Теория, как сумма рассуждений о специфике и средствах выражения, свойственных тем или иным видам искусства, существовала издревле. Вряд ли  кто-нибудь будет серьёзно оспаривать значение теоретической мысли для развития искусства, роль суждения в художественном творчестве. Но стремление обобщения опыта, так называемых частных теорий искусств, их историю и философию, дело последних двух с половинной столетий. Эта потребность возникла с осознанием искусства как единого явления, особой формы сознания и кажется ещё потому, что в новой истории наметилась какая-то брешь в едином строе искусств, предвкушение кризиса, который должен был их настигнуть – слова заменяют реальное бытие в некрологе – соответственно и новейшую теорию искусства всё больше пронизывал пессимизм. Так или иначе, потребность в любой теории должна определяться не нашими ощущениями, а существованием объективных явлений, которые она должна описать и систематизировать. Принесёт та или иная теория практические результаты, пользу или вред, вторично. Теория относительности создавалась не для нужд атомной энергетики и тем более ядерного оружия, и развитие генетики определило стремление познать основы наследственности, развития органических форм материи, а не предвкушение плодов генной инженерии.

Поразительно, но разочарование в актуальности теоретической мысли в сфере искусства проявилось в последние десятилетия, когда сферу искусства казалось бы заполонило различными концептуалистическими и синтетическими направлениями; когда грань между видами и тем более отраслями искусства часто стёрта. На выставках порой можно найти всё, кроме творений резца и кисти — попытки декламации и пантомимы, или демонстрацию видео материала; концерты порой представляют собой действа отдалённо связанные с музыкальными инструментами и нотами. С середины XX века иногда затруднительно отличить произведение искусства от обыденности, например, кучу макулатуры в выставочном зале от кучи как таковой. Странно, но наиболее академичными с точки зрения соблюдения традиционных форм выражения, помимо такого древнего вида искусства, как архитектура (где например ещё никто не предлагал клочок бумаги с надписью «Дворец Спорта», вместо такого) выглядит наиболее молодой вид искусства – кинематограф, насколько нам известно, на кинофорумах никто не разрисовывал экран, выдавая себя за режиссёра, а сам разрисованный экран за кинофильм, на том основании, что в галерее неподалёку художник демонстрирует видео!

Думаем общая теория искусства нужна уже потому, чтобы разобраться, определить свой взгляд и позицию в этом нахлынувшем разнообразии, даже путанице, а не в коем случае для внедрения норм и тем более, боже упаси,  запретов.

На первый взгляд казалось бы, сама собой разумеется, что, если существует искусство как таковое, «искусство вообще», а не только музыка, литература, изобразительные искусства и т.д. в отдельности, то, следовательно, теория его должна именоваться «общей теорией искусства». Если за отдельными видами и отраслями искусства признаётся право иметь свои теории, в виде т.н. специальных теорий искусств, то это не должно означать, что общая теория искусства будет представлять собой их простую сумму. Теория искусства, как общая система, должна иметь право на существование, так как весьма определён и существенен её предмет – искусство! Такая теория сама по себе будет представлять определённый интерес, способствуя осмыслению моментов индивидуального творчества, а также выполнять функцию связующего звена между философией и специальными науками, изучающими искусство – его историей, художественной критикой, педагогикой и т.д. Способствовать развенчанию мистификации и кривотолков, связанных с искусством и жизнью художников, так популярных в массовой культуре.

Если рассмотреть развитие общей теории искусства исторически, а занимались ею в основном философы, то, вероятно поэтому выделяется её направленность на вопросы общемировозреньческого характера, которые отмечены исследованием сущности искусства, его духовной миссией, а значит того, чему оно призвано служить и что и как нам являть и гораздо в меньшей степени попытками понять само его строение, механизм его функционирования. Представьте, как, если бы в медицине много было бы известно в области психики и морали и намного меньше в сфере анатомии и физиологии, возможно бы было  в таком случае полноценное лечение? Искусство ещё со времён Канта воспринимается как некий мост, соединяющий берега области жизни духа (мира свободы) и реальной жизни (мира природы). Да, это возвышено и очень увлекательно, но это объясняет лишь функцию искусства, как некоего моста, а надо к тому же попытаться больше узнать и его конструкцию! Это удастся сделать, если мы обнаружим некие универсальные и основополагающие принципы – начала искусства, которые были свойственны ему во все эпохи и равно-действенный для всех его видов, родов и отраслей, несмотря на всю его изменчивость и разнообразие.

Таковыми по нашему мнению являются – «Миф» и «Вкус» не в обыденном смысле этих распространенных терминов, а как эстетические категории, диалектика, а значит, борьба и слияние которых пронизывает и формирует ткань искусства. Это идеальные моменты, грани таланта, атрибуты неотделимые от художественного сознания, которые движут творчеством, всегда по-разному, оригинально воплощаясь в его творениях. Описание характера этих категорий, анализ специфики их взаимовлияния в искусстве нам ещё предстоит.