«Врачом становятся ночью»

(Из старой статьи в мед. газете)

I

Три часа ночи. Отверстия диска предательски вырываются из-под пальцев. И ведь всего-то — набрать две цифры «ноль-три». В конце концов, удалось взять себя в руки и, после длинного гудка:

— Скорая слушает.

— Скорая! Скорая! Приезжайте скорее! У него давление сорок на шестьдесят!

— Вы врач?

— Да нет же, нет! Приезжайте!

Это было впервые в моей жизни, — наблюдать за тем, как  с кровати на пол падает человек. Ещё мгновение назад он спокойно спал и вдруг начал хрипеть,  задыхаться и, в надежде зачерпнуть глоток воздуха со дна, поближе к земле, скатился на ковёр…

Врачи скорой помощи уехали, оставив после себя лёгкий запах спирта и табака да пустые ампулы от хлористого кальция, магнезии, дибазола с папаверином на блюдце.

Прислушиваясь к ровному дыханию больного, тревога пылью осела на мебели, пелена ужаса рассеивалась понемногу и наступило утро.

Почему все страхи, что накапливаются в течение дня, жизни скатываясь в прореху меж ночью и рассветом, пытаются сорвать банк именно в этот час?

II

Странная, разношёрстная, не признающая границ и авторитетов компания ровесников, что собрала наша юность, состояла из будущих  учёных, врачей, поэтов , инженеров и художников. Нам было легко и весело вместе. Мы учились друг у друга, не стараясь подражать, спорили, не пытаясь рассориться. Мы откровенно наслаждались тем, что молоды, но играли во взрослую жизнь, не осознавая, впрочем, что это уж она и есть.

  Прошла пора студенчества и беззаботных посиделок, кто-то уехал, кто -то женился, встречи происходили всё реже. И вот однажды, ближе к обеду, моим занятиям помешал стук в дверь. Я побежала открывать, и когда с ненаигранным гневом распахнула её, то обнаружила, что на пороге, вялый и бледный стоит парень из нашей компании.

— Привет. Звонок же есть,- радушно ёрничая начала было я, но он, сделав шаг навстречу, ухватил меня за плечи и заплакал.

— Ты… ты что? Что с тобой? Что случилось?!

Сквозь всхлипывания удалось расслышать:

— Я потерял своего первого пациента.

После того, как товарищ немного успокоился, он поведал о том, как всю ночь он провёл у постели больного с почечной недостаточностью. Под утро тот начал задыхаться, пришлось долго приводить его в чувство и подключить к аппарату искусственной вентиляции лёгких. Но через некоторое время пришёл зав отделением, проверить, как справляется молодой доктор, и  распорядился прекратить манипуляции, так как «пациенту и так немного осталось, а аппарат может внезапно понадобиться другому, у кого есть шанс на выздоровление».

—  Понимаешь, он сказал — какая, мол , разница, сейчас он умрёт или на день позже, дело времени. И я отыскал гармошку! Но когда заведующий это увидел, то отобрал и её. Тогда я стал делать искусственное дыхание «рот в рот», но больной… всё равно умер. — Товарищ замолчал и отвернулся к окну, скрывая слёзы.

— Что такое гармошка?

— Да, эта такая штука, чтобы не самому в лёгкие дуть. — объяснил он, достал из кармана большой клетчатый платок и высморкался.

— Ясно.

Мы помолчали. Хорошо понимая, что говорить больше не о чем,  да и бесполезно, я произнесла те слова, за которыми он пришёл:

— Слушай, ты делал всё правильно, ты сделал всё, что мог. Ты не виноват.

Парень повеселел, тяжесть признания перекочевала с его плеч на мои собственные и… это всё, мы больше не виделись. Точнее, сперва он стыдливо избегал общения, а после уж и вовсе — категорично и грубо поставил в отношениях точку.

III

— Что ж ты так поздно?!

— Да… так, ничего, давай спать, устал очень .

— А где ж ты так промок, там дождь, что ли?

— Был… прошёл уже, спи.

— А покушать?

— Давай завтра? Сил нет.

Только через пару дней мы узнаем о том, что  в ту самую ночь он спас из воды человека и полтора часа делал искусственное дыхание. Один.

Продолжительный выдох в рот, выверенные толчки на грудину. Приникая, прислушивался с надеждой расслышать биение сердца. Через час ему показалось, — что-то есть.  Медсестра, всё это время стоявшая подле с испуганным лицом, потянулась было помочь, как умела, но, оттолкнув  её дрожащую руку  с нашатырём, он продолжал мерно вдувать воздух и принуждая сердце работать.

Больной выжил. Стал священником. Молится ли он за своего спасителя? Как знать…

IV

— Алло, скорая?!

— Да, скорая, говорите адрес.

Город спит, но в некоторых окнах тревожно горит свет. У подъезда, накинув на пижаму пальто,  дежурит кто-то, поджидая белую машину, помеченную красным крестом. Услышав шум мотора, из окна выглядывают соседи,- рады, что не к ним, стыдятся своей радости.  Слышно, как, тяжело ступая, врач поднимается по лестнице с чемоданчиком в руке, переговаривается с медсестрой, подшучивает и, при звуках его голоса становится немного легче дышать, улыбка трогает губы:

— Вы уж простите, доктор, что мы вас потревожили…

— Ну, а кого ж вам ещё по ночам беспокоить, как не нас! — смеётся тот, перемещая фонендоскоп по худенькой груди. — Нам друг без друга… Знаете, есть такая поговорка, — «врачом становятся ночью», так что — нас бы не было, если бы не вы. Поворачивайтесь на бок, медсестра вам волшебный укольчик сейчас поставит, и всё будет хорошо…

Больная почти влюблённо слушает, послушно поворачивается, смирно терпит, прислушиваясь к сухому хрусту прокола кожи.

— Спасибо вам, доктор. Идите, выпейте кофе, он у нас хороший.

Оценив уловку, врач моет руки и ненадолго присаживается к столу. Повторного вызова не будет, он всё сделал верно.

Через день или два, пожилая пара степенно прогуливается под руку. Задержавшись у голубого ящика почты, супруг достаёт из кармана конверт и опускает его в щель. Под тонкой кожей бумаги, тактичное биение сердечных слов:

«Дорогой Доктор! Благодарим Вас за участие в нашей судьбе! Желаем Вам здоровья!» И обратный адрес: город… улица… этаж… квартира.

Людьми можно быть в любое время суток, разве не так?

Иоланта Сержантова

Фото Дмитрия Плынова