занимался творчеством с энтузиазмом. Значит, по натуре он всё-таки был оптимистом.

Особенно неприятно читать или слышать, когда невысокую оценку творчества Михаила Анищенко дают более-менее известные поэты. Этим литераторам так и хочется сказать: «Не надо кудахтать! Ваше творчество не стоит и выведенного яйца…».

Есть и те, кто резко осуждает поэта за его периодическую дружбу с Бахусом. Пусть эти «мудрецы» вспомнят строки Сергея Есенина: «Ну кто из нас на палубе большой не падал, не блевал и не ругался. Их мало с опытной душой, кто крепким в качке оставался…». А какая «качка» в нашей стране в последние тридцать лет — всем известно.

После того, как Михаил Анищенко ушёл в вечность, его поэзия начала уверенно шагать по России. В литературных изданиях чаще стали появляться стихи Анищенко. В Интернете оживлённо обсуждается его творчество. Некоторые литературные критики обратили свой взор на творчество талантливого поэта. На родине Михаила Анищенко в Самаре проводится ежегодный фестиваль его имени. Там же в этом году вышло собрание его сочинений в двух томах.

Будем надеяться, что это только начало…

Валерий Румянцев