Начало в Выпуске № 1 (июль).

VI. Итоги на конец первого десятилетия XXI века.

Что же конкретно сейчас говорит о зарождающейся тенденции оздоровления? Если говорить о ситуации в современном искусстве, и культуре в целом, то принятые на данный момент схемы не могут дать нам возможность выделить тенденции, которые ведут к изменению ситуации. Это создаёт ложное ощущение того, что при невероятной активности современного человека в области культуры наблюдается стагнация культурного процесса. Критика очень долго и подробно говорила о сегодняшнем кризисном времени, что совершенно увязла в бесчисленных подробностях, сложностях, противоречиях, и др. Вылезти из этого болота и взглянуть на всё это со стороны, опираясь на поверхность этого же болота, не удаётся.

Давайте изменим  принятые схемы, откажемся от принятых условностей, отрешимся от временных истин, и взглянем на ситуацию свежим взглядом.

В современном мире, особенно в последнее десятилетие, стала набирать силу тенденция разделения всех визуальных искусств на две, разные по онтологическому контексту группы.

Первая группа — пространственное искусство – это искусство внешней среды, то есть то, что в широком смысле окружает человека. Сюда входит архитектура, дизайн, мода, городская, садово-парковая и ландшафтная скульптуры, и те виды contemporary art, что выходят за рамки специализированного для искусства  пространства. Пространственное искусство – это прикладное искусство, имеющее утилитарные функции создания комфортной среды нахождения и проживания, а так же развлечения человека.

Современное пространственное искусство наследует следующие свойства искусства конца ХХ века: демократичность и плюрализм ценностей, переориентация с шедевра на среду, активное использование современных материалов и технологий.

Пространственное искусство тяготеет к большим формам и масштабам, освоению больших пространств.

Его главная эстетическая категория, категория совершенно новая  – «удивительное».

Наиболее свежие тенденции в пространственном искусстве психологически оправданы, во-первых, накопившейся усталостью  современного человека от игры присущей постмодернизму с различными художественными стилями, смыслами, цитатами и, во-вторых, подготовленностью современного человека постигать чистую абстракцию и абстрактные формы. Это формирует современный ультрамодерновый дизайн и в частности архитектуру фантастических грандиозных пространственных форм, где доминируют минимализм и хай-тек. Современный постмодернистский человек готов постигать абсолютную красоту линий, плоскостей и пространственных форм, свободных от всякого мимезиса.

Двадцатый век был веком глубоких потрясений и немалую роль в возникновении такого пространственного искусства играет желание современного человека сбросить тяжесть пережитого за последние времена. Устремиться в будущее и создать совсем новую пространственную среду, без намёков о тяжёлых наследиях прошлого, с которым ассоциируются предшествующие стили. Дизайн и особенно архитектура лучше всего подходят для этих целей. Современная архитектура осуществляет дерзкие проекты, ассоциирующиеся у современного человека с мечтами о светлом будущем, одновременно и высокотехнологическом и экологическом. Именно поэтому так распространён сейчас регионализм, учитывающий как главный фактор ландшафт, ландшафтный дизайн, экологическое искусство и грандиозные экологические архитектурные проекты, где гармонично сливаются  искусственная и природная среда обитания человека.

Вторая группа – внутреннее искусство, искусство, предполагаемое для более интимного постижения. Характерная особенность – полное или почти полное отсутствие прикладных и утилитарных функций такого искусства, применимость только для интерьера, второстепенность его дизайнерских качеств. Сюда, могут, прежде всего, быть причислены традиционные виды пластического искусства: живопись, графика, скульптура.

Если бурно развивающееся в последнее время пространственное искусство укорять в несовременности никому не придёт в голову, то внутреннее искусство явно запаздывает. Часть его, поэтому,  заигрывает с  пространственным, пытаясь не отставать от времени, и беря на вооружение отдельные его приёмы. А другая, большая часть, тяготеет к возвращению на позиции модернизма и реализма, в чём нет ничего удивительного, потому что искусство конца ХХ века не дало внутреннему искусству ничего нового, в плане выразительности и духовности. Оно только смешало карты, заморочило голову, ввело в заблуждение.

Постмодернистские художественные свойства, такие как неопределённость, фрагментарность, цитатность, недобрая ирония, пародийность, эстетизация безобразного, по инерции ещё существуют во внутреннем искусстве, в качестве сложившихся стилей и индивидуальностей определённых художников, но с каждым годом они уступают свои позиции, уходя всё дальше в прошлое, на полных правах существуя только в произведениях авторов, уже давно ставшими классиками постмодернизма.

 Мы, похоже, пережили то время, когда искусство, не желая угождать зрителю, шло на открытый конфликт с ним. Конечно, это был скрытый протест или игра. Но всё же кому предназначается искусство? Сейчас искусство обретает вновь свою традиционную направленность к человеку, для человека.

Перспективы пространственного искусства в отличие от внутреннего отчётливо прослеживаются. Однако перспективы внутреннего искусства, уже не кажутся такими туманными, если понять, что, несмотря на то, что их задачи вроде бы родственные — отвечать эстетическим потребностям человека, достигают они этого совсем разными способами. Внутреннее искусство не может конкурировать с пространственным, на основе развития приёмов и принципов пространственного, это для него тупиковый вариант.  Его принцип воздействия более тонкий, духовный.

Как не странно именно во внутреннем искусстве лежат настоящие перспективы развития искусства вообще. Философия развития такова, что внутреннее искусство должно формировать пространственное, оказывать на него влияние, опылять его, а не наоборот. Это подтверждает многовековая история. Самая главная задача для внутреннего искусства на данном этапе — вновь обрести свою аутентичность. На первое место для внутреннего искусства выходит его сакральность, необъяснимая мистичность его воздействия на зрителя, его дух. В этом его главная сила и главный козырь.

 VII. Внутреннее искусство.

 Что же сейчас происходит с внутренним искусством?

Чтобы отследить интересные процессы, самое время вспомнить о китче. В данном случае имеется в виду классический китч, первого посыла, или искренний китч. Наивно думать, что искренний китч существует сам по себе, за скобками внутреннего искусства. Границы, отделяющие настоящее от китчевого давно уже размыты, и даже не только потому, что в современном  внутреннем искусстве царствует вкусовая многополярность и оценки его субъективны. Искренний китч имеет очень конкретный посыл к человеку, к его душе. Порой неумело и нелепо, порой безвкусно и навязчиво, он передаёт простые и нужные человеку эмоции, и в этом с ним сложно конкурировать.

Объективно надо заметить, что элитарное внутреннее искусство ХХ века не очень привечало такие эстетические категории, как «прекрасное» и «возвышенное». А передача каких-либо положительных эмоций тут же записывало художественный артефакт в статус китча. Что касается последних десятилетий, то элитарность внутреннего искусства чаще всего виделась или в особом «непростом», эмоционально отстранённом художественном взгляде, или в изысканном эстетизме вульгарного и безобразного (что мало у кого вызывает положительные эмоции), или в иронии и издёвке над высокими чувствами.

 Однако общечеловеческой потребности в прекрасном и возвышенном никто не отменял! Как известно: «свято место пусто не бывает», и китч естественно занял пустующую нишу. На фоне в целом «неприветливого» элитарного искусства китч выглядел ещё более привлекательнее, ближе к человеку, к его искренним, пусть даже наивным и неискушённым душевным порывам. Его практическая «нужность» для человека была неоспорима. Таким образом, элитарное искусство, будучи таковым на тот исторический момент, само спровоцировало взлёт китча и повышенный интерес к нему. Но другим оно и не могло быть. Всё это объективные процессы развития.

В свою очередь всеобщее распространение китча, спровоцировало другую ответную реакцию в элитарном искусстве. За последние 10-15 лет элитарное искусство заметно смягчилось, потеряв свой вызывающий посыл,  и превратилось в большинстве своём в антитезу китчу, в искусство, которое несёт в себе черты аутичного творческого сознания. Никто и никогда не выделял такое искусство в один стиль, считая это отдельными индивидуальностями художников, но налицо черты, объединяющие такие произведения и их авторов. Прежде всего, это выражается в тяготении к минимальной изобразительности, при максимальной художественности. Так же для этого стиля характерно использование тем в контексте не  имеющим прямого выхода к реальному пространству и времени. Стилю аутичного творческого сознания присущ  акцент на передаче авторских решений пластических сторон искусства, эстетизация культуры владения техникой, как неким смыслосодержащим жестом. В лучших своих проявлениях это искусство утончённое, интеллигентное, шепчущих полутонов, навевающее поэтическую  дымку мировосприятия. Возникшая в определённых эстетских кругах мода на такое искусство, скоро привела к тому, что в его произведениях, чем дальше, тем больше, стали симулироваться тонкие переживания от соприкосновения с  трепетной сакральностью бытия. Оригинальное владение техникой и индивидуальный стиль стал скрывать собой пустоту содержания.   И этот формализм ещё более усугубил аутичность такого искусства.

 VIII. Новая тенденция.

С недавних пор я заметил одну интересную социально-культурную тенденцию.  Уверен,  она связана с тем, что одновременно многие современники интуитивно прочувствовали необходимость приоритета естественности, как основы жизни и поведения человека. В развития человека и цивилизации наблюдается период освобождения от иллюзии, содержание которой в том, что торжество науки и технологий,  будет всецело определять будущее человечества. Не то чтобы люди уже не надеяться на эти две важные сферы деятельности, но в большинстве своём понимают, что важнее то, что не подвластно человеческому разуму, то, что свыше.

Ещё недавно в сознании современников личность человека будущего была связана с понятием – супергерой. Масс-медиа предлагала и до сих пор предлагает бесчисленные образы суперлюдей со сверхспособностями, биороботов, киборгов,  «крутых»  с  железными нервами и железным характером. Современная технократическая цивилизация нагнетала напряжение, жестокость и агрессию. Может ли противостоять самому страшному обезличенному монстру заправляющему  в мире – властно-технократическому суперпроцессору, рядовая личность? Только герои с необычными способностями и железным характером могут пройти, сквозь эту техногенную жесть, и бездушную систему власти, только «парни из стали» имеют возможность жить  в том будущем, которое нам пророчили авторы фантастики. С другой стороны, целеустремлённость, победа над врагами и обстоятельствами это стиль жизни в обществе, пропитанном конкуренцией во всевозможных её проявлениях. Всё это сформировало стремление современной личности, психологически зависимой от такой информационной обработки (чаще всего это молодые люди активно утверждающиеся в социуме) соответствовать понятиям суперлюдей, что накладывало отпечаток на поведенческую позицию человека. Культивировалась сдержанность позитивных эмоций, «крутизна», «непрошибаемость», «здоровый» цинизм.

Однако сейчас наметился явный сдвиг этих понятий. Образовалась даже подобие моды на непосредственность в проявлении чувств, открытую эмоциональность, наивность. Неосознанно почувствовав эту тенденцию, и ощутив себя ущербными, многие  пытаются изнутри взломать сдерживающую их оболочку. Открытость и эмоциональность у многих получают пока нелепые и странные, зачастую китчевые формы, но эти попытки говорят о желании соответствовать уже формирующимся нормам поведения человека – комильфо. В последнее время много раз приходилось слышать и читать в статьях и в комментариях  о том, что «способность выражать свои эмоции становится исчезающим искусством». Такие качества, как простота, наивность и открытость даже Маратом Гельманом, идейным лидером антипростоты, антинаивности, и антиоткрытости определяются уже как качества, ведущие к успеху! Воистину это достижение.

IX. Закон изменения художественных стилей.

Многие годы меня не оставлял в покое вопрос закономерности смены художественных стилей? Почему это происходит? И можно ли предвидеть будущую форму культуры? Кое–какие предположения были, и о некоторых я уже писал. Но полной ясности не было.

Диалектически изменения художественных направлений традиционно рассматривались в свете влияния внутренних и внешних факторов. Социально – экономические причины принимаются за внешние факторы, а  противоречия самого искусства, традиции и новаторство – за внутренние. Поначалу  это казалось мне очевидным. Но даже если принять это за истину, такая парадигма оставляет нам только одну возможность: сначала выявить стиль, а потом понять, что же повлияло извне и изнутри на его появление. Ну и уж конечно речи не идёт о том, чтобы хотя бы приблизительно предвидеть, чего можно ожидать в будущем.  Оставалось только гадание на кофейной гуще.

Вообще то, этот вопрос, вопрос циклических моделей в культурологии является ключевым.  И его в разное время касались многие известные учёные, философы и писатели: Н. Макиавелли, Вико, Гегель, Данилевский, Маркс, Шпенглер, Тойнби, Милюков, Сорокин, Виппер, А. Крёбер,  Ж. Делёз и Ф. Гваттари, И. Пригожин. Но даже на сегодняшний день, когда на сломе эпохи возникла острая необходимость создания простой и надёжно работающей модели – её нет. Не мне судить, но думаю, что до сих пор её так и не удалось выявить, по причине того, что исследователи, желая учесть всё, увязают в многочисленных нюансах и подробностях, а это делает почти невозможным взглянуть на вопрос обобщённо. Конечно, в этом смысле моя попытка выглядит вызывающей. Но если моя модель окажется работающей, то почему бы нет?

Около десяти лет назад  я задался этим вопросом. Но я художник, а не учёный. Обострив своё внимание и интуицию, я стал  отслеживать и анализировать внешнюю и внутреннюю динамику на основе изменений и в себе самом, и вокруг. Вскоре я стал улавливать едва уловимые процессы, почти незаметные, как движение часовой стрелки, но неминуемо ведущие к переменам. Это привело к изменению моей живописи. До этого я очень долго работал в своей индивидуальной манере, которая сложилась  в результате упорного десятилетнего труда. Эта художественная индивидуальность совершенно удовлетворяла меня, давала мне свободу эксперимента, соответствовала моему темпераменту и т.п. Я был уверен, что, совершенствуясь в её рамках, я буду работать до конца своих дней. Но неожиданно для меня мне стало тесно в собственной уютной и обжитой манере. Внутренние противоречия привели к кризису. А кризис миновав, сменился взлётом совсем другого искусства. Через несколько лет, опять-таки неожиданно для меня самого, всё повторилось вновь.   Достойного объяснения этих перемен процессами, происходящими только внутри меня, я найти не мог. Я чувствовал, что я что-то улавливаю.

Моё чутьё мне подсказывало, что существует единый закон, описывающий влияние каких-то факторов, на основе которых происходить смена художественных эпох. И наконец, я нашёл. Меня озарило. Вот этот закон.

Я обнаружил, что, как ни странно, социально-экономические условия не влияют на динамику изменения художественных стилей, как формы культуры. Они определяют внешние особенности этих стилей в данный момент времени (что тоже очень важно), но не их суть.

Художественные стили изменяются под воздействием  внешней причины – современного типа общественного мировоззрения, и  внутренней причины — автономного самодвижения искусства. Каждая из этих составляющих, в общем  линейном развитии, имеет по три обобщённых периода или фазы своего существования. Когда проходит цикл из трёх  периодов, он сменяется следующим подобным циклом. И так повторяется вновь и вновь. Периоды  внутренние, относящиеся к самому искусству, и внешние – общественного мировоззрения, подобны по своей сути, но их динамика различна. То есть темп изменений внутренних может не совпадать с темпом изменения внешних. Наложение внутренних и внешних периодов друг на друга и определяет художественный стиль.

По-видимому, эти три однотипных периода, как внутренние, так и внешние – суть любого социоисторического процесса, номинальной целью которого является прогресс.

Вот эти периоды.

Внешние – тип общественного мировоззрения.

1 период: Общественная доминанта

Общество и государство выступают как гарант прогресса цивилизации. Человек в подчинении общества.  Первостепенность гражданского долга, рациональность устройства жизни, торжество разумной закономерности. Жизнь человека воспринимается как героическая стойкость врагам и обстоятельствам. Социальные утопии. Попытки социального переустройства.

 2 период: Человеческая доминанта

Человек как центр мироздания, приоритет личности над обществом. Культ природы и чувств человека, стремление к гармонии между человеком и природой, чувством и разумом. Интуитивизм.

3 период: Чувственное общество

Роль человека в мировом движении бытия незначительна. Движущая сила прогресса — разум. Хаос в мироощущении.  Светское общество. Чувство призрачности бытия скрывается за развлечениями.  Культ внешнего.

 Внутренние, относящиеся к самому искусству.

 1 период: Традиции

Уважение художественных традиций и их новое применение.

2 период: Эксперимент

Ценность внутреннего мира художника. Поиск новых форм выражения, методов, подходов, вплоть до революционного обновления языка искусства. Задел на будущее.

 3 период: Кризис

Доминанта формы, обилие внешних эффектов, вычурность,  декоративность, фрагментарность, чувственность, синтез искусств, многообразие художественных форм.

Можно проследить на примере Европы как на основе наложения периодов формировались художественные стили. Имеет смысл начать рассмотрение со времени непосредственно предшествующему Возрождению, так как ранее Европа  представляла настолько разрозненные общества, что какое либо обобщение тут может быть весьма относительным. Тем более что искусство средневековья это сложный конгломерат художественного наследия Рима, иконографических традиций раннего христианства и культур языческих народов Северной Европы.

Единственное, что надо учитывать, это, во-первых: неравномерность развития европейских государств и искусства в них. Первоначально стили зарождались в одной стране (в Италии, Франции или Германии) и  после уже распространялись на окружающие. Поэтому временное  господство стиля в разных странах тоже несколько отличается. Во-вторых: зарождающийся стиль мог некоторое время делить влияние с предыдущим стилем. Несмотря на эти вполне естественные дополнения, стиль проявлялся отчётливо и ярко, что даёт возможность говорить о динамике художественных стилей в европейской культуре в целом.

 Высокое Средневековье = Общественная доминанта + традиции

 Возрождение  = Человеческая доминанта + эксперимент

 Маньеризм и Барокко =  Чувственное общество + кризис

 Ранний Классицизм    = Общественная доминанта + традиции

 Ранний Романтизм  =  Человеческая доминанта + эксперимент

 Поздний Романтизм   = Человеческая доминанта + кризис

 Поздний Классицизм, Ампир = Чувственное общество + традиции

 Модернизм, Неоромантизм = Общественная доминанта + эксперимент

 Постмодернизм =  Общественная доминанта + кризис

 ??????                 = Человеческая доминанта + традиции

 Как видно, сочетания разнородных периодов причудливым образом рождают различные художественные стили.

Мы видим, что некоторые стили имеют одинаковые составляющие внешних и внутренних периодов, хотя мы привыкли рассматривать эти стили с различных позиций. Как, например, Возрождение и Ранний Романтизм.  Линейное историческое развитие, выраженное в современных им социально-экономических особенностях стран, задаёт формы проявления художественного стиля. Ну а внутреннюю сущность или дух (что наиболее важно) формирует наложение внешних и внутренних периодов. С этой точки зрения и Возрождение, и Ранний Романтизм имеют схожий дух романтики, гуманизма, поиска индивидуальности и борьбы с предрассудками прошлого.

Можно подробнее остановиться на каждом периоде, проследив механизм появления каждого художественного стиля и его особенности. Но это займёт много времени, и я надеюсь, что каждый желающий сможет сделать это сам. Поэтому, я хотел бы немного подробнее остановиться лишь на более поздних и близких нам  культурных эпохах.

 Модернизм (конец 19 в. — первая половина 20 в.).

 Эксперимент импрессионизма первый бросил вызов традиционному обществу, которое  находилось в противоположной(антогонистической) фазе своего развития. Естественно общество не приняло нового искусства. Впервые в истории творческий эксперимент и общественное восприятие столкнулись в таком непонимании друг друга.

В постимпрессионизме «отверженность» художника стала ещё более очевидной. Судьбы великих представителей Постимпрессионизма: Ван-Гога, Гогена, Сезанна, Лотрека, тому  лучшее свидетельство:

Далее общественная доминанта нарастала, проявляясь в войнах, революциях, экономических и политических переделах мира, социальном противостоянии. Человек стал винтиком этой огромной бесчувственной и разрушительной социальной машины.  Эта машина оказывала давление на экспериментирующую, творческую, неординарную личность, что вызывало болезненную реакцию в искусстве. Не находя гармоничных сочетаний с этой обезличенной социальной машиной, искусство вставало на вызывающие позиции, либо активные, выражавшиеся — в агрессии авангарда, либо пассивные — в аутизме модернизма.

 Постмодернизм

Это период, когда общественная доминанта выражается уже не в тоталитарных режимах, а в тоталитарном воздействии на информационном уровне. Личность художника, уставшая от бесплодных  блужданий  в дебрях эксперимента, так и не «изменившего» мир, находится в глубоком кризисе. Сбиты основные ориентиры. Неизвестно куда и зачем стремиться. Общественная доминанта по-прежнему продолжает угнетать и без того растерянное искусство. Слабое искусство идёт на поводу у обезличенного общества, опускаясь до уровня толпы, и умножая бездуховное и обезличенное. Именно китч новой волны является наиболее реакционным направлением по отношению к только зарождающемуся новому художественному стилю.

Сегодня мы живём в сложный период замены общественной доминанты человеческой. Это болезненный, но внушающий надежды слом. Переход искусства из стадии кризиса в стадию традиций, в общем, несёт успокоительный дух. Аналогов художественному стилю  ближайшего будущего ещё не было, но это и интересно!

Знаменательно, что пишет в одной из своих работ современный культуролог доктор философских наук В. М. Дианова. Подчеркнув, что работающая циклическая модель так и не найдена, она говорит о возможной на сегодняшний момент «гибели догматических моделей цивилизационного развития и о формировании новых моделей».  И завершает статью такими словами:

 «Все более  отчетливо проступают контуры, по  мнению ряда исследователей,  рождающейся общечеловеческой цивилизации.  Эта тенденция  проявляется  в феномене ренессансов, воскрешение традиций, забытых ценностей в новом историческом контексте.

Сегодня главная миссия на сохранение и  развитие культуры возлагается на творческую личность. В происходящих социокультурных изменениях   важнейшую роль играет сам человек, как субъект  исторического  действия. Будучи создателем культуры и её конкретных форм  осуществления, он в то  же время  является не только её носителем, но и преобразователем, обеспечивающим «снятие» отживших её форм и моделей. Поэтому  так необходим поиск эффективных моделей, отвечающих стремительно меняющейся реальности».

Ну вот, спасибо  В. М. Диановой, которая своей цитатой помогла мне создать пафос финала темы.

И если «отсутствие объединительной социокультурной идеи воспринимается частью общества как проявление глубокого кризиса», то я надеюсь, что своим скромным исследованием, быть может, внёс хоть немного веры в возрождение культуры и оптимизма во взгляде на наше будущее.