В расселине двора, где множество заасфальтированных дорожек рассекали зигзагами пространство золотящейся августовской травы, мальчишка остановился, притормозив на скейте, и сказал отцу:

-Па, давай крапивы нарвём, щей из неё сварим!

-Что ты, сынок, из такой крапивы не получится, молодая нужна.

-Я знаю, па…

-Её ошпаривают, да и вообще – это с голодухи делалось…

Они огибали гаражи; дома смотрели, казалось, насуплено.

Отец вдруг почувствовал нечто странное.

-Вот, — начал он, идя рядом с сынишкой, — знаешь ведь —  большая война была, великая?

-Да.

-А годы помнишь?

Мальчишке будет девять, он замялся.

-1941-45. Вот. И твой дед, отец Оли (так мальчик звал бабушку), был офицером-пограничником, и часть стояла там, где приходились первые немецкие удары, и он пропал без вести, погиб в первые дни войны.

…сколько не силься – не представить того тридцатилетнего офицера, и старенькая, пожелтевшая, словно разъеденная временем фотография, много лет стоящая на буфете рядом с другими, не даст его подлинного, живого портрета.

…и я – внук, о котором он не мог ничего знать, порою словно чувствую его: странной плазмой всеобщности, протекающей внутри меня, через моё сердце…

 Идут с мальчишкой мимо площадки: не привлекает уже…

-А бабушка моя любимая, — продолжает отец, — ну… она в 1996 году умерла, я уж большой был, отправилась в эвакуацию…

-Куда?

-Эвакуация – это переброс мирного населения в места, не затронутые войной. С тремя детьми: у Оли была родная сестра и родной брат. И вот… мама на всю жизнь голод запомнила: ели тогда картофельные очистки, любые корешки…

-Жутко, папа.

-Да, сынок. Вот тогда и варили щи из крапивы…

Как представить маму – голенастой, худенькой девчонкой, в ситцевом (или каком?) платьице, наверно, в цветочек…

Бабушка была царственна.

Тётя, дитя войны, родившаяся в июне сорок первого, прожила всего 57…

 Пёстрые вороха воспоминаний, о которых никто, кроме меня не ведает.

Теперь – ощущение постоянной, сквозной тоски: моя Оля умерла в январе, мне не пережить этого, все ощущения сбиты, а зоны комфорта, что были в душе, попраны…

 Двор переходит в другой, и связки их красивы, как роскошна зелень августа, уже подъедаемого осенью.

 Останавливаемся на переходе.

-Лучше на светофоре, малыш…

-Не, па, давай тут…

Космос былого, разверзающийся надо мной.

В грядущее верится мало.

Но…сколько ассоциаций может пробудить резкой росток крапивы, на котором сфокусировал внимание мальчишка!

         Александр Балтин

фото взято с сайта kylinariya.ru