Новое
- Антиох Дмитриевич Кантемир (1708 -1744) — Русский поэт-сатирик и дипломат
- Русская и западная трактовка конвенций, или Dangerous Liaisons
- Евгений Михайлов. «Гибель Одинокого Волка». Рассказ
- Александр Ралот. «Бабушка строго режима!». Рассказ
- Уроки режиссуры — 2024
- Нина Щербак. «Еще раз о Критском». Рассказ
Чувство солнца. Ф.И.Тютчев и А.Л.Чижевский
03.11.2023220-летию со дня рождения и 150-летию со дня смерти
Ф.И Тютчева посвящается
«Так связан, съединен от века
Союзом кровного родства
Разумный гений человека
С творящей силой естества…»
(«Колумб», 1844)
…И падали красно-желтые листья. Падали с трех кленов на черный камень могилы. Было светло от опаленных осенью листьев, от обнажающейся голубизны неба, от ясного полдневного Солнца…
«В ту минуту, когда я пишу это, светит самое лучезарное солнце. Небо мглисто-голубое, прелестное. Это как бы летний день, затерявшийся в октябре. Мне хочется думать, что тот же самый свет заливает в настоящую минуту Овстуг, золотя увядшие листья на деревьях и блестящую грязь тропинок. Ничто так кротко и утишительно не соединяет живых, как свет. Древние хорошо это понимали; недаром они всегда говорят о свете с умилением…»
Писано это8 октября 1867 года в Петербурге жене своей Федором Ивановичем Тютчевым.
Истинный свет яркого летнего полдня, и ложный свет лунной ночи, и даже посмертный свет ясного осеннего дня на Новодевичьем кладбище в Петербурге 8 октября 1998 года – это все свет Солнца, что роднит двух русских гениев Тютчева и Чижевского.
Александр Леонидович Чижевский, еликий русский ученый и уникальный поэт, прекрасно знал творчество Тютчева. Недаром в своей работе 1922 г. «Физические факторы исторического процесса» он относит «величайших поэтов» Гете и Тютчева к мыслителям, которые обладали знанием о проявлениях человека как реакции «на раздражения многообразными агентами внешнего мира» из способности этих поэтов «тонко чувствовать строй природы и непосредственно понимать мир, как нераздельно-целое», приводя строфу из стихотворения Тютчева 1865 г. «Певучесть есть в морских волнах…»:
«Невозмутимый строй во всем,
Созвучье полное в природе;
Лишь в нашей призрачной свободе
Разлад мы с нею сознаем»
Откровения Тютчева на все времена являются тем воистину волшебным настоем, который, овладевая душами незаурядных, ищущих личностей, располагают видеть одновременно мир в сложном измерении и ясные вселенские связи в этом мире, которые облекаются в законы миропонимания.
Вот Тютчев и Чижевский почти вторят друг другу:
«Все во мне и я во всем!..»
(Тютчев, «Тени сизые смесились…», 1830),
«И так была доступна тайна,
Что я весь мир в себе несу»
(Чижевский, «О беспредельном этом мире…», 1917)
Каждый человек может вспомнить : в определенные дни, месяцы, год хорошо работается, а в иные наступает апатия. Порою человека что-то безотчетно тревожит, а иногда наступает некая приподнятость, охватывает жажда жизни.
Вот почему ценны для нас строки Тютчева, выражающие «невыразимое».
Перед нами поэтический ряд одного эмоционального настроя:
«Час тоски невыразимой!..»
(«Тени сизые смесились…», 1835)
«Не плоть, а дух а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует…»
(«Наш век», 1851)
Этим же настроем пронизаны письма следующих лет:
«…Я чувствую себя как бы на самом дне бездны…»
(31 августа 1846)
«…Никогда я не чувствовал себя таким несчастным –
и это посреди всего блеска, всего великолепия неба
и летней поры»
(27 июля 1854)
«…Тишина, господствующая в стране, ничуть меня
не успокаивает…»
(5 июня 1858)
«…Я ощущаю теже сумерки во в сем моем существе…»
(12 января 1866)
«Бездна», «несчастье», «тоска», «оцепенение», «сумерки» — это слова одного порядка, обобщаемые выражением – эмоциональный упадок. Естественно, на общую атмосферу безотчетного уныния могли наложиться вполне конкретные переживания из-за потерь родных и близких, столкновений на службе, драматических событий внутрироссийских и зарубежных. Но эти переживания лишь усиливают общую картину эмоционального упадка определенных лет жизни.
Теперь проследим за эмоциональным настроем противоположного характера, даже если он сопряжен с воображаемым погружением в мифические пространства, с жаждой осмысления драмы обновления в природе и обществе:
«И мне казалось , что меня
Какой-то миротворный гений
Из пышно-золотого дня
Увлек, незримый в царство теней»
(«Еще шумел веселый день…», 1830)
«Счастлив, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!»
(«Цицерон», 1830)
«О Русь, велик грядущий день,
Вселенский день и православный!»
(«Рассвет», 1849)
«Чему бы жизнь нас ни учила,
Но сердце верит в чудеса:
Есть нескудеющая сила,
Есть и нетленная краса»
(А.В.Плетневой», 1870)
«Впросонках слышу я – и не могу
Вообразить такое сочетанье,
А слышу свист полозьев на снегу
И ласточки весенней щебетанье»
(1871)
Тот же настрой звучит в строках письма 1869 года:
«…Да, весна – единственная революция на этом свете, достойная быть принятой всерьез, единственная, которая по крайней мере, всегда имеет успех»
Умиротворением, успокоением, сочетанием «свиста полозьев» с «щебетаньем ласточки», вообще тоном надежды озвучены в стихах и прозе конкретные годы жизни Поэта, которые обобщенно можно назвать годами эмоционального подъема.
Пришла пора напомнить, что А.Л.Чижевский уже в 20 веке, в 1918-1924 годах, устанавливает зависимость человеческого поведения от циклов солнечной активности, причем именно в периоды самой сильной работы Солнца, то есть, в среднем, примерно каждые 11, 5 лет, и происходят известные в истории революции, войны, бунты, эпидемии болезней, психических расстройств и тому подобные явления.
Так вот ряд лет эмоционального упадка у Тютчева соответствуют годам солнечной пассивности. И в противоположность – годы чувственного подъема Поэта относятся к периодам солнечных максимумов.
Наверняка Тютчев не интересовался астрономическими наблюдениями за нашим светилом. Слишком далека была эта область знаний от интересов Федора Ивановича. Мы говорим не о прямом понимании космогонических проблем Тютчевым, но о чувстве Солнца, слитности Человека и Вселенной, которым сполна обладал Поэт.
В ряду творческой активности Тютчева необходимо выделить 1830 год – период поистине необыкновенного поэтического взрыва. Если Тютчев писал в среднем чуть более 5-ти произведений в год, а в лета солнечной активности около 8-ми, то на 1830 год выпадает 30 стихотворений! И каких – «Сны», «Последний катаклизм», «Безумие», «Странник», «Успокоение», «Цицерон», «Молчание», «Сон на море» — все они пронизаны глубочайшими раздумьями о месте и предназначении Человека в Мироздании. А с учетом стихов «Бессоница» (1829) и «О чем ты воешь, ветр ночной?» (начало 1830-х г.г) трехлетие 1829-1831 года можно назвать годами воистину философско-поэтического экстаза Тютчева. В связи с этим, мы знаем, и у А.С.Пушкина в 1830 году была знаменитая «болдинская осень», когда он создал более 50 произведений разного жанра при написании в среднем около 20 в год, не считая писем.
Конечно, Тютчев и в годы эмоциональных спадов поднимался над рутиной жизни. Такие шедевры , как «Не то, что мните вы, природа…» (1836), «Колумб» ( 1844), «О вещая душа моя…» (1855), «Умом Россию не понять…» (1866), были созданы в эти годы.
Способность вселенского обобщения была органически присуща Тютчеву, который так охарактеризовал свой дар: «…И вот именно вследствие этого присущего моему уму свойства охватывать борьбу во всем ее исполинском объеме и развитии, я бываю подчас менее чувствителен к неудачам и бедствиям настоящего момента…» (письмо от 9 сентября 1855 года). Эти слова в полной мере можно отнести и к Чижевскому.
Тютчев своим поэтическим чутьем то, что будет открыто Вернадским, Циолковским, другими учеными и мыслителями спустя век и более. Причем зримо, будто Поэт сам вознесся в околоземное пространство и вещает нам об увиденном:
«И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены»
(«Сны», 1830)
Поэт слышит в пневматосфере Павла Флоренского идеи прошлого, еще не познанные человечеством:
«Откуда он, сей гул непостижимый?..
Иль смертных дум, освобожденных сном,
Мир бестелесный, слышный, но незримый,
Теперь роится в хаосе ночном?»
(«Как сладко дремлет сад темно-зеленый», 1835)
Основной планетарный конфликт Человек-Природа, приведенный к нынешнему, как мы теперь называем, экологическим проблемам, уже тогда волновал Тютчева, словно он обращался к нам с предупреждением об опасности эгоистической оторванности от Природы для самого Человека:
«И мы, в борьбе, природой целой,
Покинуты на нас самих…»
(«Бессонница», 1829)
«Когда пробьет последний час природы,
Состав частей разрушится земных:
Все зримое опять покроют воды,
И божий лик изобразится в них!»
(«Последний катаклизм», 1830)
В последних строках – ощущение цикличности смуществования мироздания, чередования хаоса и порядка, как в стихотворении «О чем ты воешь, ветр ночной? (начало 1830-х годов):
«О страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родимый!
……………………………………
О! Бурь заснувших не буди –
Под ними хаос шевелится!..»
Только в конце 20 века высказаны гипотезы, в том числе, в связи с научным направлением, именуемом синергетикой, что в основе самоорганизации материи лежит хаос, являющийся первопричиной обновления мира, которое всегда трагично.
Чувство Солнца — это не единственное, что роднит Тютчева и Чижевского. Они были не только гениальными провидцами, но и великими гражданами России. Тютчев, живший 20 лет по служебным обязанностям за границей, все-таки вырвался, пренебрегая карьерой, на Родину, чтобы дышать воздухом полей лесов Овстуга, дождями и туманами Петербурга. Чижевский, проведший более 20 лет в тюрьмах и лагерях за свои научные убеждения и в связи со своим пассионарным характером, остался верным своему народу, который его фактически плохо знал долгие годы. Даже в заключении занимался лабораторными исследованиями и живописью, писал стихи.
Тютчев и Чижевский , плоть от плоти, были русскими людьми, одержимыми в идеях и чувствах, любившими жизнь и Родину, жизнь во всех ее проявлениях. Чижевский, открывая свои законы, планировал , что знания этих законов облегчат существование людям, а поэтому многие годы посвятил оздоровлению среды обитания своих соотечественников. Тютчев помогал издателям и литераторам, расширяя цензурные «окна», чтобы вольнее дышалось русскому обществу.
Поэт и Ученый дали нам новые знания жизни и мироздания. И если мы в своем невежестве или эгоизме не пользуемся этими открытиями, это не наша вина, а наша беда. Воистину евангельским состраданием к людям звучат тютчевские строки:
«Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется, —
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать…»
…И падали красно-желтые листья на могилу Поэта, как падали они на могилу ученого. Листья распадутся, чтобы обрести новую жизнь в новых созданиях света Солнца. Света, что породнил Поэта и Ученого.
Велик урок от брянского Пророка –
Жизнь созерцать вселенскою душой,
Судить людей сочувственно и строго,
Суд принимая с мудростью святой.
И целый мир – Овстугова усадьба,
Стихами пахнут липы и трава,
И праздник вдохновенья слаще свадьбы,
И мыслями теснится голова.
Блистают звезды сквозь горячий полдень,
Пылает солнце ледяною мглой.
И день, и ночь страстями душу полнят,
И нет страшней борьбы с самим собой.
Любимых женщин промелькнули лики
И смольнинской наставницы анфас.
И предвещают бурю птичьи крики,
И бури сердца не минуют нас.
Ушли друзья, любимые ушли
Туда, откуда, знаем, нет возврата.
Его черед настанет в твердь земли
Уйти от мук бессчетных, как отрада.
Сжигает землю яростный закат,
И с солнцем породнилось звезд стеченье,
Как в бездне той, в которой рай и ад
Сливаются в слепом совокупленье.
В той бездне, где он мыслью и душой
Бывал, печалясь долей человечьей.
Лежит Пророк над царственной Невой
И царственно молчит о тайнах вечных.
апрель 2011 — 2023 г.г.
Михаил Князев
член Санкт-Петербургского союза краеведов
поэт
НАПИСАТЬ КОММЕНТАРИЙ