Иногда то, что не смогло рассмотреть когда-то наше детство, разглядывают юность или зрелость. Впервые в церкви села Макарьевского Ветлужского района Нижегородской области я оказался в далёком теперь детстве своём в середине 1990-х годов. Тогда отряд из детского лагеря, работавшего в соседней деревне, организованно водили к этой полуразрушенной достопримечательности. Мне в ту пору было только восемь лет. До размышлений о Боге мне было тогда далеко. Да и до церкви, как социального института, тоже. Помню не столько саму постройку, сколько фрагменты летних дорожных впечатлений.

И вот спустя двадцать два года, в тридцатилетие своё, проводимое в соседнем районе Костромской области у родителей, полный памяти о жизни в Петербурге и о возникшем у меня там интересе к религии, я отправился майским солнечным и сухим утром 2017-го года туда. В село Макарьевское, чтобы разглядеть незамеченную в детстве привлекательность истории в камне постройки. Вглядеться в неё.

Спящие в утренней рани притихшие попутные деревни. Одинокая дорога по давно покинутым мной местам, в которых редко можно найти что-то, достойное похода. Просёлок, лесная дорога, овраг, покрытое асфальтом шоссе. Просачивающийся через зелень весенней листвы вид текущей близко, убегающей вниз по течению реки Ветлуги. Отворот дороги к селу, в котором меня ждала встреча с виденным в детстве сооружением.

Деревянные дома, редкие местные жители. Из подъехавшей легковой машины вышла говорливая тётка с сумками, видимо, существенно освободившими полки магазина, и что-то резко и делово стала объяснять двум тамошним мужикам, сидевшим с тихим разговором на лавке у ветхого забора. Видимо, утро наступило здесь вместе с ней: шумное, бурное.

Возле церкви заметно белел внедорожник, как оказалось, приехавшего из Сочи в бывшие когда-то родными места пожилого мужчины. Он тоже, видимо, считал нужным навестить ветхий храм.

Церковь в честь Макария Унженского была построена здесь ещё в 1826-ом году, разрушена в 1930-ых и, не смотря на попытки реставраторов, не была восстановлена даже к 2017-ому году. Но место она держала. Пейзаж. И место держало зрителя, путника.

Зайдя внутрь, под полуразрушенные своды, я подумал о тех, кто, возможно, оказывался в прошлых веках в этих краях и, привозя с собой воспоминания о другой жизни, иным, непривычным взором смотрел на всё  вокруг. Продумывал место. Жизнь в нём.

Меня удивляло, как вершилось это чудо зодчества в деревянном крае в те далёкие годы, когда первоначальный замысел жил только в голове архитектора и на его чертежах, в его бумагах. Ни компьютера, ни графического редактора, ни виртуальной реальности. А дело, запечатлённое в кладке, возвышается над унылым пейзажем и поныне.

Несколько удачных кадров из одного из походов за историческим прошлым , на которые вообще было богато для меня то лето, остались со мной. Так фотоискусство помогает быть верным пройденному, увиденному. Быть верным другому, не менее важному искусству – искусству памяти.

Сергей Уткин