Горем изойдёт, изольётся героиня Гражины Шополовски в фильме «Без конца», фильме, исполненном великим К. Кесьлёвским столь естественно, что границы яви и экрана становятся полупроницаемыми, или – кино вдруг выплёскивается в жизнь, почерпнув материал из оной, и алхимически сотворив новую, свою – но и всеобщую! – реальность.

Монолог мужа в начале: он умер: он здесь, в своей квартире, рядом со спящей, лучший способ уйти от горя, женой, и он – повествует в кадр, в души всем зрителям, как видел собственные похороны, видел, как мальчишка-сын впервые заплакал, когда закрывали гроб, а потом вернулся в квартиру.

Было бы хоть так…

Очаровательная, смятая горем, как бумага чей-то властной рукой, Гражина сидит на скамейке – он сидит рядом, умерший муж, но не могут, не могут обратиться друг к другу…

Естественность её, актрисы, растворения в образе (так сахар растворится в воде): играть не надо: надо прожить – в том числе горе.

Горе проживает её.

Равно прожигает.

Она перебирает бумаги мужа, чувствуя, как жизнь, несмотря на маленького сына и прекрасную, выполняемую по высшей шкале, работу, обесценилась.

Опустошилась – вывернули мешок: изнанка неприглядна.

Гражина играет, не играя, вызывая такое сострадание, что зрительская душа (нечего щадить!) рвется, вибрируя струнами соответствующих воспоминаний – каждый терял близких.

Тонкая Гражина, чьё красивое, иногда строгое, иногда лукавое лицо словно перекипает вымпелами нежных эмоций…

Гражина, вмещённая в мистику «Медиума» — странного, сложного, таинственно-пугающего фильма-мифа: она словно раздваивается там: Гражина-современная учительница, подпавшая под власть сверхсильного медиума, которому нужно повернуть время вспять и себя возвратить в четырёхлетний возраст; и – Гражина-в пышном платье далёких лет: уже – роскошная, вся соблазнительная, от лица до тела, до гривы льющихся, сияющих волос…

Старинная живопись.

Кто бы прекрасно сделал её портрет?

Эль Греко?

Но авторство его немногочисленных, вполне мистических женских портретов под вопросом.

Гражина – жертва из «Медиума»: сияющее медово тело, рассечённое адским топором жутковатой фантазии фильма.

Ей идёт играть роскошь: как в «Ханнусене», где Валери де ла Мер словно окутана сложным облаком избранности.

Не говоря о таинственности.

Венгерский фильм «Глядя друг на друга» цветком человеческой сложности раскрыл блистательные возможности Шаполовски предельно: события, последовавшие за венгерским восстанием 1956 года, оставляли мало простора для оптимизма.

Драма логична, как похмелье после выпивки.

…опасная связь: только одна, в отличие от пароксизмов порока, столь мощно живописанных Шодерло де Лакло; опасная тяга женщины к женщине, осуждаемая социумом, как правило, осложнит жизнь обеим: если оставит вообще возможности для дальнейшей жизни.

Разумеется, Гражина Шаполовски играет любовь: или — её отсутствие, как в фильме «Без конца».

Она играет Магду – Магдалину, в сущности: в двойном аккорде Кесьлёвского: сначала в «Коротком фильме о любви» затем в 6 части «Декалога», более краткой вариации фильма; она играет Магду, вдохновенно не верящую в любовь, интересующуюся только физической стороной восхитительно-захватывающего действа; она играет Магду, влюблённость в которую девятнадцатилетнего, не оперившегося юноши, переворачивает её психику…

Он режет себе вены.

Она понимает нечто, настолько остро, что в момент становится другой Магдалиной, будто соприкоснувшейся с тайной подлинной любви: когда молодой человек и дотронуться-то до неё боится, как до хрупкой драгоценности.

До неё: такой плотской и сочной, лёгкой и эротичной, манкой и умелой…

Продолжения не будет – но молодой человек выживет: хочется фантазировать финал – так, чтобы поражал светлой прелестью жизни.

Гражина сама – сгусток света, даже если играет всепобеждающее горе.

Не «все», впрочем, для любви всегда остаётся пространство.

Великолепной любви – в исполнение Гражины Шаполовски.

Александр Балтин

Фото с сайта kino-teatr.ru