О содержании пьесы и сути материала.

Это подлинная, по документам, история первой русской женщины-офицера (как назвал ее А. С. Пушкин – «кавалерист-девицы), дочери сарапульского городничего Надежды Андреевны ДУРОВОЙ. То есть, это – «доку-драма», но на историческом материале.

Это никак не «водевиль с переодеваниями»: мужчины в даму или наоборот. В водевиле герой берет чужой облик, личину и наряд-маску другого пола на время; ради сиюминутной цели. Она достигнута – герой возвращает свой облик, освобождается от знака иного пола. В истории Н. А. Дуровой все иначе: она, убегая от непонимания близких, от семейной несвободы, от постылого мужа-пьяницы, хотела стать именно собой, а свое призвание она видела в том, чтобы стать воином…

Дурова дважды меняла имя: сначала по своей воле, потом по воле российского императора. Дочь боевого офицера, выросшая в казармах, в походах, лагерях и на бивуаках, она мыслила себя только воином, стремилась служить в армии. Не только «прятала» там себя, как беглянку – но и хотела всю жизнь посвятить воинской службе. Потому мужской наряд стал ее обликом на всю жизнь – он был принадлежностью того мира и того образа работы, какой она избрала по душевному влечению, по призванию.

(Иллюстрация справа: Н. А. Дурова – корнет А. Александров)

Она не меняла женскую природу – не стала «психологическим» трансвеститом; никакой мужской физиологии «в скрытом виде». Жить любимым делом, сохраняя внутреннюю свободу, она в то время могла (и вынуждена была) только в мужском наряде.

Другой исторический персонаж, на всю жизнь обреченный быть в личине иного пола – француз, дипломат и разведчик (действовавший в облике светской дамы, в Англии и России) шевалье д’Эон де Бомон. До конца дней он был вынужден носить женское платье – хотя о нем знали, что он, возможно, мужчина (как и о Дуровой, по выходе ее в отставку знали, что в мужском наряде – женщина). Правда, д’Эону порой удавалось на какое-то время вновь надеть мужской наряд. А Дурова, раз и навсегда переоделась в мужское платье (это, кстати, было условием ее «договора» с императором Александром I, который своей волей утвердил Дурову в военном статусе) – и уже до самой смерти, по своей воле, не появлялась в женском: и на балах танцевала за кавалера. Но в это время уже в подписи ко многим своим статьям и личным письмам в скобках ставила – «Н. Дурова»… Это история о том, что приходится порой надолго – навсегда! – принять облик участников той среды, в которую хочешь вписаться (но при этом не перерождаясь внутренне и по сути)…

Итак, история Н. Дуровой в пьесе «Амазонка и Император» – это борьба личности за свое призвание и признание. Это борьба женщины за то, чтобы ее признали ровней в делах – причем, в «мужских делах». И это борьба юного существа за свое признание в мире взрослых, за свое место под солнцем, вопреки предубеждениям и предрассудкам.

Словом, это актуальный, современный материал – это сюжет о «деловой женщине», отвоевывающей право на профессию, как и многие современные деловые женщины – те же менеджеры, руководительницы, политики, режиссеры, продюсеры и пр. бизнес-леди, которые доказывают свое равенство с мужчинами. Судьба и путь Н. А. Дуровой – аналог их пути и судьбы. Как и Дуровой, им (как и их коллегам – «деловым мужчинам») на этом пути приходится порой жертвовать любовью, семьей – и освобождаться от недостойных спутников, от их гнета и зависимости от них, оставаясь подчас навсегда одинокими.

Дурова, будучи сильной и самодостаточной личностью, не тяготилась одиночеством — и когда имя ее было на слуху, и когда ее «забывали». Она не тяготилась «забвением».

Для нее главным было: верность призванию и делу, верность себе и верность чести.

Выйдя в отставку, она писала книги, научилась взаимодействовать с издателями, публиковала статьи, занималась этнографическими розысканиями, благотворительностью (в том числе, направленной на развитие Елабуги.)

Словом, не будучи водевильным ни по сути, ни по форме, сюжет «Амазонки и Императора», тем не менее, соединяет в себе романтизм и возвышенные чувства, дворцовые интриги, детективные линии и душевную красоту благородных порывов.

(Иллюстрация слева: Памятник Н. А. Дуровой в Елабуге)

Конструкция пьесы.

Это пьеса на пять актеров; эпизоды расставлены так, что некоторым артистам можно сыграть по две роли (в какой-то мере – «бенефисный принцип»).

Это «игра на ногах» с минимумом аксессуаров, с точной работой со светом и воображением публики. Декорации не нужны: это воспоминания героини, как она шла к цели. Достаточно нескольких вещей-символов и деталей-«знаков» в одежде. В воспоминаниях Дуровой важны люди и их голоса, а не предметы быта. Пространство игры – «внутреннее пространство» памяти героини, где прихотливо всплывают эпизоды ее судьбы, и здесь важны не вещи, а столкновения основных персонажей. И это – «как бы воспоминание в воспоминаниях»: то есть, как бы воспоминание пожилой Дуровой о себе юной, и внутри этого – воспоминание молодой Дуровой о том, как она добивалась цели. Потому многие персонажи представлены всего лишь своими голосами – в пространстве памяти Дуровой.

Эту конструкцию пьесы важно учесть, потому что она написана так, чтобы театр был максимально динамичен в создании постановки и в гастрольных выездах с нею – то есть, максимально свободен в пространстве игры от избыточных предметов и персонажей.

Прием «воспоминания в воспоминаниях» позволяет динамично и компактно развивать действие: персонажи, о которых вспоминается в тех или иных эпизодах, возникают как голоса – а Дурова, как сценический персонаж, отвечает им как бы в пространстве своей памяти. Каким способом будет в эти минуты организовано «торможение времени» и «выключение» других персонажей из игры (без увода их со сцены), — это задача, которую каждый постановщик решит в рамках общего замысла и основной постановочной идеи.

Подзаголовок – «баллада…»: в построении эпизодов, фрагментов текста и отдельных фраз применен рефренный принцип. Это история, «сочиняемая памятью» – а память, по законам воображения и поэзии, пересочиняет действительность, опираясь на реальные факты и события. В пластике персонажей, в интонировании речи частично будет использована не бытовая, но музыкально-ритмизированная форма построения речи и движения. А голоса «вспоминаемых» вписываются в общую звуковую партитуру постановки.

И последнее: безусловно, что лучше всего было бы, если бы проект постановки о Н. Дуровой по пьесе «Амазонка и Император» осуществляла бы «женская команда» — и режиссер, и художник, и др.

Валерий Москвитин