Наше знакомство с выдающимся самарским прозаиком Иваном Ефимовичем Никульшиным измеряется даже не годами – десятилетиями. Иван Никульшин представляет ту эпоху в литературе, как сегодня порой кажется, ушедшую безвозвратно, когда литература свято соблюдала классические заветы. И одним из таких заветов была любовь к «маленькому человеку». Эта любовь-сострадание маленькому человеку началась с Пушкина с его «Повестями Белкина», с Гоголя с его Акакием Акакиевичем. Она великолепно была продолжена Некрасовым и Гаршиным. А в советское время, когда слово человек зазвучало гордо по Горькому, эта любовь-сострадание никуда не делась. Лучшие произведения советской литературы написаны о маленьком человеке. Тут можно долго перечислять имена советских писателей, которые дали в твоем творчестве блистательные образцы глубинной народной психологии именно через внимание к маленькому человеку. Шолохов. Платонов. Расспутин. Астафьев. Алексеев. Шолох-Алейхем… И так далее!

Да и какой он, собственно, маленький – человек, являющийся плоть от плоти и кровь от крови народа, для которого и творит писатель? Его душа – огромная вселенная. И писатели, которые по природе своей были также плоть от плоти своего народа, от этой темы никуда уйти не могли. Да и не стремились уйти.

Иван Ефимович Никульшин в этом смысле не просто выдающийся самарский прозаик. Он классик, поскольку следует заветам классики. Он никуда не выходил из своего народа. Родился в самой что ни на есть российской самарской глубинке. Этой глубинке пригодился. И с нею останется всегда. Поселок Сосновка – вот откуда истоки таланта Никульшина. То сельское детство, которое по моему глубокому убеждению, нужно каждому писателю. Это уже потом Иван Никульшин получит высшее образование, станет энциклопедически развитым человеком. Много и плодотворно будет работать на Куйбышевском телевидении, в главной  куйбышевской газете «Волжская коммуна». Станет автором  двенадцати книг прозы и семи книг поэзии. А за повесть «Лесной сенокос» будет даже удостоен премии журнала «Наш современник» — журнала, освященного именем Пушкина. Иван Ефимович — лауреат Всероссийской литературной премии им.А.Толстого. заслуженный работник культуры СССР. Не так давно удостоен почетного знака «За труд во благо Земли Самарской». Таким знаменитым человеком и писателем он станет. Но мне куда важнее, что при этом Никульшин останется всегда сыном своего народа, сыном любящим, внимательным и сострадательным нуждам обычных рядовых людей.

И вот новая повесть Ивана Никульшина «Баденвалский марш». Название, казалось бы, иностранное. Но даже повесть с таким необычным иностранным названием – она не только о войне. Она о простых русских советских людях, что эту войну выдюжили, вынесли на своих плечах и не «сгорбились» духом. Главная тема повести – судьба и образ простой русской женщины Людмилы Кузьминичны Мелентьевой. Мать двоих детей, она потеряла мужа на финской войне и волею безжалостной войны оказалась  на территории, оккупированной гитлеровцами. Вот она – неподвластная всему миру загадка русской души. О ней написана повесть. О той силе русского духа, что помогает простой русской женщине, растя детей, не просто выживать в условиях жесткого оккупационного режима, но и находить способы приближать нашу Победу. Действие повести приходится на самое начало войны —  лето 1941 года, когда о победе народ наш мечтал с вполне понятной осторожностью, потому что действительность вокруг была ужасна. Действие повести охватывает значительный период войны,  заканчиваясь разгромом гитлеровских войск в районе так называемого Ельнинского выступа. Это была первая наша успешная в той страшной войне операция.

О давно прошедшей войне Иван Никульшин пишет так живо, что картины ее буквально встают перед глазами. И подумаешь невольно – куда наш отечественный кинематограф глядит, что старательно не замечает такие произведения русской литературы, что сами просятся на экран? А снимают придумки о войне тех, чьи предки войны в глаза не видели! Живые, а потому яркие, действующие лица. На войне ведь особенно ярко раскрывается характер каждого человека. По сути каждый вынужден сделать вечный библейский выбор – между добром и злом. Выбор своей души. Героев повести даже язык не поворачивается назвать персонажами, такими живыми людьми во всем своем противоречии они предстают со страниц книги, вышедшей в издательстве «Русское эхо» в 2019 году. За что спасибо губернатору  Самарской области.

Повесть по своей художественной канве тянет скорее на роман. Аналогично я не могу до сих пор смириться с тем, что гениальный роман Распутина «Живи и помни» литературоведы записали в жанр повести. Ну какая же это повесть по тому охвату самых разных характеров людей. Это целая русская героическая симфония, это роман. О романе Распутина «Живи и помни» не случайно вспомнил, ведь он тоже, по сути, о судьбе простой русской женщины, поставленной в ужасные условия судьбой.

Обо всех героях «Баденвайлского вальса» рассказывать – надо не одно эссе написать, да каждому персонажу посвятить отдельное  эссе. Есть что исследовать! Про энциклопедию русской жизни в условиях войны впору говорить! Но давайте немного остановимся лишь на одной, неглавной вроде бы, героине романа. Чем отличается настоящая проза, исследующая жизни, от прозы придуманной – что нет у настоящего писателя положительных и отрицательных героев. Как нет и любимых-нелюбимых. Всем писатель-творец сочувствует, потому что понимают как непроста жизнь земная. И верит, что люди рождаются все изначально хорошими, да вот потом судьба складывается так и не иначе. Очень колоритен образ  Маньки-расстрельщиы, прозванной односельчанами Федосихой, Н несмотря на страшное прозвище «расстрельщица», справедливо закрепившееся за Манькой, что во время оккупационное поступила на службу в немецкую полицию, нельзя не сочувствовать этой женщине, которая во многом является антиподом главной героини. Знали люди, что «погано живет и распутничает». Живя в народе, ничего от народа не скроешь, приметлив он, народ наш!

Но когда узнаешь от автора судьбу Маньки, вот тут и призадумаешься на предмет осуждения.  Сиротой рано осталась будущая Манька-расстрельщица. Родители Маньки померли в самый разгар германской войны от сыпного тифа. Стала опекать сироту бабка  Акулина, маленькая суетная старушка. Вдвоем с малой Маней тянули они свое нищее хозяйство. Манька выросла видной красивой девушкой: «Ей семнадцати не исполнилось, а впору под венец веди. Налилась, как ягода в саду, тронь и соком брызнет. Эта ранняя Манькина зрелость да девичья пригожесть и стали ее погибелью. На западе тогда шла война с белополяками. Красная армия под водительством героического командарма Тухачевского до того разгорячилась, что без оглядки погналась за дрогнувшим польским воинством, ну, и угодила, как кур в ощип, в клещи атамана Пилсудского. Естественно, была разбита в пух и прах, частично расстреляна, частично пленена. По западным окраинам недавней российской империи принялись рыскать польские жандармы, отлавливая остатки брошенных командармом красных солдат, чтобы загнать их в свои концентрационные лагеря и тысячами умертвить в голоде и холоде скотского содержания. На хутор Гуйва заглянул отряд бравых улан. Искали красноармейцев, а нашли Маньку. Затащили под навес да жестоко изнасиловали. С неделю девка лежала пластом. Бабка выхаживала, травными настоями отпаивала. Но Маньке и жизнь была не в милость, опротивело все, умереть собиралась. Да видно, не суждено. Молодость и сильный организм Маньки не дали ей этой воли. Поправилась, потихоньку начала ходить. Уйдёт в степь и глядит вокруг с тоской и ненавистью. Одно и то же в этой степи. Убранная нива, зеленая отава по левадам, голодные вороны на стогу полусопревшей соломы и пустота хуторской жизни до самого поднебесного края. И такая кручина наваливалась на душу, впору повеситься…»

Подалась Манька в странствия, да от себя не сбежишь. Скиталась, питаясь от скудных щедрот окрестного народа. Да и набрела на один трактир, знать не зная, что хозяин его содержатель притона. Он то и вовлек Маньку в разврат, приобщил к вину, разодел ее, как ходкий товар… Так и пошла судьба Маньки под откос, чтобы в конце концов привести ее к предательству Родины. А поначалу то Манька, став жертвой и ожесточившись, предала себя, женскую свою сущность. Одно дело – жертвой насильников. Другое дело – из жертвы стать палачом.

И все равно, не закрывая глаза на дурные стороны характеров людей, Никульшин не осуждает ни одного своего героя, пытается понять и даже оправдать нравственное и духовное падение некоторых людей, ведь во времена социальных потрясений не каждый человек сможет устоять в нравственности и чистоте. Никульшин исповедует именно то сострадание, ту «милость к падшим», что завещал нам Пушкин.

Потому со страницы книги нам предстают не безжизненные «персонажи», а живые полнокровные образы людей своей эпохи. И мы, стараясь следовать художественной логике автора, не осуждаем их, что было бы легче всего. Мы приглядываемся пристальнее к ним, а на самом деле — к самим себе, что и является главной художественной целью настоящей литературы – не осудить, а заставить задуматься и измениться самому.

Это произведение – да включить бы в программу литературы старших классов, когда наших внуков под видом непонятных ЕГЭ уводят все дальше и дальше в сторону от той реальности, имя которой – Россия.

Эдуард Анашкин,

член Союза писателей России