Мне повезло вчера прочесть очень тонкие наблюдения над халтурщиком сюрреалистом. И с помощью их я надеюсь проверить, «Весна» (1994) Вольтской это честная вещь или притворная.

Если полюсы ценностей обозначить как Свобода/Порядок, то сюрреализм родился как нетерпимость слева к Порядку капиталистическому, для которого норма – мировая война, передел колоний в соответствии с новым соотношением сил у стран (такой вот Порядок). От революции это отличается пессимизмом относительно перспективы победы масс, то есть эрзац-оптимизмом индивидуализма в масштабе своего внутреннего мира – как субъективное торжество Свободы при закрывании глаз на объективное её поражение.

За Порядок – сознание, за свободу – подсознание. Автоматическое письмо, не контролируемое сознанием, и описание снов, как явления, не обременённого необходимостью. (Вторая посылка оказалась с подвохом, о котором я вчера и прочёл.)

А при чём, спросите, квантовая теория, да ещё и не в порядке болтовни, а опираясь на результаты экспериментов?

При чём? – При упомянутом подвохе.

Есть, оказалось (объективно) в 2021 году, осознаваемый сон. Например, верный ответ (числом горизонтального движения закрытых глаз, оговоренных до начала эксперимента) на устную задачу, например: 4-0=4.

Это промежуточное состояние межу полным отключением мозга от внешнего мира (сном, наркозом) и полным сообщением мозга с внешним миром.

Второе – это, скажем так, наблюдение. Промежуточное – мало наблюдения. А наблюдение в (бац!) квантовом мире производит изменение. До изменения там есть запутанность (не известно, какие спины у более чем одного объекта [фосфора в некой молекуле]). А после наблюдения появляется известность. И организм потеряет возможность наблюдать, если убывающую возможность эту не восстановить сном: отсутствие наблюдения восстановит упомянутую запутанность.

Бдение – Порядок, сон – Свобода. А промежуточное состояние, организованное сновидение – то подсознательное, которое обеспечивает, как и талант, органическое единство произведения прикладного искусства (когда все элементы выражают один и тот же замысел сознания и нет элементов, противоречащих этому замыслу).

То есть все мы, когда рассказываем не забытый сразу после сна сон, являемся творцами произведения прикладного искусства, приложенного к задаче прояснить, что приснилось. (В каком-то приближении то же с нами происходит при произнесении почти любого предложения. Скажем, мама мыла раму. Мы не говорим «мамочка», «рамочку», «драила». Всё – соответствует замыслу сознания. Отсутствие экстраординарности тут просто не возводит обычные предложения в ранг искусства. Прикладного. Сон, — как и подсознание талантливого человека, — мало связанные с Порядком, — обеспечивают экстраординарность и ранг искусства.)

А вот если сфальшивить, притвориться (как Дали часто делал), мол, вот – сон, то хорошая организованность пропадёт.

На днях мне довелось допустить притворство (Порядок, излишнюю осознанность, организованность) в пересказе одного давнего сна, который был у меня, во сне, который был во сне. Я не помнил, сколько просыпаний было в том сне.

Начинался он с того, что я проснулся оттого, что вдруг обнаружил, что правая рука моя не лежит на кровати, а, согнутая в локте, торчит вертикально; я удивился, как это может быть, что она не падает, и проснулся (первый раз).

Этот пересказ ещё мыслимо квалифицировать как произведение прикладного искусства (даже экстраординарность есть).

А дальше чёрт меня дёрнул при пересказе сна избыточно включить сознание: «не падает потому, что натянула простыню с одеялом (что с кистью, я не помню, а ведь там вторая потенциальная подвижность руки, тянущая её падать)».

То есть фальшь определяется избыточным количеством Порядка.

И, если за Порядок для Вольтской  (признана в России иноагентом -ред.)  1994 года принять ненавистную за безличностность недавно павшую советскую власть (что закреплено было в 1993 расстрелом Ельциным Белого Дома), то имеем теперь способ проверить, насколько она честна в своём сюрреализме, склонном, вообще-то, лукавить, что он сны описывает, а не дикие придумки сознания.

Но я ещё отвлекусь.

То, что я вчера прочёл и что побудило сегодня писать эту статью, было написано врагом сюрреализма. Не искусство, мол, создание: «оригинальное лишь тем, что материалы эти никак не организованы, не упорядочены и, значит, попросту не усвоены» (https://imwerden.de/pdf/evreinov_otkrovenie_iskusstva_2012__izd.pdf). (А при слове «искусство» обычно имеют в виду неприкладное искусство, которое «говорит» восприемнику ЧТО-ТО, словами невыразимое.)

Я же произведению сюрреализма не враг, если оно рождено подсознательным идеалом (не путать с тем подсознанием, – см. выше, – которое обеспечивает эстетический талант).

Подсознательный идеал, получается, имеет силу больше не считаться с сознанием, чем прежде обсуждённое подсознательное. Он пропускает в произведение странности для времени создания произведения. Для сюрреализма ими является вот это «не организованы, не упорядочены».

То есть, если в глубине души Вольтской клокочет Свобода, то фальшью будет организованность её «Весны».

Чугунный грач с сиреневым отливом

Обходит вечер шагом кропотливым,

Блестит заколкой в фетровой траве

И шар серебряный несет на голове,

Где плавают изогнутые стены

И червячки засушенных растений,

Автобус трескается, точно яйцо,

Цветные волны бороздят лицо,

Ложатся на бок летаргические церкви,

И облака нависший эркер

Вот-вот обвалится.

На дне

Непрочной сферы, словно луч в вине, —

Крутящиеся тающие льдинки;

А в центре, не дробясь на дольки, половинки, 

Из воска слепленные, ветра и стекла

Горят любовников прозрачные тела.

1994

Слово «Весна», казалось бы, тянет за собой (организовывает) слово «грач». Но «Чугунный» перебивает эту естественную (организованную) связь. Не понятно ж, чугун – материал скульптуры (как памятник чижику-пыжику), или оттенок оперения. Вроде б оттенок, раз «с сиреневым отливом». Но отлив таким не бывает (он синий). – Организованность опять разрушена. Но тут же – новое поползновение организованности насчёт весны: «Обходит». Весной обходит прилетевший из Африки грач свои прошлогодние владения. Правда, тут же подножка: «вечер». Непространственная ипостась, чтоб её обходить. Зато «шагом кропотливым» – это очень похоже на реальность. Но тут же опять подножка: «Блестит заколкой». Блестящие заколки (красивые изделия) обычно не теряют, откуда такая тут? – А от фетровой шляпы. А та чего тут? – От похожести фетра на короткую, не успевшую вырасти весной, траву. – Организованность? – Как пришей кобыле хвост. – Но короткая трава как-то связана с весной. – Ну так нате – от весны и от грача: «И шар серебряный несет на голове».  А мало – так ещё нате: «Где плавают изогнутые стены». Чтоб забыли думать об организованности около весны. – Нет, почему? Весной авитаминоз, голова кружится… — Ну так «И червячки засушенных растений»: это зимние причиндалы, а не весенние. И если мало, то: «Автобус трескается, точно яйцо». С «точно» вместо «как» – чтоб выпала строка из ритма. А то заорганизованностью от ритма пахнет. – Сбила подозрения насчёт организованности? – Сбила. – А ведь и грамматики давно нет. – Это Свобода: «Цветные волны бороздят лицо». Волны не бывают цветные, они не бороздят лицо, а ласкают. Но это триколор, и весна тут есть: не природы, а России. Только сейчас церкви вернули её силу, с допетровских времён, с отмены патриаршества и до отмены притеснений советского времени. А чтоб не думалось про организованность, пусть «Ложатся на бок летаргические церкви», если обычно им – стоять и – не спать, а служить. – Но «облака нависший эркер / Вот-вот обвалится» – это ж образ весеннего первого грома с «Непрочной сферы» неба. И, значит, организовано вокруг всё же природной весны? Тем паче, что там про «Крутящиеся тающие льдинки». – Ну можно ж и старухе проруху? Раз новое единство в России создаётся, не коллективистов, а каждого на свою особицу: «…в центре, не дробясь на дольки, половинки, / Из воска слепленные, ветра и стекла / Горят любовников прозрачные тела». Коллектив индивидуалистов! – Так это-то ж точно организованность? – Свободных людей; непредсказуемость же сплошная: какая слепленность – из ветра, какие любовники – прозрачные?

Мне кажется, что фальши, ненужного сюрреализму вмешательства сознания нет. Вольтской удалось письмо почти без вмешательства сознания, дался образ Свободы от Порядка. Не исключено, что только моя тенденциозность к её теперешнему предательству России, как тупику истории (при магистральности Запада) смогла вытащить  наружу наличие в ней в 1994 году подсознательного идеала типа трагического героизма: вот-вот и отрешится, наконец, Россия от многовековой своей самобытности, и её примет в свой круг цивилизованный Запад. В 1994 году ещё можно было так обманываться.

Но как можно было не протрезветь в последующие годы? – Этого я не понимаю. Или, если отравилась западнизмом в юные годы, то это неискоренимо…

 Воложин, Соломон Исаакович

*признана в России иноагентом

фото из открытых источников