C Иваном Буниным судьба меня свела году в 1966-м. В нашем городе на Трамвайном кольце стоял неприметный киоск. В этом киоске продавали невостребованные подписчиками разрозненные тома собраний сочинений из книжного магазина, что находился неподалёку.

Я не знала о существовании этого киоска. Проходила мимо, и, увидев на витрине книги, заглянула. Это был настоящий «Клондайк»!

Там стояли разрозненные тома «Библиотеки Всемирной литературы». Среди них Лермонтов «Стихи. Поэмы. Маскарад. Герой нашего времени», «Испанские поэты 20 века» и три изящных скромных бордовых томика из собрания сочинений Ивана Алексеевича Бунина, издательство «Художественная литература», Москва, 1966г.

В эти три тома входили: «Жизнь Арсеньева» (Юность), «Стихи. Переводы» (1918 – 1953гг.) и «Статьи и очерки о творчестве других писателей» ( эта книга у меня не сохранилась, поэтому не могу привести её точное название).

Раскрыв наугад томик Бунина, я погрузилась в текст и раз и навсегда поняла, насколько он мне интересен и близок.
На все имевшиеся при себе деньги я в тот день накупила книг.

Книги в то далёкое время были дёшевы:

Лермонтов стоил 1р.96коп, Бунин «Жизнь Арсеньева» — 90 коп.

Но моё любимое стихотворение Бунина «В горах» в этот стихотворный том не было включено. Я его прочитала намного позже.

Иван Бунин

В горах

Поэзия темна, в словах невыразима: Как взволновал меня вот этот дикий скат. Пустой кремнистый дол, загон овечьих стад, Пастушеский костер и горький запах дыма!

Тревогой странною и радостью томимо, Мне сердце говорит: «Вернись, вернись назад!»— Дым на меня пахнул, как сладкий аромат, И с завистью, с тоской я проезжаю мимо.

Поэзия не в том, совсем не в том, что свет Поэзией зовет. Она в моем наследстве. Чем я богаче им, тем больше — я поэт.

Я говорю себе, почуяв темный след Того, что пращур мой воспринял в древнем детстве: — Нет в мире разных душ и времени в нем нет!

12 февраля 1916

В этом стихотворении Иван Алексеевич изложил своё понимание поэзии, её сути. Для меня это был новый неожиданный взгляд.

«Поэзия не в том, совсем не в том, что свет Поэзией зовет. Она в моем наследстве. Чем я богаче им, тем больше — я поэт

Я говорю себе, почуяв темный след Того, что пращур мой воспринял в древнем детстве: — Нет в мире разных душ и времени в нем нет!»

Похожие мысли жили в глубине моего подсознания. Наверное, поэтому, я интересовалась краеведением, генеалогией рода.

На мой взгляд, это его лучшее стихотворение. В этом стихе ему была открыта истина, которую он донёс до нас, читателей.

Но, не только суть поэзии Иван Бунин раскрывает в этом стихотворении, но и своё понимание мира, он пишет: «— Нет в мире разных душ и времени в нем нет!». Вселенная загадочна и едина. Не зря в Евангелии говорится о том, что мы должны любить и прощать друг друга. Мы – это частицы единого целого, Вселенной, Бога. . . Бунин ощущал мир как единый Космос. Каждая строчка любого его произведения пронизана любовью к природе, к земной жизни, к человеку. И в каждой строке ощущается затаённая грусть, тоска по неведомому, по вечному.

В стихотворении Бунина «Джордано Бруно», написанном в 1906 году, есть строки, во многом определяющие мироощущение автора: «В радости моей — всегда тоска, / В тоске всегда — таинственная сладость!»

По мнению литературоведа Ольги Сливицкой, содержание прозы Бунина в определённый момент начало укладываться в модель «Космос и душа человека», когда героев того или иного времени заменил «человек как часть Вселенной»^[228].

Широко известны слова Бунина: «Нет никакой отдельной от нас природы, <…> каждое движение воздуха есть движение нашей собственной жизни»… В этих словах сформулировано самое существенное: место человека в мироздании. Подобно тому, как атом, невообразимо малая часть солнечной системы, повторяет в себе всю её структуру, так и человек — и противостоит Космосу, и включает его в себя^[229]

Поражает меткость образов, подлинность чувств. В этом он схож с Анной Ахматовой. Его прозу можно читать как стихи. Это одна большая поэма.

«. . .Отчего ты так любишь ездить?

— А отчего ты любишь получать письма

— От кого ж я их теперь получаю!

— Всё равно любишь. Люди постоянно ждут чего-нибудь счастливого, интересного, мечтают о какой-нибудь радости, о каком-нибудь событии.

Этим влечёт и дорога. Потом воля, простор. . .новизна, которая всегда празднична, повышает чувство жизни, а ведь все мы только этого и хотим, ищем во всяком сильном чувстве». («Жизнь Арсеньева», изд. «Художественная литература», М, 1966г. с.260)

Во всех рассказах Бунина звучит тоска по оставленной родине. Каждая мелочь повседневной жизни припоминается с щемящей грустью

«30.7.40г.

Вдруг вспомнилось: Москва, Малый театр, лестницы – и то очень теплые, то ледяные сквозняки. . .»

Из Дневника Ивана Бунина

30.4.40г.
Ночь, темная полоса леса вдали и над ним звезда – смиренная, прелестная. Это где-то, когда-то на всю жизнь поразило в детстве… Боже мой, Боже мой! Было и у меня когда-то детство, первые дни моей жизни на земле! Просто не верится! Теперь только мысль, что они были. И вот идут уже последние. […]

7.5.40г.
Как-то мне, – как бывает у меня чаще всего ни с того, ни с сего, представилось: вечер после грозы и ливня на дороге к ст. Баборыкиной. И небо и земля – все уже угрюмо темнеет. Вдали над темной полосой леса еще вспыхивает. Кто-то на крыльце постоялого двора возле шоссе стоит, очищая с голенищ кнутовищем грязь. Возле него собака… Отсюда и вышла «Степа.

30.7.40г.
Вдруг вспомнилось: Москва, Малый театр, лестницы – и то очень теплые, то ледяные сквозняки.

20.I. 44г.
Опять прекр. день. Был у Кл[ягина].
Взят Новгород.
Ночи звездные, чистые, холодные. Что ни вспомнишь (а обрывки восп. поминутно), все больно, грустно. Иногда сплю по 9 и больше часов. И почти кажд. утро, как только откроешь глаза, какая-то грусть – бесцельность, конченность всего (для меня).
Просмотрел свои заметки о прежней России. Все думаю, если бы дожить, попасть в Р[оссию]! А зачем? Старость уцелевших (и женщин, с которыми когда-то), кладбище всего, чем жил когда-то…

25.I. 44г.
[…] Вдруг вспомнил Гагаринск. переулок, свою молодость, выдуманную влюбленность в Лоп[атину], – которая лежит теперь почему-то (в 5 километрах от меня) в могиле в какой-то Валбоне. Это ли не дико!

С 8 на 9. V. 44.
Час ночи. Встал из-за стола – осталось дописать неск. строк «Чистого Понед[ельника]». Погасил свет, открыл окно проветрить комнату – ни малейш. движения воздуха; полнолуние, ночь неяркая, вся долина в тончайшем тумане, далеко на горизонте неясный розоватый блеск моря, тишина, мягкая свежесть молодой древесной зелени, кое-где щелкание первых соловьев… Господи, продли мои силы для моей одинокой, бедной жизни в этой красоте и в работе!

Рассказ «Чистый понедельник» Бунин считал своим лучшим произведением. Он был написан в 1944г. на его вилле в Ницце «Бельведер» и вошёл в сборник «Тёмные аллеи».
В своём дневнике он писал:

«Благодаpю Бога, что Он дал мне возможность написать «Чистый понедельник».

В этом рассказе Бунин с завидной выразительностью и лёгкостью описал быт дореволюционной Москвы. Её церкви, монастыри, трактиры, улочки, петляющие в зимней метели, театры. С первых строк окунаешься в неповторимую атмосферу города, в его самобытность.

«Странный горд! – говорил я себе, думая об Охотном ряде, об Иверской, о Василии Блаженном. – «Василий Блаженный и Спас — на Бору, итальянские соборы – и что-то киргизское в остриях башен на кремлёвских стенах. . . «

И вот как замечательно описывал Иван Алексеевич московские зимние вечера:

«Темнел московский серый зимний день, холодно зажигался газ в фонарях, тепло освещались витрины магазинов — и разгоралась вечерняя, освобождающаяся от дневных дел московская жизнь: гуще и бодрей неслись извозчичьи санки, тяжелей гремели переполненные, ныряющие трамваи, — в сумраке уже видно было, как с шипением сыпались с проводов зеленые звезды — оживленнее спешили по снежным тротуарам мутно чернеющие прохожие… Каждый вечер мчал меня в этот час на вытягивающемся рысаке мой кучер — от Красных ворот к храму Христа Спасителя: она жила против него; каждый вечер я возил ее обедать в «Прагу», в «Эрмитаж», в «Метрополь», после обеда в театры, на концерты, а там к «Яру», в «Стрельну»… Чем все это должно кончиться, я не знал и старался не думать, не додумывать: было бесполезно — так же, как говорить с ней об этом»

С первого взгляда герои рассказа внешне очень похожи. Оба красивы необычной красотой: он – «какой-то сицилианской», а она персидской.

Внешность у них не простая, не русская, — экзотичная. Оба богаты, образованы, культурны. Посещают литературные вечера, модные в то время театральные капустники. Недостатка ни в чём не испытывают. И могли бы жить, да поживать. Его, собственно, устраивает такая жизнь. А вот она всё о чём-то думает, всё что-то решает, не может решиться.

Она задумала уйти в монастырь.

Но пока не говорит ему об этом. Часто одна ходит в церкви, монастыри.

Ей хочется жить в молитве, в тишине. Её душит пошлость окружающей жизни. Она любит древнерусскую старину, старославянский язык. Ей кажется, что всё настоящее осталось в прошлом.

Можно сказать, что одним из героев рассказа является время. Герои по нему словно плутают, ищут своё, как тот домик Грибоедова на Ордынке. Из настоящего, из новой жизни, которую проводят то в кабаках с цыганами, то на литературных модных вечерах, они вдруг опускаются в прошлое: в тишину старинных церквей и монастырей, в которых поют «по крюкам».

«На Спасской башне часы били три. . … . . .. «Какой древний звук, что-то жестяное и чугунное. И вот так же, тем же звуком било три часа ночи и в пятнадцатом веке».

И наконец, героиня рассказа делает выбор. В первый день Великого поста, в Чистый понедельник, уходит в монастырь.

Многие литературоведы считают, что прототипом героини рассказа является первая жена Бунина Варвара Пащенко.
Но финальная сцена рассказа мне напомнила картину Михаила Нестерова «Великий постриг».

Вот что пишут об истории создания художником этой картины:

Великий постриг. 1898

«Картина была написана Нестеровым под впечатлением личной драмы. Он испытал, по его словам, «молниеносную любовь». В Кисловодске он встретился с девушкой, — она была певицей и выступала с гастролями в местной опере, — и был захвачен не красотой ее, а чем-то глубоко скрытым, тайной внутренней жизни. «Через веселую остроумную речь сквозил ум и какая-то далекая печаль. В глазах эта печаль иногда переходила в тоску, в напряженную думу…» — вспоминал Нестеров. Вскоре они уже не могли существовать друг без друга. Девушка согласилась стать его женой, но вдруг отказала ему. В письме она объяснила свое решение тем, что не сможет дать художнику счастье, что ее любовь помешает осуществлению его творческой мечты. Свое глубокое горе Нестеров излил в картине «Великий постриг». Тема ее — реквием по несбывшейся любви. Он написал старообрядческий скит, затерявшийся в лесной глуши, — такие он видел на родине и в окрестностях Троице-Сергиевой лавры. На фоне пологих холмов, поросших елями, стоят деревянные домики — кельи монахинь. Здесь же церковь, часовенка. По узкой улице движется медленная процессия, длинная вереница женщин разных возрастов, одетых в черные монашеские рясы. Впереди — юная девушка в сарафане и платке, повязанном по-старообрядчески. Это композиционный и эмоциональный центр картины — девушка, юная, чистая, кроткая, с глубокой печалью в сердце. За ней, словно печальное эхо, такая же девушка в профиль. Они еще не монахини, но скоро и им предстоит выбрать этот путь. Можно только гадать, несчастная ли любовь причина их ухода из мира или просто отвращение к его грязи и пошлости. За девушками следует старуха с девочкой. Первая — воплощение примиренных страстей, вторая их еще не испытала. Далее две монахини почтительно и не без подобострастия поддерживают властную и красивую игуменью. Композиция строится на перекличке вертикалей, черных, белых, тянущихся к небу как стройный хорал. Высокое мастерство декоративного решения целого соединяется здесь с умением выразить лирико-драматический настрой, подобный музыкальному. Красота весенней природы вносит примиряющие нотки в скорбную мелодию целого».

А вот как заканчивает свой рассказ Бунин:

«Но только я вошел во двор, как из церкви показались несомые на руках иконы, хоругви, за ними, вся в белом, длинном, тонколикая, в белом обрусе с нашитым на него золотым крестом на лбу, высокая, медленно, истово идущая с опущенными глазами, с большой свечой в руке, великая княгиня; а за нею тянулась такая же белая вереница поющих, с огоньками свечек у лиц, инокинь или сестер, — уж не знаю, кто были они и куда шли. Я почему-то очень внимательно смотрел на них. И вот одна из идущих посередине вдруг подняла голову, крытую белым платом, загородив свечку рукой, устремила взгляд темных глаз в темноту, будто как раз на меня… Что она могла видеть в темноте, как могла она почувствовать мое присутствие?»

Читатель остается в недоумении: была ли это действительно возлюбленная героя или нет. Автор дает понять одно: большая любовь вначале осветила, а затем перевернула всю жизнь человека. И приобретение это было во сто крат сильнее потери возлюбленной.

Бунин был убежден, что любовь – чувство трагическое, за него следует расплата. Он считал, что и в любви человек одинок, что это сильное, но кратковременное чувство. Но при этом писатель прославляет любовь. Без нее немыслима сама жизнь. Его героиня говорит:

«…Разве бывает несчастная любовь? Разве самая скорбная в мире музыка не дает счастья?»

Светлана Смирнова

Использованная литература:

1. И. А. Бунин – рассказ «Чистый понедельник» , 1944г.

2. И. А. Бунин — стихотворение «В горах», 1916г.

3. И. А. Бунин — «Жизнь Арсеньева», изд. «Художественная литература», М, 1966г. с.260

4. «Дневники И. А. Бунина»

5. Текст из интернета. Описание картин М. Нестерова.
https://opisanie-kartin.com/opisanie-kartiny-mixaila-nesterova-velikij-postrig/

Некоторые тексты из интернета.