Вернулся в отсек нумизматического магазина со словами:

-Всё же, знаете, возьму монету, что спрашивал, за семь пятьсот…

Невысокая, кругленькая женщина ответила:

-Но вы не у меня спрашивали. Придётся ещё раз…

Да, он спрашивал десять минут назад у молодого бородатого парня, теперь отсутствующего.

Подошли к витражам, сияющим серебром бывших советских республик, ткнул пальцем.

-Это… Дата восстания?

-Да, — ответил, не зная, чему посвящена монета, просто изображение понравилось: всадники были сделаны колоритно.

Стихийный нумизмат: тянется страсть из детства…

Женщина достала монету, пошла с ней за прилавок, позвонила, сказала:

-Сынок, восстание же семь пятьсот? Да? Коробка, сертификат есть? Нет?

Отключилась, отправила монету в капсуле в полиэтиленовый пакетик, покупатель расплатился, дала сдачу.

Он ещё постоял, разглядывая банкноты, потом вышел, представляя…

Зачем?

Просто так: значит, семейный бизнес, раз сынок.

Так.

Дама, разбирающаяся в монетах – редкость, а этой вот пришлось.

Мыкались поди какое-то время, не зная, как выжить в условиях постсоветской России, когда разваливалось всё, мыкались, пробуя то, это…

Потом… вероятно, отец предложил попробовать, стали закупать, арендовали помещение здесь, на Московской ярмарке увлечений, теперь догорающей будто, а когда-то было полно магазинов, рай для нумизматов.

Сынок…

Его сынок – покупателя, позднего отца, сейчас на даче с мамой: последний раз в этом году, октябрь переломился в половине.

Идёт по лесопарку пожилой человек, вытаскивает из кармана игрушку, рассматривает, потом глядит по сторонам.

Пейзаж знаком, и вечно нов: великолепие осенней листвы завораживает, как всегда.

Торжественная пышность Византии.

Природные стяги и хоругви медленно теряют краски, проступают схемы деревьев…

Боже, как роскошен твой мир, непроизвольно рвётся из груди.

Пожилой человек представляет валы и массы человечества, организованного сложно, лаборатории, лестницы, фонтаны, старые площади роскошных городов; поэтов, торговцев, богачей, нищих; прекрасных детей, играющих на площадках, одиноких стариков, не чувствующих родства с человечеством, писателей, склонившихся над столами, бесконечные вереницы монет, циркачей, всего, всего…

Мир един, он пронизан не зримыми лучами всеобщности, над ним горит драгоценное солнце, и, перемещаемые в смерть люди, должны, должны обретать другую радость иного бытия…

       Александр Балтин

фото взято из открытых источников