Светлой памяти, 150-летию со дня рождения

Ивана Сергеевича Шмелева 

посвящается

Имя Ивана Сергеевича Шмелева, «самого русского писателя», представителя консервативно-христианского направления русской словесности, дважды номинированного на Нобелевскую премию, мало было знакомо советскому читателю, более того, в СССР он был запрещен, как «хулитель» большевистского строя. Но когда вновь открылись храмы и православие вернулось в свою исконную обитель, писатель вновь обрел свою любимую Родину. Книги его начали издаваться, библиотеки пополнились бесценными романами, повестями, рассказами, сказками, а пьесы были востребованы режиссерами и сценаристами.

В настоящем небольшом очерке предлагается читателям хотя бы вкратце познакомится с этим удивительным, талантливым русским человеком.

Происхождение. Семья. Образование. Личная жизнь.

I.

Род Шмелевых старо-древний, и как говорил Иван Сергеевич, «чуть-чуть «исторический», всегда попадающий в какие-нибудь истории. К примеру, один из представителей их рода (церковный чтец из прихожан, грамотей, промышляющий по деревням обучением грамоте неучей) бился за старую веру в Успенском соборе в присутствии царевны Софьи, за что она приказала спорщиков разогнать батогами. Но это не испугало его, а напротив – убедило в правоте своей. Иван Сергеевич, будучи уже писателем, изучил архивы и восстановил родовое древо Шмелевых.

Прадед Иван Шмелев (имена «Иван» и «Сергей» передавались у них из рода в род – ред.) был государственным крестьянином. Он переехал в Москву со своей молодой женой Устиньей накануне Отечественной войны 1812 года. Здесь он открыл контору по торговле лесом и щепным материалом. Кстати, Устя помогала супругу очень активно, поскольку была грамотная, что было для того времени среди крестьян редким явлением.

Дед после смерти прадеда, его сын, тоже Иван Шмелев, продолжил дело отца. У него был хороший подряд на строительство деревянного Крымского моста через Москву-реку, но случилось «некая история»: он отказался дать взятку должностному лицу, ответственному за строительство дворца. Естественно, такие «фортели» начальники не прощают: они потребовали от Шмелева крупных переделок. В результате, «борец за правду» был вынужден бросить подряд, потерял залог и лишился уже вложенных в дело средств.

Как потом Иван объяснял своим рабочим, что старался он «для чести», и ему начальство за то обязано было прислать кулек «крестов», а не тянуть с него взятки. Но как печальное воспоминание, остался в доме «царский паркет», предназначенный для полов Коломенского дворца. И всякий раз, сумрачно посматривая на рисунчатые полы, дед говаривал: «Цари ходили!.. В 40 тысяч мне этот паркет влез!».

Отец будущего писателя Сергей Иванович вспоминал, что провал этого важного проекта и последующего разорения очень серьезно подорвали здоровье деда: он умер в 30 с небольшим лет, оставив своему 16-летнему сыну Сергею долг на 100 тыс. рублей, дом на Калужской улице в Замоскворечье (купеческая сторона Москвы – ред.) и 3 тыс. руб. наличными.

Но Сергей оказался человеком редкостной натуры: у него был открытый, располагающий к дружбе характер и необычайная энергия. Никакого опыта в делах и 4 класса образования в Мещанском училище, однако этот юноша сумел расположить к себе многочисленных работников, а также обрести и покровителей во властных структурах. Быстро научился ведению дел от старшего конторщика Василия Васильевича Косого, который стал правой рукой Сергея, и спас семью от банкротства и нищенской жизни.

Рабочие Шмелева за прекрасно выполненную работу – помосты и леса для строящегося храма Христа Спасителя – были даже представлены царю Александру II.

Последним «подарком» Москве Сергея Ивановича стала работа по изготовлению сидячих мест для публики к открытию памятника Александра Сергеевича Пушкина. Но к большому сожалению, триумф этого важного события ему увидеть не удалось: его скинул молодой необъезженный жеребец, после чего Сергей Шмелев вскоре скончался.

II.

…Когда дела отца будущего писателя стали приносить доход, он женился на купеческой дочери Евлампии Гавриловны Савиновой. И кстати, она, как в свое время прабабка Устинья, оказалась образованнее мужа, поскольку окончила один из престижных московских институтов благородных девиц. Это, к счастью, не нарушило семейного уклада Шмелевых, хотя молодка свято верила в приметы, сны, предчувствия и «дурной глаз», что супруг великодушно прощал и более того, частенько подшучивал над женой.

В семье было шестеро детей: 4 дочери и два сына – Иван и Сергей, который скончался во младенчестве.

Иван родился 21 сентября (3 октября) 1873 года. Воспитателем (дядькой) своего сына отец определил набожного старика, Михаила Панкратовича Горкина, бывшего плотника, под влиянием которого у мальчика возник стойкий интерес к религии. Он много рассказывал мальчику о Боге, о высшей справедливости и милосердии. Впрочем, религиозной была вся семья: по вечерам они вместе читали Евангелие, а по воскресеньям всей семьей ходили в церковь.

В раннем детстве у Иванушки приятелей не было, поскольку весьма большую часть окружения составляли мастеровые, и, как следствие, их среда весьма сильно повлияла на формирование мировоззрения ребенка.

Отец очень любил сына и готовил из него преемника: брал с собой на подряды, объяснял, что и как делается, разрешал сидеть в кабинете и слушать разговоры с мастеровыми.

В доме Шмелевых всегда было шумно: в кабинет к Сергею Ивановичу часто приходили работники артели, посоветоваться или предложить какую-нибудь «штуку», которая ускорит дело. Праздники встречали все вместе: во дворе накрывали столы со щедрым угощением и гуляли до утра. Впоследствии Иван Шмелев вспоминал:

«Здесь, во дворе, я увидел народ. Я здесь привык к нему и не боялся ни ругани, ни диких криков, ни лохматых голов, ни дюжих рук. Эти лохматые головы смотрели на меня очень любовно (…) Здесь я почувствовал любовь и уважение к этому народу, который все мог».

Но когда Иванушке исполнилось 7 лет, погиб отец: «Мы сидим в темноте, прижались друг к дружке, плачем молча, в продавленную, в лохматую обивку, – вспоминал впоследствии Шмелев. – Я стараюсь думать, что папашенька не совсем умрет, до какого-то срока только… будет там, где-то, поджидать нас… И теперь папашеньку провожают в дальнюю дорогу, будут читать отходную. И все мы уйдем туда, когда придет срок…».

 После смерти мужа, Евлампия Гавриловна взяла на себя все заботы о детях. Чтобы поддержать достаток семьи, она сдавала верхний этаж, а также подвал дома постояльцам. Была она раздражительной и строгой дамой, никому не давала воли: девочек заставляла чистоту в квартире наводить, стирать и гладить белье, помогать готовить еду, ибо служанку держать было, что называется, «не по карману». А младшего сына не любила, понимала, что уйдет, как повзрослеет, и даже за самую малую провинность будущего писателя пороли, так что «веник превращался в мелкие кусочки». И когда терпеть было невыносимо, у Иванушки начинала дергаться щека, за что он получал в качестве «подарка» звонкую пощечину. Шмелев не любил мать, а об отце всегда вспоминал с любовью и нежностью.

III.

Но отдавая должное матери Ивана Сергеевича, следует сказать, что сыну она дала весьма приличное начальное образование. Во-первых, приучила сына читать классику, благо, библиотека в доме была со вкусом подобранная и богатая. Во-вторых, определила его в престижную Московскую гимназию.

Конкурс там был весьма серьезный: из 400 мальчиков приняли лишь 60. Но жесткая дисциплина, схоластические уроки не увлекли подростка:

«Меня подавили холод и сушь. Это самая тяжелая пора моей жизни – первые годы в гимназии. Тяжело говорить. Холодные, сухие люди. Слёзы. Много слез ночью и днем, много страха».

Иван Шмелев конфликтовал с учителями, не успевал по многим предметам, перебиваясь с тройки на двойку, был отстающим, поэтому вскоре ему пришлось искать другое место учебы.

Спустя 3 месяца Шмелев был переведен в 6-ю гимназию, которая находилась недалеко от дома и Третьяковской галереи; там была свобода и, как ни удивительно, талантливые учителя. В «престижной» гимназии его заставляли писать сочинения на тему: «Чем отличаются союзы от наречий?» или «Труд и любовь к ближнему как основы нравственного совершенствования». Там «играли в науку», что для подростков было непривычно и дико.

В 6-ой гимназии предлагали писать сочинения на другие темы: «Утро в лесу», «Гроза в лесу», «Русская зима», «Осень по Пушкину», «Рыбная ловля» и другие.

Очень тепло вспоминал Шмелев учителя словесности – «незабвенного» Федора Владимировича Цветаева, который уважительно относился к литературным трудам юных школяров. Федор Владимирович (кстати, дядя Марины Цветаевой – ред.) в отличие от других преподавателей, предоставлял ученикам творческую свободу: они могли сами выбрать тему и жанр письменных работ. Цветаев первым заметил литературные способности Ивана Шмелева, предполагая, что впоследствии из этого подростка может вырасти талантливый и умный писатель. За лирическую зарисовку «Летний дождь в лесу» Шмелев получил пятерку с тремя плюсами!.. Это весьма вдохновило Ивана, и он решил написать нечто необыкновенное – фантастику!.. Вскоре появился рассказ «Путешествие учителей на воздушном шаре на Луну». Он уговорил машинистку гимназии напечатать его, и успех превзошел все возможные ожидания – рассказ передавали из рук в руки, а потом жарко обсуждали и пытались придумать продолжение.

В 1894 году Иван Шмелев вышел из стен 6-ой Московской гимназии, имея на руках отличный аттестат. Он мог бы получить и золотую медаль, однако чуть «не дотянул» до нее полбалла.

IV.

…Весной 1891 года Иван познакомился с Ольгой Александровной Охтерлони; они встретились случайно в доме Шмелевых, куда девушка на каникулах пришла навестить родителей, которые снимали комнаты на верхних этажах их особняка. В тот момент ей было 16 лет, и она заканчивала обучение в благотворительном учреждении Санкт-Петербургского патриотического института, где учились девушки из военных семейств. Предки девушки по мужской линии были потомками древнего шотландского рода и принадлежали к роду Стюартов; деды были генералами, а мать Ольги была дочерью обрусевшего немца.

Иван, что называется, влюбился сразу и навсегда, как увидел ее, и каждый день ходил к Ольге в гости, пропуская занятия. Но чтобы его не отчислили из гимназии, он отправлял от имени матери объяснительные записки в гимназию, что «он-де болеет и нескоро поправится». Однако долго это продолжаться не могло: однажды Евлампия Гавриловна вернулась из церкви раньше положенного времени, поскольку батюшка Гавриил приболел, и его заменял другой, молодой священник. Обман открылся: из квартиры, где жила чета Охтерлони, доносился задорный смех Ивана и Ольги!..

Подобное издевательство Евлампия Гавриловна терпеть не стала, – заявила на сына в полицию, поскольку он обманывал не только ее, но и учителей, выставляя ее, мать, в невыгодном свете.

Впоследствии писатель вспоминал:

«Ну и сцена была! Я сумел, мальчишка, устыдить его (пристава) – «у полиции, надеюсь, более важные обязанности, чем мешаться в мои дела». 

Но дело этим не кончилось:

«Однажды мать заперла шубу. В мороз я ушел в курточке. В 12-м часу ночи меня не впустили, заперли ворота дома. Через всю Москву я побежал к замужней сестре, 12 верст! – прибежал в 2 часа ночи. Переполошил всех».   

…Между тем Шмелеву грозило серьезное наказание, вплоть до отчисления из гимназии. Но, к счастью, за него вступился Федор Владимирович Цветаев, он уговорил начальство повременить, учитывая неординарность этого ученика.

В 1894 году появился рассказ «У мельницы», о рыбаке, чью жену насильно увел барин. Как впоследствии объяснял автор, «Рассказ был жуткий, с житейской драмой, написанный от своего «я», другими словами, я сделал себя свидетелем развязки, так ярко, казалось, сделал, что поверил собственной выдумке». Шмелев, по совету Цветаева, отправил рассказ в журнал «Русское обозрение», его приняли, но с публикацией тянули, мол, автор неизвестный, и рекомендаций солидных не представил. В конце концов, рассказ напечатали через год, и это было первое опубликованное произведение Ивана Сергеевича Шмелева.

…После окончания гимназии Иван Шмелев поступил в Московский университет на юридический факультет. Но увлекся он не только юриспруденцией, но и словесностью, и как ни странно, естественными науками, зачитываясь книгами по сельскому хозяйству и электричеству.

Что касается мировой и русской литературы, то все, что удавалось найти в библиотеке, он прочел: работы натуралиста Чарльза Дарвина, социолога Герберта Спенсера, а также антрополога Шарля Летурно, который описывал социальную эволюцию человека. Впоследствии Шмелев говорил: «Я питал ненасытную жажду «знать». И я много узнавал, и это знание уводило меня от самого важного знания – от Источника Знания, от Церкви. И вот, в таком-то полу-безбожном настроении, да еще в радостном, в свадебном путешествии, меня потянуло… к монастырям. Потянуло в детство».

Женитьба. Первые трудности. Начало творчества.

I.

В 1895 году Шмелев женился, вопреки воли матери, его избранницей стала Ольга Охтерлони; свадьба состоялась 22 июня 1894 года. По просьбе глубоко верующей невесты, свой медовый месяц молодые провели не в Крыму, не на модном заграничном курорте, а на острове Валаам!.. По пути Шмелевы посетили Троице-Сергиеву Лавру, чтобы получить благословение отца Варнавы, которого Иван знал еще с детства.

«Подходим, – писал Шмелев в очерке «У старца Варнавы», – Бокль, Спенсер, Макс Штирнер – все забылось. Я как будто прежний, маленький, ступаю робко. (…) Кладет мне на голову руку, раздумчиво так говорит: «Превознесешься своим талантом». Все. Каким талантом?.. Этим, писательским?.. Страшно думать».

После поездки Шмелев написал очерк «На скалах Валаама», где назвал иноков великими тружениками, говорил о силе их духа, но не скрывая того, что не видит смысла в их отречении от мира.

Эту важную для себя работу он отправил в журнал «Русское обозрение», где был опубликован его первый рассказ. Однако редакция не согласилась с критикой аскетизма и предлагала исключить эту тему. Шмелев категорически отказался, и в 1897 году опубликовал на свои деньги цикл рассказов по православной тематике. Однако до широкой аудитории книга не дошла – весь тираж задержали по распоряжению обер-прокурора Святейшего Синода Константина Победоносцева.

Шмелева вызвали в цензурный кабинет, где после двух встреч с князем Николаем Шаховским он согласился сократить произведение на 27 страниц. Из очерков убрали отрывки о пьянстве и лицемерии монахов. Отредактированную версию опубликовали, но книга успеха не имела, по этой причине издание пришлось продать бакунисту…

II.

6 января 1896 года у Шмелевых родился единственный любимый сын Сергей. Семья жила весьма скромно, денег явно не хватало. Иван зарабатывал частными уроками в свободное от учебы время. Причем, к ученикам он ходил пешком, экономя на извозчиках, даже если приходилось топать в противоположный район Москвы.

В 1898 году Шмелев закончил учебу в университете, и его сразу же отправили отбывать воинскую повинность, которая длилась 2 года. Следует сказать, что всякий раз, когда приходилось решать какую-нибудь важную задачу, Иван Сергеевич не отлынивал, не пользовался «важными знакомствами», а относился к ней творчески. И в 1900 году, оценив его способности, начальство предложило ему должность – чиновника по особым поручениям Владимирской Казенной палаты, в результате чего семья была вынуждена сменить место жительства – переехать во Владимир.

Жизнь стала постепенно налаживаться, появились небольшие средства, можно было обновить свой гардероб, ребенку купить игрушки и книжки. А Иван Сергеевич вернулся к литературе и начал писать детские рассказы и сказки, благо, что Серёженька подрастал и очень любил слушать, когда мама или папа ему их читали.

Во Владимире, по долгу службы, Шмелеву приходилось много общаться с простыми людьми, которые столкнулись с несправедливостью чиновников или попали в какую-нибудь неприятную историю по незнанию законов и своих гражданских прав.

Под впечатлением этой «прозы жизни» Иван Сергеевич начал писать произведения о «маленьком человеке», таких, как «Вахмистр», о военном, который перешел на сторону революционеров из-за сына, или как «Гражданин Уклейкин», где главный герой – сапожник-пьяница, жизнь которого начала налаживаться лишь после революции 1907 года.

Резонанс опубликованных произведений был более, чем громким и многообещающим, критики высоко их оценили, а читающая публика раскупила книги мгновенно.

Воодушевленный произведенным успехом, Шмелев уволился со службы, и семья вернулась обратно в Москву.

III.

Рассказы и очерки принесли Ивану Сергеевичу известность в писательской среде, и его приняли в Общество Любителей Русской Словесности, где он познакомился с Иваном Буниным, членом творческого кружка «Среда», куда в 1909 году вступил и Шмелев. Там собирались известные уже писатели: Леонид Андреев, Максим Горький, Александр Куприн и другие; по вечерам они устраивали «посиделки», читая и обсуждая свои «опусы», а также учитывая удачи и промахи, которые подлежали исправлению.

Но самое важное – они владели типографией, где можно было издать свое «сокровенное».

В 1911 году Шмелев опубликовал повесть «Человек из ресторана»; главный герой – пожилой официант, жизнь которого рушится из-за ссоры с квартирантом. Впоследствии эту повесть экранизировали, а также – перенесли на театральную сцену. Успех был оглушительный – текст перевели на испанский, голландский, шведский, немецкий и французский языки!..

В статье «Русская литература» Корней Чуковский, который читал все новинки, поместил свой восторженный отзыв: «Иван Шмелев написал, совершенно по-старинному, прекрасную, волнующую повесть (…) Он сумел так страстно, так взволнованно, так напряжённо полюбить тех, бедных людей, о которых говорит писатель, – что любовь заменила ему вдохновение (…) Рассказ для меня безукоризнен, я бы в нем не изменил ни черты, даже самые его недостатки кажутся мне достоинствами!».

Февральская и Октябрьская революции.

Первоначально Шмелев приветствовал власть народа, Февральскую революцию, и даже ездил в Сибирь для встречи с политкаторжанами, однако вскоре разочаровался в её идеях и целях. Царь с семейством был отправлен в Сибирь, а в стране уже орудовали большевики. Власть теперь принадлежала тем, кого он когда-то защищал, – «простому» народу.

…Октябрьская социалистическая революция случилась в России в октябре (по новому стилю, в ноябре) 1917 года, в результате которой было свергнуто Временное правительство и установлена советская власть. Произошло это наиважнейшее событие в Санкт-Петербурге в кратчайшее время: началось 25 октября, окончилось 26 октября 1917 года; в результате, власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Были срочно национализированы все наиважнейшие объекты: банки, заводы и фабрики, телефонные станции, вокзалы и дворцы, в одном из которых разместилось первое советское правительство – Совет народных комиссаров во главе с В.И. Лениным, которое приняло главные важные документы: Декрет о мире и Декрет о земле, а также было заключено сепаратное перемирие с Германией.

Но если в Петербурге все сошло более-менее организованно, то в Москве 25 октября началась вооруженная борьба, жестокая и кровавая.

Революционные настроения будоражили гражданское общество, беспорядки в Москве усилились, стало опасно даже ходить по улицам, рискуя быть ограбленным или даже покалеченным. События 1917 года и последующие за ним факты привели писателя к значительным переменам его мировоззрения.

В декабре 1917 года он опубликовал очерк «Про модные товары», где критиковал большевиков за то, что «у них нет любви ни к простому народу, ни к Родине». Весь следующий год Иван Сергеевич работал над повестью «Неупиваемая чаша» о набожном крепостном, который стал художником. Однако вышла она отдельной книгой только в 1920-м году за рубежом.

Но обстановка в Москве не располагала к тишине и спокойствию, поэтому в июне 1918 года Шмелев вместе с семьей уехал из Москвы в Крым, занятый к тому времени германскими войсками. В Алуште писатель сначала жил в гостинице, но потом приобрел дом с земельным участком, где был огород и свежие овощи, за которыми ухаживала его мать.

Между тем, осенью 1920 года, когда Крымский полуостров был освобожден красной армией, советские органы устроили тщательную проверку проживающих там «известных» людей. В частности, заинтересовались личностью сына писателя Сергея, офицера царской армии (бывшего подпоручика артиллерии), который в Первую мировую войну добровольцем ушел на фронт, а затем участвовал в белом движении.

Во время «красного террора» в Крыму Сергея Шмелева власти, взяв под арест, направили в Особый отдел армии в Феодосию, где особенно не церемонились с бывшими офицерами враждебной армии.

Иван Сергеевич, естественно, всполошился и решил во что бы то ни стало, спасти единственного сына. Он отправил письма с ходатайством к Луначарскому и Горькому, заверяя, что Сергей был мобилизован в армию Врангеля принудительно, что большую часть службы провел в тылу по болезни, никого не убивал, имел положительные отзывы местных коммунистов, признавал советскую власть и был готов служить ей.  Но письмо к Луначарскому доставили с опозданием, несмотря на то, что он добился телеграммы за подписью Ленина о приостановлении казни Сергея Шмелева, однако к тому времени Сергей Шмелев был…  уже расстрелян вместе с другими военнопленными.

Казнь сына и «красный террор» в Крыму, начавшийся при большевиках, а также голод и холод повергли Ивана Сергеевича в тяжелую душевную депрессию. Позднее Шмелев вспоминал: «Без огня – фитили из тряпок на постном масле, – в комнате было холодно +5-6 градусов, руки немели. Ни одной книги под рукой, только Евангелие. Тяжелое было время».

Работы не было, и писателю с женой приходилось часто голодать:

«Мы в страшной нужде. – писал Шмелев в дневнике. – Нам перестали давать хлеб. Мы лишены заработка: ни вольных издательств, ни журналов… Если бы погибнуть, но у нас не нашлось духа это сделать. Мы жили еще какой-то жалкой надеждой. А может быть, мальчик еще придет!.. Да, если не придется уехать, не разрешат, умрем, как умирают животные, в закутке, в затишье, не на глазах».

Однажды к глодающему Шмелеву, который пришел в лавку, чтобы обменять продовольственные карточки на ломоть хлеба, подошел человек, как выяснилось, поклонник его творчества, и отдал ему свою краюшку со словами: «Это вы написали «Человек из ресторана?.. Вам хлеб есть. Я тоже – человек из ресторана».

…Впоследствии, будучи уже в эмиграции, на основании пережитого, Иван Сергеевич написал самую важную и пронзительную вещь – эпопею «Солнце мертвых», чему сам был свидетель, – о войне, репрессиях и голоде в Советский России, которую читать было страшно.

«Это такая правда, что и художеством не назовешь. В русской литературе – первое по времени настоящее свидетельство о большевизме. Кто ещё так передал отчаяние и всеобщую гибель первых советских лет, военного коммунизма?» – писал Александр Солженицын.

«Прочтите это, если у вас хватит смелости!» – Томас Манн.

Эпопея была переведена на многие европейские языки, и вскоре принесла автору европейскую известность, но в России эту книгу называли «антисоветской и злобной».

Прощай Россия!.. Вторая мировая война.

I.

Из Крыма, когда появилась возможность вернуться в Москву, Шмелев уже тогда задумался об эмиграции, в значительной степени под влиянием общения с Иваном Буниным, который сразу после Октября, как власть перешла к большевикам, эмигрировал во Францию. Современность, разрушающую милую его сердцу старину, Иван Алексеевич воспринимал враждебно, благотворность революционных деяний не признавал. И когда Шмелев обратился в Бунину за советом, что предпринять, тот посоветовал не тянуть, а немедленно перебираться во Францию, пока не закрыты границы, и обещал на первых порах помочь обосноваться с семьей.

В 1922 году близкие друзья Бунина помогли Шмелевым добиться разрешения на выезд из страны, и благодаря этой поддержке Иван Сергеевич с семьей покинул Советскую Россию. Сначала они с супругой попали в Берлин, а затем перебрались в Париж, где и остались до конца своей жизни.

Сначала Шмелевы с июня по октябрь жили в Грассе, доме Бунина, очень тосковали по оставленной Родине и учили французский язык. Супруга Бунина Вера записала в своем дневнике: «На вечерней прогулке Иван Сергеевич опять вспоминает сына, плачет. Он винит себя, винит и мать, что не настояла, чтобы «он бежал один, без них». Но все дело, конечно, что у них всех троих не было физиологического отвращения к жизни с большевиками».

Финансовое положение Шмелевых немного улучшилось, когда Ивану Сергеевичу назначили ежемесячную стипендию от фондов помощи русским писателям в Чехословакии и Югославии.

В Париже произведения Шмелева публиковались во многих русских эмигрантских изданиях: «Последние новости», «Возрождение», «Иллюстрированная Россия», «Сегодня», «Современные записки», «Русская мысль» и другие.

В столице Франции у Шмелева вскоре появились и друзья: Константин Бальмонт, Александр Куприн, Федор Шаляпин, Марина Цветаева. Там же началась дружба Ивана Сергеевича с Иваном Александровичем Ильиным, русским религиозным философом и длительная, задушевная с ним переписка.

Наталья Солнцева (тоже эмигрантка) писала впоследствии, что Шмелевы жили бедно, но старались сохранять семейные традиции: по воскресеньям и на важные церковные праздники Ольга Александровна пекла «вкусняшки» и угощала ими соотечественников. Здесь они вместе проводили вечера: читали и узнавали новости о Советской России, а также устраивали литературные чтения.

Во Франции собралось очень много русских, покинувших Россию людей: были среди них представители самых разных профессий, в том числе, и творческих: литераторы, музыканты, актеры и композиторы. Словом, русская «эмиграция» была весьма многочисленна. В Париже оказалось большинство русских писателей и потому Париж, а не Москву в шутку стали называть «столицей русской литературы».

В 1924 году Иван Шмелев выступил с речью на вечере «Миссия русской эмиграции», где он говорил об уникальной русской душе, самое главное свойство которой, по его мнению, – страстность, что порой подводит русского человека…

II.

Творчество и заслуги писателя в зарубежье.

Основательно освоившись во Франции, Иван Сергеевич вернулся к творчеству, ибо было что вспомнить, оценить и рассказать русскому читателю.

В 1927 году писатель закончил рассказ «Чёртов балаган», где автор рассматривал для интеллигенции два пути после Октябрьской революции: эмигрировать или остаться в стране и ценой собственной жизни просвещать народ?..

Шмелев больше времени отдавал публицистике. Тексты его регулярно печатались в газетах «Россия и славяне», «Русская газета», «Возрождение» и в журнале «Русские колокола», и следует отметить, что все, что выходило из-под его пера, было свежо, злободневно и било точно в цель.

Иван Сергеевич был дважды номинирован на Нобелевскую премию по литературе. Кандидатуру Шмелева в 1931 году выдвинул ректор Лейденского университета Николас—ван— Дейк.

Спустя год, за него поручился немецкий писатель Томас Манн. В письме членам Шведской Академии он писал: «Его литературные заслуги, по моему убеждению, столь значительны, что он предстает достойным кандидатом на присуждение премии. Из его произведений, которые произвели сильнейшее впечатление на меня, и смею думать, на мировую читательскую публику, назову роман «Человек из ресторана» и потрясающую поэму «Солнце мёртвых», в которой Шмелев выразил свое восприятие революции».

Однако ни в 1931, ни в 1932 году премия русскому писателю не досталась, а получили ее другие литераторы.

…Несмотря на вполне благополучную жизнь во Франции, Шмелев часто вспоминал о России. В письме к своему старинному приятелю Владимиру Зеелеру от 10.02.1930 года он писал: «Воздуху мне нет, я чужой здесь, в этой страшной шумом Европе. Она меня ещё больше дырявит. Хоть в пустыню беги – на Афон – ищи Бога, мира и покоя души».

Но время стремительно убегало, и Иван Сергеевич решил написать биографию, тем более, что было, о чем рассказать потомкам. И с 1933 года он начал работать над книгой «Лето Господне. Праздники. Радости. Скорби». Произведение написано от лица мальчика Вани, который взрослел, мужал, разочаровывался и молился. Центральный эпизод его взросления – паломничество в Троице-Сергиеву Лавру.

Зинаида Гиппиус, которая переписывалась со Шмелевым, прочтя произведение, в марте 1935 года признавалась ему: «Непередаваемым благоуханием России исполнена эта книга. Её могла создать только такая душа, как Ваша, такая глубокая и проникновенная Любовь, как Ваша. Мало знать, помнить и понимать во всем этом, надо еще и любить».

…В 1935 году Иван Сергеевич вернулся к теме Валаама, но уже с иным взглядом на аскетизм. В рассказе «Старый Валаам» он описывал, насколько глубока вера монахов, которая придает духовный смысл каждому их действию.

В январе 1936 года вышел из-под его же пера очерк «У старца Варнавы», посвященный 30-летию со дня его кончины.

Но в том же году писателя постигла страшная, невосполнимая потеря: умерла Ольга Александровна, его любимая жена, с которой они прожили 41 год с любви и согласии!.. Тяжело переживая утрату, Шмелев, чтобы как-то отвлечься от горестных воспоминаний, предпринял поездку в Латвию, где еще сохранилось православие и храмы, где можно было отвести душу – помолиться. Там он читает «Священное Писание», знакомится с трудами православных богословов. Но тоска не уходила, и одиночество цепкой хваткой сжимало горло…

В письме к Ильину от 31.10.1936 года Иван Сергеевич признавался: «Полное опустошение, тупость, отчаяние. Вчера – выл в пустой квартире. Молитва облачает, как-то отупляет. Вчера я силой её тянул, – не поднимает душу. Все рухнуло!..».

Вторая мировая война. Последние годы.

I.

Годы Второй мировой войны Шмелев провел в оккупированном нацистами Париже, где сотрудничал с прогерманской газетой «Парижский вестник». Он активно поддерживал нападение Германии на СССР. Историк Сергей Мельгунов записал в своем дневнике 27 июля 1941 года: «Шмелев так говорит: «С фюрером – Бог!».

А в дневнике к О.А. Субботиной от 30 июня 1941 года была следующая запись писателя: «Я так озарен событием 22. VI-го великим подвигом Рыцаря, поднявшего меч на Дьявола. Верю крепко, что крепкие узы братства отныне свяжут оба великих народа. Великие страдания очищают и возносят. Господи, как бьется сердце мое, с радостью несказанной!».

Наступление немецких войск под Москвой Шмелев, по собственному признанию, воспринял как вступление преподобного Сергия Радонежского в свою вотчину; окружение советских армий – как осуществление надежд на духовное воскресение России, изложенных в повести «Куликово поле» (о явлении Преподобного Сергия в советском Загорске): «…Вчера был день моего Серёженьки, и Преподобного Сергия Радонежского, России покровителя. Я ждал, отзвука, – благовестия ждал – с «Куликова поля!» Я его писал ногами, весь в слезах, в дрожи, в ознобе, в вере… Я не обманулся сердцем. Преподобный отозвался… Я услыхал фанфары, барабан – в 2 часа 30 минут. – специальное коммюнике: прорван фронт Дьявола, под Вязьмой, перед Москвой, армии окружены… Идет разделка. Преподобный в вотчину свою вступает, Божье творится… (9 октября 1941 года).

На молебне, отслуженном в Париже после оккупации Крыма в ноябре 1941 года, Шмелев благодарил Бога за «отнятие Крыма от палачей и бесов, от мучителей».

В письме к Ивану Ильину он объяснял свою радость по поводу захвата Крыма немецкими войсками так: «Отняли у бесов Крым немцы, союзники, белые ли войска… огонь был в душе!.. Не Крым от России отнят: священный прах вырван из окровавленных лап убийц!».

Приветствуя военные успехи вермахта, Шмелев писал: «Так крепко верю и так ярко чувствую, что славянская и германская души – широкие, большие души, и могут понять одна другую».

Он поддерживал тех русских эмигрантов, которые приняли решение воевать против СССР в составе армии Власова, воспринимая их участие во Второй мировой войне, как Вторую Гражданскую: «… ехать на восток, биться с большевиками! (…) Это бой с бесовской силой… и не виноват перед Богом и совестью и душой, если бесы прикрываются родной нам кровью».

II.

…Последние годы жизни Шмелева прошли в болезнях, бедности и одиночестве. Большинство знакомых отвернулись от него. В частности, Марк Вишняк, один из издателей журнала «Современные записки», писал: «Я не был свидетелем поворота Шмелева в сторону Гитлера, как освободителя России, и не касаюсь этого прискорбного периода потому, что, кроме самоочевидного возмущения, он ничего, конечно, не может вызвать».

Отвернулся от Шмелева и Иван Александрович Бунин: во время Второй мировой войны он решительно отказался от всяких контактов с гитлеровцами. И победу советского народа над фашистской Германией встретил с великой радостью.

…Но события разворачивались не так, как предполагал Шмелев, после 1943 года, после Сталинграда, стало ясно, что надеждам его не суждено сбыться, и он понял, что ошибся, что не освобождать явился Гитлер Россию, а уничтожить, подчинить себе, как сделал со многими европейскими странами.

Из-за войны закрылись все издательства, где публиковал свои произведения писатель, ибо в редакциях не было средств, чтобы выплачивать гонорары.

С 1943 года начались бомбардировки во Франции, где хозяйничали фашисты. Однажды во время авиационной бомбардировки писатель чудом избежал гибели: снаряд упал рядом с его домом и частично разрушил квартиру.

Между тем красная армия стремительно гнала нацистов не только с территории Советской России, но дальше – на запад, освобождая занятые ими территории. И 1 мая 1945 года в Берлине над Рейхстагом было поднято Знамя Победы –красный флаг с серпом и молотом и серебряной звездой страны Советов!.. Водрузили его отважные воины: Алексей Берест, Михаил Егоров и Мелитон Кантария.

III.

Для последнего периода жизни Шмелева характерны острая тоска по Родине и тяга к монастырскому уединению. Писать он мог лишь о том, что оставил там, в России, и чего не обрел здесь, в чужой для него стране. В 1935 году в печати появился его автобиографический очерк «Старый Валаам», а спустя год был выпущен построенный на «сказке» роман «Няня из Москвы», написанный от лица пожилой русской женщины Дарьи Степановны Синицыной.

После войны Иван Сергеевич в 1948 году писал роман «Пути небесные» о судьбах реальных людей, в частности, инженера В.А. Веденгиммера, религиозного скептика, и послушницы Страстного монастыря Дарьи Королевой, где главный акцент был сосредоточен на теме реальности Божьего промысла о «Земном Мире».

Но роман остался не оконченным: смерть не позволила завершить писателю 3-ий том собрания его сочинений, поэтому опубликовано было лишь два первых тома.

Старость писателя прошла в нищете и полном одиночестве. Единственная отрада – церковь, молитва, поминовение ушедших в небытие дорогих людей.

24 июня 1950 года Иван Сергеевич поехал посмотреть Покровский монастырь недалеко от Парижа. Но именно там у него случился сердечный приступ. Рядом никого не оказалось, лишь монашенки вызвали карету «скорой помощи» и отвезли болезного домой. В тот же день Шмелев и скончался в Бюсси-ан-От; похоронен писатель на парижском кладбище Сенневьев-де-Буа рядом с женой и сыном.

По найденному в бумагах завещанию, Иван Сергеевич просил прах его вернуть домой – в Россию. Его желание было исполнено лишь в мае 2000 года: он обрел «дом» на кладбище Донского монастыря в Москве.

Возвращение в Россию, на любимую Родину.

I.

Как уже говорилось, пока существовал Советский Союз, все, что выходило из-под пера писателя, объявлялось «злобной, антисоветской клеветой», а его книги либо уничтожались, либо прятались в архив заботливыми руками ценителей его творчества.

И лишь после того, как в 1993 году Россия обрела суверенитет, русский писатель Иван Сергеевич Шмелев вернулся на Родину.

– В 1993 году в Алуште открыли Дом-музей Шмелева, это событие было приурочено к 120-летнему юбилею писателя. Экспозиция музея отображает основные этапы его жизни. Коллекция музея состоит из материалов архива И.С. Шмелева, переведенных с французского И. Жантийомом, его внучатным племянником, а также документов и предметов эпохи из архивных фондов музея С.Н. Сергея-Ценского. В музее представлена и мебель, которой пользовались Шмелевы, а также произведения и личные фотографии писателя: «Среднего роста, тонкий, худощавый, большие серые глаза. – Эти глаза владеют всем лицом…  Склонны к легкой усмешке, но чаще глубоко серьезные и грустные. Его лицо изборождено глубокими складками-впадинами от созерцания и сострадания… Лицо русское, – лицо прошлых веков, пожалуй, лицо старовера, страдальца».  

– В 2000 году в Москве на доме №7, стр. 5 по улице Малая Полянка, где жил Шмелев в 1915-1918 году и в 1922-м, была открыта мемориальная доска.

В том же году 29 мая в Замоскворечье, в сквере у перекрестка между Большим Толмачевским и Лаврушенским переулками был установлен памятник-бюст Шмелева на небольшом постаменте в виде колонны с каннелюрами. Скульптурный портрет был изготовлен еще при его жизни скульптором Лидией Лузановской.

– 16 июня 2014 года этот сквер был назван в честь писателя «сквером И.С. Шмелева».

– 28 февраля 2014 года во Владимире, на доме № 31 по улице Гагарина (бывшая Царицынская), где жил Шмелев вместе с семьей, была открыта мемориальная доска. Барельеф, портрет создан заслуженным художником России Игорем Черноглазовым.

II.

По произведениям И.С. Шмелева были созданы следующие

постановки и экранизации:

– Немой советский фильм Якова Протазанова «Человек из ресторана» (1927 г.);

– «Человек из ресторана» – постановка в 2000 году в Омском государственном камерном театре;

– Рисованный мультфильм «Моя любовь» по роману «История любовная» создан в 2006 году ярославским художником А. Петровым;

– «Человек из ресторана» был поставлен в 2015 году режиссером Егором Перегудовым в театре «Сатирикон» в Москве и до сих пор входит в репертуар театра.

– Документальный фильм производства телеканала «Русская культура» в 2008 году, созданный режиссером А. Судиловским по произведению Ивана Шмелева «Пути земные», получил Диплом жюри неигрового кино XIV международного фестиваля о правах человека «Сталкер» в Москве.

Библиография И.С. Шмелева:

«На скалах Валаама» (1897); «По спешному делу», «Вахмистр», «Распад» (1906); «Иван Кузьмич» и «Гражданин Уклейкин» (1907); «В норе» (1909); «Под небом» (1910); «Человек из ресторана» (1911); «Волчий перекат» (1913); «Неупиваемая чаша» (1918); «Карусель, «Суровые дни» (1916); «Лик скрытый» (1917); «Степное чудо, сказки» (1921); «Солнце мертвых», «Как мы летали» (1923); «Каменный век» (1924); «На пеньках», «Про одну старуху», «Въезд в Париж» (1925); «Русская песня» (1926); «История любовная» (1927); «Наполеон, рассказ моего приятеля» (1928); «Солдаты» (1930); «Богомолье» (1931); «Лето Господне» (1933-1948); «Старый Валаам», «Родное» (1935); «Няня из Москвы», «Рождество в Москве, рассказ делового человека» (1936); «Пути небесные» (1948).

Римма Кошурникова