Битва за Байкал бывает разной. Это пламенная, на грани публицистичности, золотая эссеистика Валентина Распутина. Но с неменьшим основанием битвой за Байкал, равно, как и одой Байкалу, можно назвать эту поэтическую книгу распутинского земляка и соратника Владимира Скифа (Он место в Космосе искал. Книга стихов о Байкале. Издательство Маматов. Г. Санкт-Петербург). С той лишь жанровой разницей, что оружием битвы в этой книге стала поэзия. А поле битвы остаётся прежнее – душа человеческая.

О, великий Байкал! Среди гор, среди веток //Раскрывающий створ для широкой волны //И несущийся в небо на крыльях рассвета, //Мы с тобой о грядущем подумать должны! //Не умри! Не исчезни в болотном тумане, //Не сомкни над собою свои берега. //Мы любить и жалеть тебя не престанем //И когда-нибудь мы одолеем врага!

Символично, что благодаря Байкалу современная русская литература заискрилась золотыми очерками, собранными под обложкой распутинской книги «Сибирь, Сибирь…». А теперь приросла поэтической лирикой этой книги, основанной на многогранности такого явления природы, как Байкал. Не все грани этого природного феномена и упомнишь. Конечно, уникальная природа. Несомненно, люди, чьи судьбы неразрывны с судьбой Сибири, их самобытные характеры, их созидательный порыв. Байкал – это и совершенно самобытный характер. Байкал – космическая устремлённость сквозь земные тернии в духовные сферы…

…В нём кочевали облака, //Из века в век свой дом искали, //И застревали на века, //Чтоб белой пеной стать в Байкале. //Бессмертные роились сны, //Шли волны, будто бы на дыбу, //И когти молнии-блесны //Кромсали тучу, словно рыбу.

Байкал – всё то и многое другое, ради чего Валентин Распутин не стеснялся быть публицистичным, подчёркивая нарастание социальных и экологических проблем, будь это проблемы чистоты Байкала или поворота рек, уничтожения пахотных земель под строительство гидроэлектростанций. А Владимир Скиф ставит на службу Байкалу лиризм русской поэзии.

«Сегодня тучи над Байкалом //Друг друга брали на таран. //Я видел: молния скакала, //Как белый выстрел по горам. //Я видел: радуга-подкова //Пыталась Землю подковать… //И дождь — Молчановскую падь //Громил, как Поле Куликово… // Летели ветры без оглядки… //Земля и Небо, Тень и Свет //Скрестили копья в ярой схватке, //Как с Челубеем Пересвет. //Обозревая туч когорты, //От ветра заслонясь рукой, //Писатель Пакулов на горке //Стоял, как будто князь Донской. //Он день безветренный пророчил… //Стихало всё… Но между скал //Всю ночь булыжники ворочал //Волнами — увалень Байкал».

Широк по натуре и неогляден Байкал. За один приезд туристом разве поймёшь это удивительное море? Чтобы понять его многогранность, надо сродниться с ним судьбой. Иметь возможность увидеть его разным. А еще обладать талантом поэта, чтобы суметь показать читателям то, что понято, осмыслено, прочувствовано. Благодаря этой книге все те, кто не имеет возможности приехать на Байкал, смогут прикоснуться к его былинной широте, понять поистине человеческий характер этого моря-озера. Воинственного в бою, добродущного увальня в миру, госприимного хозяина и строгого отца для всех и вся, что веками проживают рядом с ним. На страницах этой книги едва ли не «в обнимку» с Байкалом живут и доселе здравствуют на страницах книги наряду с ныне живущими людьми наши славные писатели-коренники, ныне ушедшие в мир иной. Когда-то они были несокрушимой «сибирской стенкой» русской литературы. И каждый по-своему защищал право Байкала на собственную судьбу, самобытность и уникальность. Они ушли, но битва за Байкал продолжается, как продолжается жизнь. И эту битву теперь ведут их творческие преемники. Один из них – Владимир Скиф, подхвативший знамя, выпавшее из рук старших товарищей. Многотемье Байкала не может устареть, как и настоящая поэзия, одновременно непобедимая и очень уязвимая.

Сибирский характер, являющийся объектом художественного осмысления в книге, уникален. В основании этой уникальности лежит совершенно особенное отношение к природе. Сибирский характер при всей его самодостаточности и чувстве собственного достоинства – лишён гордыни, когда человек почитаем, как человек, и не возвышает себя до царя природы. Для сибиряка отношения с природой – это отношения любящего заботливого сына в многодетной семье, членами которой на полном основании считаются растения, птицы, животные, природные явления… А сама природа – храм, достойный молитвенного отношения:

Разгорается осень моя удалая, //Расставляет молельные свечи берёз. //И рябина горит, и калина пылает, //И черёмухи куст полыхает до звёзд.

Из темы Байкала также логично и привольно, как река Ангара, вытекла вечная современность темы ответственности человека за природу. Понимание природного богатства не столько, как наследства, завещанного нам предками. Но и некоего «аванса», который мы взяли взаймы у наших детей. Социальная острота темы Байкала ничуть не мешает ей быть высокохудожественной темой, что ясно понимаешь, читая даже самые лирические стихи:

И ты поднимешься, восстанешь! //Ты до целительных небес //Дотянешься и в бубен грянешь, //Мой брат, мой друг, мой верный лес. //Прости меня, мой лес великий, //За море гибельного зла //За мой народ преступный, дикий, //Тебя – сжигающий дотла. //Прости, мой друг и брат мой кровный, //Земли единственный оплот, //Что предан ты ордой чиновной, //Тебя – пускающей в расход!

Самоцветная красота поэтического слова, искрясь на солнце своими живописными красками, взятыми поэтом у природы, ничуть не противоречит суровым реалиям жизни. Пдчеркивая красоту природы, напоминает нам о нашей ответственности за эту красоту, говорит о том, что высокую привилегию сеять разумное, доброе, вечное – надо заслужить:

«Байкальский день! ..Ах, как он разгорался! //Ах, как он плавил слиток Ангары! //Его лучи невиданною краской //Раскрашивали дачные дворы. //Его лучи ─ нектаром превосходным //Одаривали почки и цветы. //Из улья, как из старого комода, //Летели пчелы в дачные сады. //Байкальский день. Натянута веревка. //Хозяйки сушат дачное белье. //Дотошный день. Посажена морковка, //Чтоб дети летом хрумкали ее... // Мне кажется: Вселенную разбудит //Гремучая байкальская волна… //В тугую грядку Валентин Распутин //Бросает золотые семена. //Он Слово Вдохновенное посадит, //Которое не зарастет быльем. //Хорошей жатвы, мудрый наш писатель, //Тебе в байкальском домике твоем!

Процитированное стихотворение написано Владимиром Скифом в далёком 1974 году, когда, собственно, и началась битва за Байкал, воплощённая в ряд гениальных распутинских очерков. Предлагая читателю посмотреть на тему Байкала с лирической высоты, автор каждым своим стихотворением из этой книги приглашает нас в удивительный мир, где живут и здравствуют полномочные представители природного царства-государства. Живут они почти по человеческим законам. Прочитав эту книгу, вы не встретите ни одного второстепенного персонажа. Даже самые неприметные с виду растения, полноправные члены сибирского байкальского семейства и царства, живут по законам почти человеческим, а порой и не чужды шекспировских страстей:

Горит бутонами шиповник, //Блестит колючкой золотой, //Как будто ласковый любовник //И как ревнивец молодой. //Король-шиповник, среди леса //Ты видеть преданность готов //В своём немалом королевстве //Из верноподданных цветов. //Но каждый, кланяясь как будто, //И во дворец идя толпой – //От сараны до незабудки – //Они смеются над тобой. //И меж собой презренной прозой //Цветы в альковах говорят, //Что ты не стал венчаться с розой, //А нарастил колючек ряд. //Что ты пропал, Король-шиповник, //Что ты своё тогда отжил, //Когда – ревнивец и любовник – //В покоях розу задушил.

Каждое растение поэт наделяет характером и судьбой, помогая нам услышать тайну мироздания в именах растений, ведь эти имена, данные давным давно народом, не могут быть случайной игрой звуков:

Лечу по травам молодым пружинистым, //Лечу над светлой Родиной моей. //Дымится лето, вызревает жимолость, //Поют жар-птицы посреди ветвей. //Влюблённых слов и радости не прячу я, //Иду сквозь лоно дремлющей тайги //И своё сердце, от любви горячее, //Несу тебе, как жаркие жарки.

Судьбы людей и судьбы растений переплетены в природе, частью которой является человек. Окунувшись в стихию этой книги, вы забудете про то, что вы якобы царь природы . А уж про то, что вы, как царь природы, не станете ждать от неё милостей, и вообще позабудете навсегда! Поэт уготовил вам, уважаемый читатель, статус куда более почётный! Вы любящий сын матушки природы, который понимает, почему наши предки обожествляли природные явления, наделяя их неповторимыми характерами и образами. Вы поймёте, как через природу можно полнее и глубже понять характеры людей, ведь они тоже часть природы:

Помню детство своё озорное: //В пол-России кричат петухи, //У заплота колючей стеною, //Точно дядьки, стоят лопухи. //В жаркий день под листами прохлада, //А ночами – на длани листа – //Улетев из Господнего сада, //Молодая ночует звезда. //Пустыри безмятежного детства //И летящего времени пух, //Где у каждой избы по соседству //Вызревал, словно сторож, лопух. //Растопырив громадные уши //И корнями уйдя в глубину, //Он природу и Родину слушал, //А мальчишки играли в войну. //Я в деревне дружил с лопухами…

Лопоухие, как часто бывает в детстве, сверстники – разве не дальние родственники лопуха? А потому он на полном основании может их сторожить и воспитывать… Автор этой книги щедро подарит нам яркость жарков, которые несёт любимой супруге. Покажет, как спустившиеся с неба полевые ромашки до сих пор хранят память о небе. Расскажет про цветущую по байкальским суглинкам кровохлебку и кукушкины слёзки юной любви. Проведёт нас по «царству можжевельника в таёжных зарослях». Покажет, как букет целительного зверобоя, брошенный сибирячкой в Байкал, расцелован голубой байкальской волной. А ещё щедро угостит байкальской рябиной, возле которой уживаются мирно чечеты, клесты и синицы и прочие представители пернатого «социума»… Восхитит негасимым пламенем байкальского разгульника-багульника, который сибиряки в просторечии называют «багул» и покажет, как можно набрать целое ведро драгоценных рубинов брусники. Он представит нас калине, овдовевшей после смерти Шукшина, но цветущей несмотря ни на что на сибирских ветрах, поговорит с крушиной, сокрушающейся о невозвратном… Владимир Скиф убедит нас, что синеокая медуница способна приворожить к себе поэта не менее девушки… Вобщем, он введёт нас в царство вроде бы «бессловесных» и вроде бы неказистых на вид растений. Эти растения заполняют пустыри, которые ныне в изобилии есть не только в Сибири, где жители вынуждены покинуть малую родину в поисках лучшей доли. Эти крапивы и кашкарники – растения обережные, как напоминание о том, что негоже забывать…

Пишу я эти строки, дорогой читатель, в непростые времена, когда заморская зараза заставила жителей столичных городов обратить свои взоры на русскую глубинку, на истоки свои. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло! А вот Владимир Скиф от малой родины в поисках лучшей доли не бегал, а потому имеет право на такие строки:

Наши сказки русские не плóхи! //Мне одну – крапива сберегла, //Говорила: «При царе Горохе //Я невестой первою слыла!» //Говорила о ночах угарных, //О любви – гремучей, как обвал, //И о том, как золотой кашкарник //Юную крапиву целовал. //О подруге, что врагом отныне //У крапивы принято считать: //О неверной, ветреной полыни, //Что смогла соперницею стать. //О напастях и о снах кошмарных, //Всю её съедающих живьём, //И о том, как молодой кашкарник //Спрятался с полынью за жильём. //А крапива болью заострилась, //От негодованья замерла, //Жалами жестокими покрылась //И полынь собою обожгла. //С той поры кашкарника не встретишь //У жилых домов невдалеке. //Он теперь, никем не обогретый, //Как медведь, слоняется в тайге. //А полынь с крапивою удáлой //В вечном состоянии войны – //По краям у пустошей и свалок //В смертной схватке переплетены.

Тем и прекрасны все эти растения, дружно живущие на берегах Байкала, что дружны, лишены гордыни, чему не мешало бы поучиться людям. Поучиться сопричастию природе, скромности поучиться, ведь из гордыни людской и вытекают все беды цивилизации:

Я на Байкале жил всё лето //Близ неба, волн и облаков. //Ах, сколько птицей песен спето //И майских поймано жуков. //Мы выходили утром рано, //Встречали ветреный рассвет. //В порту Байкал стальные краны //Кивали, кланялись – привет! //К Байкалу с вёдрами спускаясь, //Мы раздвигали облака… //Волна высокая, морская //С разбегу била в берега. //Обратно шли с живой водою //В свой домик бодро и легко, //Где в кружках нáлито густое, //Негородское молоко.

Очень хочется мне верить, что дети, живущие в иркутской глубинке, и доселе пьют полезное «негородское молоко», чтобы вырасти здоровыми духом и телом. Хочу в это верить, несмотря на судьбы многих сёл Поволжья и России, где последние годы даже сельчане покупают молоко в магазинах, что сетью опутали страну… А всё потому что государство сделало если не всё, то многое, чтобы отбить у трудяг-сельчан охоту трудиться на родной земле в надежде на сомнительные супермаркеты. «Парное молоко» народных легенд и преданий… Через него мы приобщаемся к истории и судьбе своего народа. Выпитое под сказки бабушки и стихи русских поэтов, такое молоко – чудодейственный напиток, чтобы мы не стали иванами, не помнящими родства.

Встреченные нами на страницах этой книги люди, растения, природные явления живут по самым что ни на есть человеческим принципам, далёкие от понятий статусности, поскольку перед Байкалом, как перед Богом, все равны. Будь это известные писатели, художники и рядовые жители Байкала. Ныне живущие и ушедшие в мир иной, на страницах этой книги они все – живут и здравствуют – в строчках стихов, в названиях местности. Ведь народ и поэзия обладают правом наделять бессмертием все, что воплощено в Слово. Тут и великие наши писатели Валентин Распутин, Александр Вампилов и Глеб Пакулов, навеки живущие в русской литературе.

Со страниц книги предстаёт галерея портретных судеб людей, чьи судьбы неразрывно связаны с Байкалом, с Сибирью… Тут и ныне здравствующие художники Владимир Кузьмин, Лев Гимов, Александр Москитин и те, кого уже не встретишь, как раньше, на Байкале: Галина Новикова, Анатолий Аносов, Владимир Тетенькин, Николай Житков, Александр Шелтунов и Валерий Зверев. В книге немалую долю занимают посвящения художникам. Их не меньше, если не больше стихов-посвящений собратьям по перу, и в этом есть особенность книге, о которой я скажу позже… А ещё мы знакомимся с такими колоритными личностями, как, к примеру, писатель и моряк Валерий Нефедьев – «слова-золота думный старатель», или капитан быстрокрылого, летучего теплохода «Восход» Виктор Спартакович Кошкарёв. Не обойдены вниманием многие современные поэты – Николай Рачков, Игорь Тюленев, Валерий Михайлов, Владимир Молчанов. Все они в разное время имели возможность лично воздать своё уважение Байкалу, будучи гостями замечательного литературного праздника «Сияние России»… Среди творческих людей привольно и на равных живут те, ради кого, собственно, и работают творческие люди. Тут реставратор церквей и золотильщик куполов Анатолий Фенин, построивший в порту Байкала церковь, и рыбак Петр Мельник, и бывший директор музея деревянного зодчества «Тальцы» Виктор Гаврилович Дёмин и многие-многие другие, поскольку эта книга во многом является портретной галереей «избранников» Байкала… В этой галерее встречаю и известного писателя, таёжника-байкальца Василия Забелло:

«Как хорошо с тайгою повенчаться, //Как с женщиной – на долгие года. //Ждать выходных и на свиданье мчаться, //Стихи снегов читая без труда. //Забраться в дебри по следам лосиным, //Совсем забыть о городском житье… //И ввечеру – янтарным керосином //Заправить лампу в старом зимовьé… //Спасаться от неверия, рутины //И понимать на переломе дней, //Что свет Байкала и тайга – едины, //Что ты – заступник Родины своей».

Городская суета вдруг покажется такой жалкой и мелкой перед эпической картиной таёжной неспешности, но зато предстанет и духовным противовесом взявшей всех нас в полон городской суеты. Как прекрасны в этой книге художественно осмысленные образы русских людей, которых принято называть «солью и крепью земли русской». Живые яркие полнокровные герои этой книги – дети Байкала и хранители его самобытности. Люди-созидатели, люди-творцы, одним из которых является и сам поэт Скиф. Такой же, как его земляки, ладно скроенный и крепко сшитый русский мужик. Что избу поставить, что детей достойных воспитать, что украсить жизнь собственными руками, что стихи об этой жизни на Байкале написать!.. Всё доступно русскому поэту из народа:

«Срублю себе избу, //Чтоб к брёвнышку бревно. //Старинную резьбу //Прилажу на окно. //Измыслю в доме печь //На наш – сибирский лад, //Чтоб мог супы стеречь //Ухватистый ухват. //Во дворике с утра //Топориком стучу. //Строителю добра //Работа по плечу. //Огонь и дыма след, //Кирпичная труба. //На целых двести лет //Поставлена изба. //Забрёл на огонёк //Сосед мой – дед Пахом – //И увенчал конёк //Сосновым петухом! //Избой доволен я – //И не хочу скрывать! //Пускай ко мне друзья //Приходят пировать. //Здесь рюмка и бокал – //Всё кстати, всё к лицу. //…И батюшка-Байкал //Повадился к крыльцу…

Между батюшкой Байкалом и нашим продолжением в детях стоим мы. Это и есть преемственность поколений, в основе которой лежит труд человека на своей земле. Байкал – тоже великий труженик, носит на себе суда. Байкальский порт ещё недавно вздымал над собою высокие стальные краны для доставки грузов на север Байкала. По берегу моря-озера петляет знаменитая «Кругобайкалка», железная дорога, забегающая в такие фундаментальные туннели, что понимаешь: без упорного труда этого бы ничего не было. На берегу Байкала, в небольшом уютном домике, скромным великим тружеником слова Валентином Распутиным написаны произведения, ставшие гордостью России. Написаны они не только о Байкале, но и о непростых судьбах людей – как напоминание и предостережение – сколь живи, столь помни! Отрадно, что и после Распутина домик этот обрёл хозяина в лице другого труженика слова, поэта Владимира Скифа. Творческого продолжателя этой темы на ниве русского слова:

…Господь на землю положил подкову //Среди деревьев и суровых скал. //Как молния, сверкнуло Божье Слово, //И заискрился, зашумел Байкал.

«Славное море, священный Байкал» – издавна называют коренные сибиряки это, по географическому определению, озеро. Сколько бы географы ни утверждали, что по всем признакам Байкал – озеро, ни один сибиряк эти утверждения в расчёт не берёт в глубинном осознании своём, что Байкал не просто море, но – славное море. Фронтовики вспоминают: на войне в окопах они пели вовсе не «Бьётся в тесной печурке огонь…», когда им было грустно. Для укрепления веры в Победу они пели про «Славное море, священный Байкал». Веками люди искали у Байкала вдохновения, утешения, приходили к нему, словно на исповедь, в природный храм, где теплили свет русские берегини-берёзы , так похожие на молитвенные свечи. А главные составляющие молитвы – исповедь и покаяние, которые даны человеку во благо и утешение в этом неспокойном и непростом земном мире:

Небосвод грозился тучей, //Гром-пройдоха грохотал. //Я с берёзонькой плакучей //Дни и ночи коротал. //А в деревне шли покосы, //Девки-ягодки цвели. //Под берёзовые косы //Мы с любимою пришли… //Ах, какие ночи были //Под берёзовым шатром! //Люди-нелюди срубили //Ту берёзу топором. //Отчего печаль берётся? //И куда я в ночь иду? //Ни любви и ни берёзы – //У Байкала не найду…

Книга составлена из стихотворений, написанных в самые разные годы. Не будет преувеличением сказать, что эту книгу Владимир Скиф писал всю жизнь, неспешно и несуетно проживая каждую строчку на берегах Байкала, как судьбу свою. А потому, говоря вроде даже и не о Байкале, поэт говорит о нём и только о нём, как воплощении настоящей Любви:

«Я обхожусь тремя словами, //Словами «Я тебя люблю». //Земля горда тремя слонами, //А я ─ тобой. Тебя люблю. //Когда с утёса над Байкалом //Мы долго машем кораблю, //Хочу сказать: «Какие скалы!», //А говорю: «Тебя люблю!» //… Когда метель слетает с неба, //Сажусь к оконному стеклу, //Шепчу губами: «Сколько снега!», //А сердцем: «Я тебя люблю!» //Других, как будто, слов не знаю, //Других желаний не коплю. //Пускай всегда пребудут с нами //Три слова ─ «Я тебя люблю!»

Эта книга открывает нам поэта ещё и как удивительного художника. Видимо, не случайно в ней немалое место занимают стихотворения, посвященные живописи и живописцам. Владимир Скиф с любовью и тщанием выписал галерею портретов не только людей, в судьбах которых Байкал является основой жизни. Но и не менее интересную с психологической точки зрения галерею «портретов» растений и животных, без которых сказание о Байкале будет неполным:

Стоит державная зима ─ //Земного времени столица. //И королева в ней сама ─ //Великорусская синица. //Она царит в своём лесу, //Где от сиянья больно глазу. //Синица знает жизни суть //И цену каждому алмазу. //Синица в дом ко мне спешит, //Хоть и великая особа, //Но хлебом-солью дорожит, //Как бриллиантами сугроба.

Владимир Петрович видит байкальское многоцветье не только, как живописец, работает в жанре тонкой акварели и станковой живописи. В ряде стихотворение он выступает ещё и как художник-ювелир, подбираюший драгоценную словесную оправу жемчужине под названием Байкал. Чтобы в этой достойной словесной оправе жемчужина Байкала засияла дополнительными красками:

Горит Байкал! Вы видели горящий сверкающий, пылающий Байкал? //В нём плавает расплавленное солнце. //И сам он – как жаровня серебра – //Горит, переливается, ликует, //Слепит глаза и манит вглубь пожара, //Потом – на берег, на крутой откос. //Но вот уже и склон, где сердолики, //И яшма, и гранитные разломы, //Зажёгся, задымился, запылал… //Горит Байкал серебряный, хрустальный, лазурный перламутровый зелёный, свинцовый, сизый, дымчатый, туманный, // Чешуйчатый, глубинный, золотой!

Говорят, что в Байкале отражаются вселенные. Надо просто их уметь увидеть. Замечательный поэт Владимир Скиф обладает талантом не просто увидеть эти вселенные, но и показать их нам, своим читателям. Показать, что сам Байкал и есть – огромная вселенная, достойная восхищения и изумления, способная превращать человека в поэта, художника, философа:

Не движется застылый воздух, //И лишь Байкал, забыв про сны, //Всю ночь процеживает звёзды //Ковшом безмерной глубины. //Засветят слабые накрапы //Зари на ветках ледяных, //Тайга отряхивает лапы //От тяжких сумерек ночных. //И, лишь Всевышнему угодный, //В веках, во времени сквозной, //Байкал холодный и свободный, //Сияет звёздной глубиной.

И как тут не согласиться с автором этой книги, что сам Господь и вовсе не случайно подарил России и Сибири подкову Байкала? На счастье и как оберéг…

Эдуард Анашкин,

член Союза писателей России

На фото: Скиф Владимир Петрович

По теме:

Во времени сквозном