Новой литературе посвящается

  Алексея Фёдоровича беспокоила нежить. То по чердаку она ночью ходит да так громко, что не можно уснуть. А он, надо сказать, жил почти всю жизнь на последнем этаже старого дома. То сверхъестественные покойники мнятся по бесконечным извилистым коридорам. Он жил в коммуналке, какой свет не видывал. То какой-то человечек, называвший себя «хозяюшко» подсыпал ему травы с приговорами в водку. Он заставал его тёмной  порою иной раз на кухне, у холодильника. Застигнутый грязно ругался и убегал в правую стену. Вдобавок дом их признали «несчастным» и потому негодным к расселению.

 Алексей Фёдорович запил от такого безнадёжного горя, запил по-чёрному. Поскакали шустрые белочки…

 И всё бы так продолжалось и дальше, пока он не столкнулся в ближайшей аптеке, покупая себе целебные снадобья. Настойку боярышника и прочее, важное. С известным поэтом Пелагеем Выкемоновым. Тот выспрашивал очень нужную соль с ароматами для ванной. И тут-то наш болезный и узнал от просвещённого про некий таинственный вневизм. Про такое, блин, направление в искусстве. Что где-то… там… за гранью… само всё приходит… открывается… предощущается…

  Вернувшись домой, он продолжительно и напряжённо стал думать о «взгляде из вне», о недосказанности… и ни чего уже не замечал вокруг.

  Мешавшие и галопировавшие прежде по кушетке и прочему интерьеру, как бешеные, бессчётные черти с бесенятами, озадачились. Остановились и уставились на него с огромным непониманием.

  – Вот же мы!

  А в комнате постепенно от раздумий плотных или ещё от чего стал образовываться удивительный свет. Белочки, возглавляемые быстрой нежитью, тут же в испуге рванули из дома, как от вспышки ядерного взрыва.

  Алексей Фёдорович, не видя этого, продолжал шептать о парадоксальности мира, о потусторонности и непредугадонности… и дальше и вовсе о непонятном… перемежая всё это таинственным словом вне-визм…

  И в его жизнь исподволь вошла естественно и легко вне-жить.

  Внежити всё равно. Она не мельтешит, как недоразвитая и неумная нежить. Внежить думает, она медитирует. Она другая. Она выше. Она освещает всё холодным светом раздумий о зле. Зло бесконечно. Зло недосягаемо… абсолютно.

  Глубина и тихий покой.