В начало. Часть 1

От редакции

27 декабря 2020 года И. Ю. Образцовым был предложен в редакцию журнала «Вопросы литературы» предварительный текст статьи о понятии «гравитация» применительно к процессам в поле литературы. Тогда публикация не состоялась, но 03 октября 2023 года тому же журналу была предложена статья «Гравитационная метафора в контексте литературного процесса», которая также была отклонена редакцией. Тем не менее, гравитационный подход очевидно показался редакции «Вопросов литературы» плодотворным и в 2024 году вышла небольшая статья Е. Ю. Виноградовой «Гравитация текста, или ещё раз о «Капитанской дочке» («Вопросы литературы», № 1, январь-февраль, 2024, С. 116-146). Хотя в статье Е. Ю. Виноградовой и используется термин «гравитация», но материал лишь поверхностно касается вопросов о давно известных текстовых отличиях произведений А. С. Пушкина и совершенно не касается сущностных вопросов изменений в поле литературы. Именно потому можно рассматривать материал Е. Ю. Виноградовой только как вариант сравнительного литературоведения. Для тезисного описания предложенной И. Ю. Образцовым гравитационной метафоры, представляем вниманию наших читателей краткие исходные заметки, в которых показан процесс развития авторской мысли о понятии «гравитация» применительно к описанию литературного поля, а также о введении в литературоведение понятия «вескость».

ГлавРед

Гравитационная теория литературы

Авторский текст

Справедливости ради, необходимо отметить тот общий принцип, который объединяет ранее обозначенные категории читателей – качество читательского опыта зависит от степени понимания произведения, как значимого сообщения. Этот же принцип показывает различение представления о значимости, и, как следствие, различение цели получаемого читательского опыта.

Подобный принцип читательской иерархизации согласуется с предложенной Пьером Бурдье классификацией агентов-авторов в литературном поле по гетерономному и автономному принципам. Но данная согласованность происходит лишь на уровне метода, а не объекта исследования, и дает различные результаты. В частности, работа П. Бурдье позволяет предположить, что  поднимая вопрос о «высшей степени гениальности» художественного текста, ответ следует искать в точке совпадения экономических, властных и интеллектуальных ожиданий, то есть, в точке совпадения ожиданий гетерономии и автономии.

Можно допустить, что «высшая гениальность» является, в данном случае, синонимом своевременности (не обязательно совпавшей с современностью автора), но тогда появляется еще одна иерархия – иерархия «степеней гениальности», когда экономические, властные и интеллектуальные ожидания совпадают между собой в различных силовых сочетаниях. В любом случае, каждый раз мы будем рассматривать дефиницию автора, как писателя, и процесс достижения автором этой дефиниции, где максимой является дефиниция имени автора, как синонимичного общему статусу «писатель» (например, Л. Толстой, Ф. Достоевский), или специальному статусу «поэт» (например, А. Пушкин, М. Лермонтов, В. Маяковский).

То есть, каждый раз мы будем рассматривать механизм утверждения и существования автора в литературном поле, но не механизм утверждения и существования авторского текста. Тем не менее, наличие художественного текста, необходимого для исторической дефиниции автора, является ключевой составляющей процесса авторского утверждения и дальнейшего исторического влияния на поле литературы и, как следствие, окружающую человеческое общество действительность.

Соответственно, представляется справедливым рассматривать литературный процесс в виде борьбы художественных текстов за «утверждение-существование», через степень влияния на сознание читателя. Одновременно с дефиницией автора, происходит дефиниция мифологем, введенных автором посредством созданного художественного текста. Яркими  примерами дефиниции и самостоятельного существования мифологем в литературном поле могут, например, послужить: «Горе от ума» А. Грибоедова, «Капитанская дочка» А. Пушкина, «Демон» М. Лермонтова, «Вий» Н. Гоголя, «Бесы» Ф. Достоевского и т. д.

Гравитация художественного текста

Любое объявление произведения «шедевром» или «графоманией» есть искажение гравитационного поля литературы. Данное объявление существует нестабильно на протяжении нескольких временных этапов и по прошествии критической точки невозврата утверждается в одном из двух состояний – «классика», как пример значимого произведения, что признается априори представителями всех литературных течений, но интерпретируется, в зависимости от заданных каждым течением установок («старье» или «классика» по П. Бурдье). В первом случае, основой утверждения является текст, во втором – жест идеологического отрицания.

Каждый художественный текст имеет определенную силу гравитационного влияния на общее пространство системы художественных текстов в контексте общемирового культурного пространства. Гравитационная сила отдельного художественного текста растет за счет добавочных смыслов, привносимых ссылками на него, содержащимися в последующих художественных текстах. Тем самым, сила влияния и искажения пространства системы художественных текстов отдельным художественным текстом прямо пропорциональна зависимости от него последующих художественных текстов.

Точкой зарождения гравитационного влияния художественного текста является момент первой на него реакции в виде другого художественного текста рефлексирующего на исходный текст. Довольно объёмно пытался представить пространство текстового сообщения Павел Флоренский, предлагая в своё время очень неожиданное прочтение «Божественной комедии» Данте. Но если в работе Флоренского «О мнимостях в геометрии» предлагается смотреть на произведение, как систему объектов, то в данной работе предлагается смотреть на произведение, как на систему объектов, включенную в более общую систему, и порождающую новые системы.

С одной стороны, интересные с лингвистической точки зрения тексты Артюра Рембо или Велимира Хлебникова не оказали широкого, эксплицитно проявленного в общественном сознании влияния на популярную культуру, как скажем тексты Шекспира или Пушкина. С другой стороны, не всегда изысканность текста с лингвистической точки зрения соответствует степени влияния текста на культуру – Достоевского до сих пор обвиняют в тавтологиях и канцеляризмах.

Используемая терминология:

— В связи с тем, что до сих пор нет четко разработанной теории мифологемы и архетипа, термин мифологема предлагается понимать максимально широко, а именно как образ, возникающий при произнесении любого слова и сочетания слов. Определение мифологемы предлагается расширить, включив в него некоторые определяющие термина «архетип». Такое понимание термина «мифологема» объясняется нарастающей скоростью коммуникации в обществе и как следствие, вырабатывании единых систем образов, возникающих при произнесении слова и словосочетания. В связи с этим, значение имеют такие свойства мифологемы, как развертывание в пространстве тех смыслов, которые заключены в архетипах, и динамическая роль в мифе.  Необходимо понять каким образом влияют на окружающую действительность мифологемы, неизбежно стоящие за абсолютно любым произнесенным словом.

Под гравитацией текста надо понимать не некую силу, а особенность геометрии окружающего смыслового пространства, другими словами гравитация – это не сила, а приобретаемое свойство, проистекающее из массивности объекта-слова, и искривляющее окружающую смысловую действительность. Слово влияет не силой, а массой, но для понятности лучше взять термин весомость, вескость.

Инфляция вескости слова и кризис литературы – явления взаимосвязанные, но не идентичные друг другу. Если инфляция слова происходит по причинам увеличения объема производимых текстов и доступности их публикации, обнародования, то кризис в литературе объявляется и фиксируется скорее по причинам неспособности понимания или восприятия текстов или их вторичности, тавтологичности.

Инфляция происходит не по причине обилия текстов, а по причине перегруженности текстов семантикой, когда каждый текст, например, отдельного стихотворения становится учебником литературы.

При увеличении  филологических и литературных изысканий мы все больше уходим от основной причины существования поэзии, что порождает кризис. Каждое современное стихотворение становится либо учебником по литературе, либо пустым повторением красивых звуков. Но исконная причина появления поэзии это желание человека быть понятым другими людьми и природными стихиями и, как следствие этих желаний, влияние на окружающую действительность, изменение её и сохранение полученного эмоционального духовного опыта.

При огромном количестве произнесенных слов и словосочетаний происходит инфляция их смысла, как бы взаимопогашение, при огромном количестве произнесенных звуков получается их взаимное слияние в общий гам, в шумовой фон, где иногда проскальзывают некоторые более громкие и пронзительные голоса. Данные голоса становятся услышанными, но остаются не понятыми.

Слово искривляет пространственно-временную ткань человеческого восприятия действительности, так как сфера влияния слова не природа вообще, не природа сама по себе, а природа, воспринятая человеческим сознанием. Произнесенный звук соединяясь со смыслом производят изменения в восприятии человеком реальности. В данной модели восприятия реальность – это только то, что мы наблюдаем непосредственно, но реальность становится действительностью, когда мы вносим в наблюдение акт осмысления, в противном случае реальность ускользает, становится невоспринятым моментом времени. То есть, если звук слова дает реальности пространство, то смысл звука дает реальности время, а степень веры в реальный смысл произнесенного звука дает слову вескость, искривляя пространственно-временную ткань действительности через человеческое восприятие.

Человек плачет, прочитав грустную историю. Если бы он не понимал смысла слов и не воспринимал их как реальность, то он бы не плакал, более того, когда подходит другой человек, то спрашивает о причинах и узнает о грустной истории и т.д. Действительность начинает изменяться и, в конце концов, становится совсем иной, чем та, где человек не читал грустной истории. Это относится к любому произнесенному и понятому другим человеком слову, так как любое произнесенное и понятое слово может изменить действительность до развязывания войны или заключения мирного соглашения.

Чем более веско понято и воспринято слово, тем сильнее оно искривляет пространственно-временную ткань действительности, но для такого искривления необходимо существование некоего поля устойчивой традиции упорядоченных текстовых сообщений. Любой разговор, любой прочитанный и понятый другим человеком текст меняют действительность в ту или иную сторону. Искажение пространственно-временной ткани действительности здесь надо понимать как изменение, а гравитационное искажение поля литературы необходимо понимать как слова, соединённые в единое высказывание, создающее вескостное напряжение в общем поле. Чем более серьёзно, значимо, веско услышано и понято другими людьми произнесенное авторское высказывание, тем большие последствия, изменения, искажения оно несёт.

Максимально гармоничное или естественное изменение действительности осуществляет слово поэтическое. Причина здесь в его более быстром восприятии за счёт музыкальной составляющей. Там, где имеет успех рифмованная, ритмическая поэзия – преобладает влияние через эмоцию. Там, где имеет успех безрифменная и безритменная поэзия – преобладает влияние через логическое мышление. Идеальным вариантом, теорией всего здесь будет поэзия, которая несет в себе и эмоционально-музыкальный ритм, и логически безрифменный смысл.

Если проводить аналогию с теорией струн, то поэзия, как звук, стремится создавать различные ноты-вибрации, но данные вибрации настолько тонки, что влияют на такую же тонкую сферу мира – на эмоции. В каждом стихотворении присутствует обязательный центр, вокруг которого стягивается вся материя и энергия стихотворения, именно этот центр создает гравитацию стихотворения. Например, союз «и» – если пойти от основного значения слова «союз», то становится ясно, что это и будет в данном случае центром. Возьмем слова, которые союз «и» соединяет:

и этот он, давно уже не я,

и льется дождь, играя и звеня,

и в комнате темно, и нет огня.

Здесь с помощью союза выстраивается целостная картина мира во всем её противоречии (и этот он, давно уже не я) и разности оттенков (играя и звеня; и в комнате темно, и нет огня). Вокруг этих флуктуаций выстраивается и весь текст, а буквальное понимание значения слова «союз» дает возможность понять, каким образом работает стихотворение.

Например, в случае, когда союз «и» заменяется  местоимением «я», то это означает буквальное понимание слова «я», то есть, я – микрокосм, в котором отражен весь мир, я – личность, что осознает этот мир, я – рефлексирующий человек. В случае с союзом «и» работает принцип обычного соединения, в случае с местоимением «я» работает человеческий, если угодно, духовный принцип соединения.

В обоих случаях сила гравитационного искажения от существования текста в поле литературы или степень его влияния на внешний мир зависит от искренности собственной веры в эту гравитацию, так как сила вложенной эмоции, возможно, страстность эмоции стимулируют интуитивный выбор чередования нужных слов в нужном порядке. Другими словами, качество влияния на внешний мир создаваемых стихотворением вибраций зависит от частоты вибраций, а частота вибраций зависит от силы эмоции, сила эмоции зависит от степени веры в реальность происходящих процессов. Здесь можно, в качестве дополнения, привести примером теорию мировой интерпретации, когда с каждой созданной вибрацией происходить смещение в ту реальность, которую эта вибрация создает.

Вибрации, создаваемые поэзией способны не только влиять на эмоцию отдельно взятого человека (прежде всего самого автора), но также способны создавать гравитационные взаимодействия во времени. Поэтический текст, имеющий большую силу гравитации, втягивает в поле своего влияния большое количество других поэтических текстов, происходит процесс слияния в единое культурное поле. Данный процесс происходит до тех пор, пока сила гравитации не начинает тяготеть к бесконечности, тогда культура проваливается сама в себя, взрывается и разлетается в другие культуры в виде осколков, подобно взорвавшейся сверхновой звезде. Дальше судьба культуры, некогда начавшейся с основного поэтического текста, может стать судьбой нейтронной звезды, чаще – пульсара. Но особо древние культуры схлопываются, превращаясь в подобие вращающихся черных дыр, когда из основного источника выходит только искаженная информация, которую можно лишь интерпретировать, но нельзя расшифровать, то есть, мы наблюдаем некое смысловое излучение Хокинга, но не сам его источник. Как правило, подобное излучение доходит до нас в виде эпических текстов, в которых нам неизвестно произношение на языке оригинала, и мы используем лишь интерпретации в виде переводов и дешифровки. В данном случае, работает семантика текста, но не чистый звук. Такие эпические тексты можно разделить на реликтовые (письма, своды законов, перечень имен царей) и излучаемые схлопнувшейся культурой (эпос).

Иван Образцов

Список основной литературы:

1. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Перевод Г. К. Косикова, Б. П. Нарумова, С. Н. Зенкина, С. Л. Козлова, Н. А. Безменовой / Составление, общая редакция, вступ. статья и комментарии Г. К. Косикова. — М.: Прогресс, 1989, 1994.

2. Павел Флоренский и символисты: Опыты литературные. Статьи. Переписка / Составление Е. В. Ивановой. М.: Яз. слав. культуры, 2004. 670 с.

3. Флоренский П. Мнимости в геометрии. Расширение области двухмерных образов геометрии (Опыт нового истолкования мнимостей) / Составитель Л. Г. Антипенко. М.: Альм. «Лазурь», 1991. 95 с.

4. Bourdieu P. Le champ litteraire. Actes de la recherche en sciences sociales. 1991, № 89. P. 3–46. Пьер Бурдьё. Поле литературы. — Перевод с французского с сокращениями: М. Гронас. — Социальное пространство: поля и практики. Сборник статей. — М., 2005. // Электронная публикация: Центр гуманитарных технологий. — 23.09.2009. URL: https://gtmarket.ru/library/articles/3042

5. Bourdieu P. La production de la croyance. Contribution a l’economie des biens symboliques. Actes de la recherche en sciences sociales. 1977. № 13. P. 3–43. Пьер Бурдьё. Производство веры. Вклад в экономику символических благ. — Перевод с французского: Н. А. Шматко. — Социальное пространство: поля и практики. Сборник статей. — М., 2005. // Электронная публикация: Центр гуманитарных технологий. — 16.04.2009. URL: https://gtmarket.ru/library/articles/3056