Книжка Антона никогда бы не появилась на свет, не попади его рукопись в руки Сергея Владимировича Михалкова. И этому предшествовало загадочное событие, о котором он всегда вспоминал с изумлением. «Литературную газету» он не выписывал давненько. И вдруг, памятным весенним вечером, устроившись за письменным столом, чтобы освежить в памяти текст новой роли, он увидел газету на краю стола.
«Переутомился» — подумалось ему — «Весенние каникулы. По четыре спектакля в день играем. Видения начались». К газетному киоску он не подходил сто лет.
Перебрав в памяти события, которые могли способствовать появлению газеты, Антон пожал плечами. Пододвинул её к себе, перелистал… вот это да! В глаза бросилось объявление, извещавшее о том, что Российский Фонд Культуры объявляет международный конкурс имени Сергея Владимировича Михалкова на лучшую книгу для подростков. Антон ностальгически улыбнулся…
В ранней молодости, будучи внештатным корреспондентом молодёжной газеты, он писал рецензии на спектакли, идущие в театрах города. Читателям они нравились. Однажды ему поручили осветить выступления столичных гастролёров. Московские знаменитости даже поблагодарили автора за объективную и позитивную оценку их игры.
Антон сочинил рассказ на эту тему. Но восторга главного редактора его опус не вызывал.
А тут… литературный конкурс на лучшую книгу для подростков. А что, если актёру театра Юного Зрителя, игравшего «Зайку-Зазнайку» в чудесной одноимённой пьесе Сергея Владимировича, руководителю школьного драмкружка не взяться за тему, о которой практически никто не пишет. Написать о творческих страстях, бушующих в театральном кружке, как если бы они происходили во взрослом театре. Нахлынули воспоминания…
На премьере, состоявшейся много лет назад, присутствовал Сергей Владимирович. После бурных зрительских оваций актёры, с цветами в руках, не снимая грим, ввалились в кабинет главного режиссёра, уселись и, затаив дыхание, уставились на именитого писателя.
— Позвольте поздравить вас с премьерой. — Слегка заикаясь, проговорил он. — Я получил от спектакля огромное удовольствие. Признаюсь, не подозревал, что мне удалось написать такую искромётную пьесу.
Исполнители заулыбались.
— Я говорю серьёзно. Ваш постановщик, — он слегка поклонился в его сторону, — по сути, создал новое произведение.
Главный режиссёр зарделся, неловко приподнялся с кресла.
— Сергей Владимирович, — смущённо произнёс он, — я лишь проиллюстрировал текст этой прекрасной пьесы. — Он отвесил неловкий поклон в сторону писателя и бухнулся в кресло.
Актёры фыркнули и зажали рты.
— Будем считать, — махнул рукой Сергей Владимирович, — обмен комплиментами завершён. — Можете задавать вопросы. Если ответы вас не удовлетворят, перейдём к прениям.
Всё помолчали, не зная, с чего начать. И вдруг актриса, игравшая роль маленького зайчонка, выпалила:
— Сергей Владимирович, а у вас есть стихи про любовь?
И тут же от смущения прикусила язык. Актёры с любопытством уставились на поэта. Никому из них и в голову не пришло задать такой вопрос.
— Про любовь… — усмехнулся Михалков и неожиданно произнёс: — «Дело было вечером, делать было нечего…»
Исполнители тотчас подхватили с детства любимое стихотворение. Сергей Владимирович смолк, а актёры с азартом продолжили. И прочитали стихи по ролям. Антону достался Николай, который ногой качал.
— Вы, сами того не замечая, ответили на вопрос очаровательного зайчонка.
Лицо актрисы сделалось пунцовым.
— Оно о моей любви… любви к детворе.
— Сергей Владимирович, — подал голос главный режиссёр, — нам бы очень хотелось услышать рассказ о вашем житье-бытье. Не так уж много о вашей многогранной жизни знают эти юные дарования. Чего там говорить, трудно найти автора подобно вам, также блистательно творившего на протяжении череды эпох нашей страны.
— О моём житье-бытье… — пожал плечами Сергей Владимирович. — Что ж, извольте. Я родился в тысяча девятьсот тринадцатом году в Москве. Мама по образованию педагог и медсестра. Отец – коллежский асессор, выходец из старинного дворянского рода. Как говорил Аркадий Райкин, «Время было жутчайшее, но рыба в Каме была».
Все заулыбались…
В семье нас было три брата. Детство наше прошло в Подмосковье. Сельская школа находилась далеко от нашего «родового гнезда». Поэтому нам наняли гувернантку – немку. Она и занималась нашим развитием. Из всех предметов мне больше всего нравился немецкий язык. Я научился довольно сносно говорить на нём, свободно читал в подлиннике Шиллера, Гёте. В девять лет неожиданно начал сочинять стихи. Когда наше семейство поселилось в Москве, мы пошли в настоящую школу. Меня сразу взяли в четвёртый класс. Вскоре судьба забросила нас на Ставрополье. В один прекрасный день журнал «На подъеме» опубликовал моё первое стихотворение «Дорога».
— Если не ошибаюсь, — деликатно заметил режиссёр, — Александр Безыменский, известный поэт того времени, уже в ваших первых детских творениях увидел огромный творческий потенциал.
Михалков кивком поблагодарил его и продолжил:
— По окончании школы я решил вернуться в столицу. Было нелегко. Поначалу соглашался на любую работу: на ткацкой фабрике, в геологических экспедициях, удалось даже стать внештатным корреспондентом газеты «Известия».
— Сергей Владимирович, — выпалил Антон, — именно в газете «Известия» было напечатано ваше стихотворение «Светлана». Сталин почему-то решил, что оно посвящено его дочери. Правда?
Поэт на мгновение задумался…
— Правда. А стихотворение всего-навсего было посвящено девушке по имени Светлана. Но оно её не впечатлило.
Рифмующий в свободное от репетиций время, понимающе вздохнул.
Михалков улыбнулся ему и продолжил:
— Когда мне предложили поучаствовать в конкурсе на создание пионерской песни, я устроился работать вожатым в пионерский лагерь. Хотелось почувствовать атмосферу походов, посиделок у костра, задушевных разговоров. Кстати, это здорово помогло, когда я сочинял первую поэму для детей.
— «Дядю Стёпу!» — чуть ли не хором проорали юные дарования.
— Верно. Это был дядя Стёпа. Персонаж, который бок о бок прошагал рядом со мной всю жизнь. Поэму напечатали в журнале «Пионер», а меня отправили учиться премудростям у самого Самуила Маршака. Я многому у него научился. Когда началась война, в качестве военного корреспондента ушёл на фронт. В тысяча девятьсот сорок третьем году меня отозвали, и предложили принять участие в создании нового текста гимна Советского Союза. Вместе с моим другом Георгием Эль-Регистаном мы принялись за дело. Наш вариант пришелся по нраву Иосифу Виссарионовичу Сталину. После небольших поправок текст был утвержден. В канун тысяча девятьсот сорок четвертого года гимн услышала вся страна.
— А в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году, — уважительно произнёс режиссёр, — неожиданно прозвучал обновлённый вами гимн.
— А в двухтысячном году, — подхватил Антон, — под бой курантов прозвучал Российский гимн. На ваши стихи. Здорово!
— Вы меня разобрали по косточкам, — рассмеялся Михалков. То, что я баснописец, вам известно, пьесы «Новые похождения кота в сапогах», «Большое космическое путешествие» экранизированы. За мои труды я был награждён золотой медалью Героя Советского Союза. Ну а общественно-политическая жизнь вашего покорного слуги у всех на виду.
Он поднялся. Мы вслед за ним. Прощание было дружески тёплым.
Антон встряхнулся и продолжил стучать по клавишам. Через неделю отнёс рукопись по адресу, указанному в объявлении.
Она, в числе сотен других, попала в руки жюри. Когда ему позвонили из Российского Фонда Культуры и поздравили с тем, что он стал лауреатом, а повесть о закулисных перипетиях в драмкружке удостоена премии, и его приглашают на презентацию победителей конкурса, он не поверил.
Это состояние длилось до тех пор, пока наряду с другими лауреатами Антон не вошёл в сверкающий огнями зал, пока не увидел Сергея Владимировича. Мастера, с произведениями которого прошла вся его сознательная жизнь. Поэта, чьим стихами было согрето его детство, едкого остроумца, чья басня «Два толстяка и заяц» помогла «на ура» поступить в театральный институт. Драматурга, в пьесах которого он сыграл массу интереснейших ролей.
Сергей Владимирович, опираясь на трость, со Звездой Героя Социалистического Труда на лацкане пиджака стоял перед новоявленными авторами, говоря с ними, как равный, об ответственности писателя, сочиняющего для детей. О борьбе, в непростое для страны время, за сохранение нравственности и культуры в обществе. Это были не дежурные фразы, произнесённые перед начинающими литераторами. Это был рвущий душу разговор с коллегами по перу.
Антону казалось, что Сергей Владимирович говорит только для него. Подобное наверняка ощущал каждый из присутствующих в зале. Когда Мастер умолк, аплодисменты взорвались тёплой волной признательности, какой эти стены не слышали уже давно. Потом начали оглашать имена лауреатов. Он по-прежнему стоял, элегантно опираясь на трость, вручал дипломы, находя для каждого неповторимое напутствие.
Подошла очередь Антона. Сергей Владимирович ободряюще улыбнулся, протянул руку. Их жизненные дороги в который раз пересеклись. Но это уже была совсем другая жизнь, навсегда согретая живительным теплом ладони Мастера.
Когда готовились к выходу первые книжки лауреатов, художник предложил разместить на обложках золочёный логотип конкурса. Антона неожиданно озарило: «А что, если учредить именную медаль Сергея Владимировича, и вручать её победителям». — Его аж в жар бросило: — «Сказать, не сказать об этом … ещё обсмеют…»
Но всё же решился.
Его идея всем пришлась по душе. Художник, не мешкая, набросал эскиз. Зимой две тысячи десятого года золотая медаль явились на свет. В переполненном, ярко освещённом зале её торжественно вручили лауреатам первого международного конкурса имени Сергея Владимировича Михалкова за лучшую книгу для подростков.

Геннадий Киселёв

фото из открытых источников